Подковы для единорога

Шмелёв Николай Владимирович

– Дверь на загляденье, а косяки - на выброс.

От могучего удара ногой, дубовая калитка упала навзничь, подняв клубы коричневой пыли. Пинк вздрогнул, а Грогу показалось, что слетелись мухи, вслепую ища добычу: рыская в кромешной темноте и ориентируясь по запаху - заползали под штаны гнома. Пыль долго не оседала, а жужжание усиливалось. Оказалось, что это брюзжит Борис, у которого появилась странная реакция, при контакте с многолетними осадками - взвешенными частицами, поднятыми в воздух. Пылевая завеса ещё долго висела, ограничивая видимость и оседая на клумбы возле дома. На них росло всё, что угодно, но, только не цветы: хвощи, папоротники и плауны тянулись к свету самостоятельно, не требуя полива и хозяйской заботы. Внутри самого дома почти ничего не было. Мебель сгнившей трухой

лежала кучками по углам, намекая на древность строения, хоть во влажных условиях болота, время гниения определить бывает затруднительно. В доме на сваях не может быть подвала, а он был...

– Я так и думал, - обречённо прокомментировал этот факт Грог, подозрительно косясь на обшарпанную дверь, ведущую в погреб.

Сбылись худшие подозрения. В подвале стояло второе зеркало, встреченное нашими героями за короткий промежуток времени. Авантюристу хотелось сделать длительное вступление, произнеся пламенную речь, при обращении к вредной амальгаме, но, он ограничился коротким: "Ну?!
– а про себя добавил.
– Долбанное трюмо!" Поверхность оскорблённого стекла, покрытого серебром, стало постепенно светлеть и через минуту, на нём показалось, перекошенное злобой, лицо лилит. Эфирная встреча с демонессой никого не удивила, но и не обрадовала. Рэндор показал ей "Клинок Виверны". Ненависть ещё больше исказила её лицо. Красные глаза засветились в темноте, пытаясь испепелить всё вокруг. Теперь же, в них промелькнул животный ужас, ибо разговор о страхе неуместен, по отношению к представителям адской кухни. Встреча закончилась ничем. Никто не пострадал, а настроение, почему-то, было испорчено. Грог пытался вспомнить, когда оно было хорошим и не смог припомнить. Последнее время он искусственно поддерживал тонус шутками-прибаутками. Не раз проклял тот день, когда в недобрый час встретил Рэндора с Адой. Имя с намёком, каким-то... Ламуна... Извела совсем бедного гнома...

– Ну что - по домам?
– вывел Авантюриста из раздумий голос Борна.

– Пожалуй, - согласился тот.

– Ишь, как глядела, - то ли сказала, то ли пожаловалась Эллима.

– Куда ей до ифрита, - успокоил эльфийку Грог.
– Да и демонесса эта из другой епархии.

– Куда теперь?
– поинтересовался Пинк, как всегда, пощипывая и почёсывая свою бороду.

– Куда-куда!
– не выдержал Авантюрист.
– На базу, конечно же.

Эллима огляделась по сторонам и наивно спросила:

– Интересно, а туалет здесь есть?

– Деревянного не видать!
– рявкнул Грог и зашёл за угол дома...

...

Грогу приснилось капустное поле. Вместо зелёных кочанов капусты, на нём росли гнилые головы зомби. Эллима ходила между грядок и подвязывала им уши, прижимая те к черепу. На вопрос: "Зачем?", она ответила:"Никак завязываться не хотят!" Появившаяся чёрная тень, заставила обоих спешно покинуть делянку. Грозная виверна прилетела кормиться, но, не успела она откусить зомби нос, как неизвестно откуда выползла гидра, с претензиями на весь урожай. Завязалась кровавая битва, а судьёй у них был джокер...

Глава тринадцатая

Слабительное для кузнечиков

Воссоединившись, обоз тронулся в путь, по дороге слушая рассказ о прошедших приключениях. Приближался вечер. Никто не захотел заночевать на границе с болотами, в опасном соседстве с вивернами и гидрами, поэтому, от болот решили отъехать, как можно дальше. Чем закончился смертельный поединок двух непримиримых врагов, друзья так и не узнали - они сделали порядочный крюк, старательно огибая место побоища по большой параболе. Уже сидя у костра, Грог вспомнил битву в деревне:

– Кусачие яблоки нам попадались. Теперь, на огородах деревни "Топлянка", в земле торчат кусачие кочаны капусты.

– С ушами, - ухмыляясь, добавил Борн.

