Подглядывающая
Шрифт:
Я чувствую, как он расстегивает пуговицы моей рубашки, как она спадает с плеч. Чувствую лопатками обжигающий холод оконного стекла и жар ладоней.
Мне пронзительно сладко от соприкосновения наших обнаженных тел. Я сгораю и возрождаюсь с каждым движением.
…А потом я еще долго лежу на его плече и закрытыми глазами смотрю, как медленно летят и летят хлопья снега, похожие на пух.
Глава 9. День 2
Я сижу на веранде в рубашке Эя, кутаюсь в
Идеальное прощание.
Эй приносит на подносе две тарелки с яичницей и беконом. Садится на соседнее кресло.
Я кладу на язык кусочек сладковатой ветчины. Запиваю кофе. Запоминаю эти ощущения, каждый миг.
– Через час у меня встреча со старухой, – рассказывает Эй, уплетая яичницу так, будто голодал несколько дней. – Потом еще кое-какие дела в городе – по мелочам. Так что, до боя курантов мы успеваем не только купить елку, но и нарядить ее, и придумать что-нибудь к праздничному столу.
Я медленно опускаю вилку на тарелку. С трудом проглатываю комок яичницы.
Встаю с кресла и, не слыша своих шагов из-за громыхающего сердца, иду на кухню. Расстегиваю пуговицы рубашки. Пальцы не слушаются.
Эй останавливается в дверном проеме, у меня за спиной.
– В чем дело, Эм?
Я молча стягиваю рубашку, надеваю вечернее платье.
– Да что такое? – Эй разворачивает меня за плечи.
Протягиваю ладонь. Дай, телефон.
Эй мгновенно мрачнеет, не сразу вспоминает, где телефон. Когда возвращается с ним, я уже полностью переоделась.
«Никакой елки, Эй. Ничего. Мы больше не увидимся».
Он читает сообщение. Смотрит на него так долго, будто перечитывает несколько раз.
– Что за бред, Эм?
Он и смотрит так, будто у меня помутнение рассудка.
Забираю у него телефон. Пишу: «Я не праздную Новый год. И я предупреждала, что после поездки на прием мы разойдемся. Ничего не изменилось».
Кончики его ушей розовеют от гнева.
– Ничего? Совершенно ничего не изменилось?!
Я долго пишу ответ: приходится стирать буквы – от нахлынувших эмоций пальцы не попадают по кнопкам.
«Мы взрослые люди. Мы получили от этой ночи то, что хотели. Теперь время разойтись».
Эй ударяет кулаком по стене и громко, до звона стекла, хлопнув дверью, уходит.
Я опускаюсь на стул.
Ну какого черта Эй ко мне привязался! Он же так просто нашел общий язык – во всех смыслах – с брюнеткой. Тогда почему не она, почему – я? Или любая другая женщина из бара?
Выхожу из кухни. Эя нет. Заглядываю в ванную – пусто. Есть еще одна дверь – но она заперта. Стучусь, прикладываю ухо к стеклянной вставке – тишина. Волнение холодком ползет по позвоночнику. Что Эй задумал?!
Бросаюсь на крыльцо – и в окне веранды вижу,
Медленно выдыхаю.
Надеваю куртку и выхожу на улицу.
Молча, глядя себе под ноги, Эй открывает мне заднюю дверь машины. Не переднюю.
Мне жаль, что мы расстаемся вот так. Но, с другой стороны, это один из наилучших вариантов. По крайней мере, расставлены все точки над i. Никаких иллюзий.
Эй паркует машину возле арки. Хочет что-то сказать, но останавливает себя – даже рта не раскрывает. Прощаюсь с ним. Выхожу.
Взвизгивают шины.
Гордый.
Пусть так.
В туфлях я выгляжу инопланетянкой. Мерзну, тщательно выбирая очищенные от снега дорожки, хмурюсь, когда ловлю на своих ногах взгляды прохожих. Домой возвращаюсь, словно после битвы: измотанная, растрепанная, замерзшая – но с чувством победы.
Включаю телефон – и чувство победы улетучивается: меня ждут с десяток пропущенных вызовов и сообщений от Эя: «Прости», «Надо увидеться», «Ответь на звонок».
Отключаю телефон и падаю на кровать, раскинув руки.
Все закончилось.
Душевного равновесия во мне нет и в помине, но я уже на пути к нему.
Когда на мою кожу опускаются теплые струи воды в душе, я вспоминаю Сергея. И его посылку – мой новогодний подарок. Когда я в последний раз получала подарок на Новый год? «Осталось два дня», – тот час же напоминает мне сознание – и я обрываю мысли, замещаю их другими – интересно, что за подарок?
Наскоро перекусив, описав дугу по кварталу – подальше от арки – несусь на главпочтамт и после сорокаминутного ожидания в очереди получаю небольшую, обернутую серой бумагой, коробку, – как от куклы.
Всю дорогу размышляю, что же там, в этой посылке, какой сюрприз устроил мне Сергей, – и совершаю ошибку. Сначала сердце глухо ударяется о ребра, и только потом я понимаю, что стою под сводом арки. Задумалась, забыла, что теперь мне нужно держаться отсюда подальше.
Оглядываюсь. Эя нет. Зато между колонн стоит, прислонясь к стене, елка, ростом с меня. А на ее ветвях висят семь серебристых шаров. Каждый из них подписан синим маркером: «Сс», «Нно», «ввым», «…», «гго», «дом», «!».
Я улыбаюсь. Он дразнится! Снова оглядываюсь.
Нет, Эй, все кончено.
Делаю пару шагов по направлению к дому – и возвращаюсь.
Смотрю на елку, на мои отражения в серебристых шариках, чуть подрагивающие, когда в арку залетает ветер, – пока не понимаю, что я уже приняла решение. Посылку зажимаю под мышкой, хватаю елку – и тащу ее, оставляя на снегу редкие иголки и дорожку от верхушки.
Вряд ли Эй собирался меня выследить по этой дорожке, но все же часть маршрута я прохожу по очищенному от снега тротуару.
Елку ставлю в литровую банку с водой возле нарисованного камина. Присаживаюсь рядом на колени и распаковываю посылку – отрываю кусками бумажную упаковку, словно снимаю старую кожу. И вот в моих руках белоснежная коробка.