Подковы для единорога

Шмелёв Николай Владимирович

– Да здесь всё, - виновато подал голос Пинк.
– Я вино в телегу сложил, чтобы не мешалось.

Избежать затрещины гному удалось, только потому, что он сам подсуетился и принёс на поляну лекарство. Ему пригрозили кулаком, а Борн сказал:

– Я уж было думал - ты сам надорвался...

Перебравшись через небольшой пролив на "Остров Безысходности", друзья вступили на его берег. Зелёным, здесь, оказалось всё, включая прибрежные камни. С кряхтением, добрались до расположенного, в горах монастыря. Во всяком случае, Грогу показалось, что это именно монастырь и, как впоследствии выяснилось, всем

остальным - тоже. Дорога, ведущая к обители, не являлась исключением и была такой же зелёной, как и окружающие её горы. Подойдя к массивным воротам, окованным полосками железа, Грог постучал по ним огромным бронзовым кольцом, висевшим тут же и служившим своеобразным звонком. От грохота бронзы о железо, ворота завибрировали, а эхо прокатилось по всем горам, затухая где-то в их вершинах. Должного эффекта это не возымело и Авантюрист голосом продублировал сигнал о прибытии гостей:

– Привратник!

"Мать твою!" - добавил он про себя. В ответ никто не откликнулся и гробовая тишина повисла в воздухе.

– Померли, что ли все?
– недовольно проворчал Грог и снова, со всей силой, приложился кольцом по воротам.

– Отец настоятель!

Опять последовала тишина. Авантюристу уже начинал надоедать перебор титулов и должностей возможных хозяев. Решив, что заведение может быть женским монастырём, он, после удара по воротам, закричал изо-всех сил:

– Матушка настоятельница!

В ответ, изо-всех окон повылазили злобные рожи гоблинов: от бледно-зелёной до тошнотворно-противной, похожей на бриллиантовую зелень. Одна, так вообще, по цвету, смахивала на баклажан с рынка "Коровяка". На вопрос Грога: "Почему вы подумали, будто бы это монастырь?" - никто не смог дать вразумительного ответа. Теперь приходилось готовиться улепётывать, со всех ног, от стаи диких гоблинов. Во дворе монастыря, как-раз шло построение и перекличка войска. Воинственные гоблины что-то орали на своём языке, видимо подбадривая друг друга.

– Орды гоблинов - это уже не шутка!
– задумчиво пробормотал Борн.

– Против Дроута им не устоять, - возразил Пинк.

– Закусают, - обречённо вздохнул Борис, вспоминая инцидент на болоте и поглядывая на своё плечо, на котором красовался живописный след укуса, оставленный неразборчивым зомби.

Грог хотел его заделать, при возвращении в каучуковый лес, но, в суматохе забыл, да и пути прошли мимо.

Авантюрист вспомнил старый трюк китайских товарищей:

– На длинных шестах несколько человек несут чучело дракона, которое, при движении, изгибается, как настоящий зверь. Лучше это проделывать бегом. Нашпигованная пиротехникой кукла изрыгает изо-рта огонь, а из задницы валит густой чёрный дым. Извергающееся пламя и разбрасывающееся, горящими углями чучело, производило на противника неизгладимое впечатление. Отсюда произошло множество легенд, а подразделение, нёсшее во главе войска оружие устрашения, так и называлось - дракононосцы.

Номер с трюком не прошёл заранее: не было материалов для быстрого изготовления бутафории, да и, как сказал Рэндор: "Драконы здесь летают, туда-сюда, безо всякого расписания: и днём, и ночью, с такой частотой, что порой - в глазах рябит. Ими никого не удивишь".

В это время ворота распахнулись так быстро, что несколько гоблинов, их открывавших,

кубарем покатились на землю. Остальные гоблины, от возбуждения, подпрыгивали на месте, как зелёные кузнечики.

– Как саранча!
– сплюнул Грог и приготовился отражать нападение.

Один, из упавших, докатился до ног Бориса и, увидев перед своей мордой грязный сапог, незамедлительно его укусил. Кирза, вперемежку с каучуком, застряла в зубах, а зелёный почувствовал себя хулиганом в музее восковых фигур. Подняв голову, он посмотрел на Борю ничего не понимающим взглядом. Накидка на теле резиновой мумии съехала, а сам Борис, приспустил очки на кончик носа. На гоблина смотрели две пустые глазницы. От увиденной картины, саранча плясать перестала. Стихли и боевые кличи, подбадривающие войско на хулиганские выходки. Два гоблина, схватив кусачего товарища за ноги, моментально затащили последнего на территорию монастыря, а ворота захлопнулись ещё быстрее и сильнее, чем тогда, когда открывались. Всё стихло...

Спустившись на берег, друзья предприняли разбор полётов. То, что монастырь оккупировали гоблины, удивления ни у кого не вызвало. Изумило другое: было совершенно очевидно, что их поразил не Дроут, со своей огромной дубиной на плече, и не Жорин смертоносный рог, а непонятно что, в лице Бориса.

– Вот и у нас теперь есть оружие устрашения!
– обрадованно потёр руки Авантюрист так, что они чуть не задымились.

– Ты огонь добываешь?
– осведомился Борн.

Грог встрепенулся:

– О! Насчёт огня...

– Да нет, - отверг идею Дроут.
– Борис сам сгорит...

– Тогда - насчёт дыма, - не сдавался Авантюрист.

– Нет-нет-нет!
– запротестовал Боря, представив себе тлеющую задницу.

– Что - накидка мешает?

– Как ты себе это представляешь?
– вмешался Пинк.

– Ну, тогда, может, хоть факел, - с надеждой в голосе, спросил Грог.

Боря ни за что не хотел быть нетрадиционалистом и от факела пришлось отказаться. Дамы краснели всё сильнее и сильнее и, пока закончилось обсуждение перевооружения имеющейся техники, они уже стояли пунцовыми.

– Я знаю, почему он не согласился, - поведал Авантюрист товарищам.

– Ну, и почему?
– спросила Руди, сверля визави глазами.

– Не захотел быть светильником, на незапланированной вечеринке в тёмном лесу.

Звонкая пощёчина подняла стаю птиц, клюющих навоз в придорожной канаве и многократным эхом отразилась в горах. Гоблины, в монастыре, передислоцировались и, на всякий случай, подпёрли ворота изнутри массивными брёвнами. Фиолетовый отец-настоятель, уже получивший, от Грога, прозвище Баклажан, приволок из подвала родовой тотем...

Баркас покачивался на волнах и настал момент посетить центральный остров архипелага - "Остров Скорби". Оставлять не берегу технику, без присмотра, казалось рискованной идеей, а делиться на две команды никто не хотел. Пинка осенило - сколотить плот. Сказано - сделано и в дело пошёл материал с корабельного кладбища. Потемневшие, от времени, доски и брёвна находились в приличном состоянии, благодаря сухому климату, который удерживался большее время года, несмотря на близость обширного озера. Вскоре, технику загнали на массивный плот и баркас, с натугой, потащил его за собой.