Костёр не спеша тлел, а разговор, от пережитых треволнений, не клеился. Авантюрист повернулся к Рэндору и устало спросил:

– Теперь чего делать будем? Платок у нас...

– Старый хрыч намекал мне про озеро "Скорби".

–

Это который эльф?

– Он самый, - подтвердил рыцарь.

– На что это он таинственно намекал?
– уточнил Грог, почёсывая переносицу.

– Видишь ли, - разоткровенничался рыцарь.
– Золотое копыто - копытом, но, кроме того, королём Клодом ведётся поиск "Посоха Власти", испускающего "Огненные Стрелы".

– Эка, куда его занесло!
– возбуждённо посочувствовал Грог.

– А что не так?
– насторожился Рэндор.

– Да всё!

– А конкретнее?
– не отставал рыцарь, чувствуя, что в этом деле всё не так просто, как описал ему сюзерен.

– В одном из наших опусов, один правитель держал в руках, такой посох, - рассказал Авантюрист.
– Или смотрел на него... Может и не сам посох, а огненную стрелу... Факт тот, что его пугала перспектива, не только применения, но и хранение, этого чудовищного оружия. После продолжительного колебания, он его, всё-таки, приказал утопить в море. Кстати, а больше ничего, старый хрыч, не говорил?

– В глубинах озера нам нужно найти затонувший "Город Теней".

– Здрасьте - пожалуйста! Раньше ты не мог об этом сказать? А если бы у нас не было подводной лодки?

– Зато есть русалка, а теперь - аж две!

– Ну да-да, конечно, - задумчиво проговорил Грог.
– Где же мы будем его искать?

– Кроме метода тыка - ничего в голову не приходит, - вздохнул Рэндор.
– Ну и ещё, конечно, старый проверенный метод опроса.

Уже засыпая, Грог предался воспоминаниям. Как он первый раз попал в Повалье - никогда не забыть. Как он вышел из пещеры, смахивая с ушей паутину. Вступив на территорию огородов, Авантюрист обратил внимание на пугало, которое уже не пугало никого: ни ворон, ни гоблинов, ни летучую рыбу. Соломенная шляпа на голове Грога была настолько ветхая, что проходя мимо садового чучела, он водрузил её на его голову. У пугала головной убор отсутствовал. Сравнив поношенность своего клифта с пиджаком огуречного стража, Грог поменялся с ним одежонкой.

...

Рано утром тронулись в путь. Когда до "Коровяка" оставалось совсем близко, друзья столкнулись с необычным явлением. Собственно говоря, это было не явление, а техногенное видение. Во всяком случае, Пинк так и не смог определиться с характером увиденного - они наблюдали полёт кентавров на шарах. У каждой особи, над спиной, на длинных верёвках висел огромный шар, около пяти метров в диаметре. Кентавры делали длинные прыжки, до ста метров в длину и, до сорока метров в высоту, а до следующего приземления, парили в воздухе около минуты. Так ничего и не поняв, товарищи проводили летунов удивлёнными взглядами и продолжили путь в город, а шаропланеристы растворились в просторах степи.

Уже будучи в ресторации, они рассказали Дикарю про стадо пролетевших кентавров. Выяснилось, что в глубине степей есть лес, а на деревьях растут "Шары-прыгуны".

– Забавно видеть стадо кентавров, лениво прыгающих с ветки на ветку?
– улыбнулся ресторатор.

Все согласно кивнули головой.

День только начинался и попрыгав в экипаж, друзья немедленно отправились к месту произрастания удивительных деревьев. Шары, растущие на них, имели внушительный диаметр, порядка пяти метров, как и показалось вначале. По цвету они разнились между собой: от прозрачных, до молочно-белых. Видимо, цвет определял состояние зрелости плодов. Картина была настолько необычной, что вызывала отторжение в сознании. Чёрные стволы деревьев и на них шары, шары, шары... Последние тянулись к небу. Шары настолько стремились в полёт, подстёгиваемые заключённым, в них, газом, что трепыхались без всякого ветра. Созревшие плоды, время от времени, покидали родительское дерево и стремительно уносились ввысь, чтобы продолжить род вдали от своей родины. Это было странно, так как нигде больше таких растений не встречалось и, как сказал Грог: " Не на другую же планету они приземляются?" Все деревья имели подобие лиан, тянувшихся по земле на многие десятки метров. О том, что это не корни, говорило их наземное расположение и не желание в неё закапываться. Для чего они служили, если не цеплялись за другие деревья? Об этом думать было некогда.