Подкравшийся незаметно
Шрифт:
– Ой. Чего-то я вздремнул малость, ничего не слышал. Что вы тут говорили?
– Да ты спросил, что за рюкзак у меня сзади, а я ответил, что это аппарат спецсвязи "Каскад-3", который работает на тиристорах по принципу обратного пентода. Причем, что интересно, система шифровки имеет ту изюминку, что... Эй, да ты спишь что ли?
– Что? А, да... Извини, брат, укачивает чего-то. Ты бы помолчал что ли, а то в сон клонит.
– Это бывает, - согласился Ельцин.
– Мне как Черномырдин начнет про бюджет докладывать, чувствую - ну не могу, сплю!.. Так, тут налево...
– А мне когда теща плешь проедает
– Не надо, убивать людей - большой грех, -сказал Ельцин.
– По себе знаю.
– Тянул что ли?
– В смысле?
– Ну, сидел?
– Не, я сажал.
– Антагонист, ептыть. А я сидел. Но я на тебя не сержусь. Могло ведь и наоборот быть. Я мог сажать, а ты сидеть. Верно?
Ельцин покосился на шоферские наколки и фиксы белого металла, подумал немного.
– Да, в жизни так часто случается. Мог и ты быть секретарем обкома, а я с Воркуты по шпалам, бля, по шпалам, - философски рассудил он.
– Потом ты бы стал президентом, а я, весь в наколках и с фиксами белого металла - опять на Воркуту. У тебя путч, а я на шконке. У тебя Чечня, а я на хлеборезке. Господи, хорошо-то как...
– Верно, браток. А у тебя еще и примета особая - пальцев на руке нет, кивнул водила и пропел, отчаянно фальшивя, из "Лесоповала".
– "Меня приметили, и по татуировкам поволокли по сорока командировкам."
– Ошибки молодости, - махнул тремя пальцами Ельцин.
– На светофоре прямо...
– А трудно работать президентом?
– Работа, как работа, нервная только очень. То одно, то другое. Бюджет трещит, налоги ни к черту. А иногда и бомбить приходится.
– Я вот тоже по ночам бомблю. И тоже - то одно, то другое. То рулевое, то ходовая. Недавно вот крышка трамблера лопнула. Пердит и не едет, глохнет. Поменял...
– Во! А ты представляешь, если крышка трамблера лопнет в масштабах России! Как ты там говоришь?.." Пердит и не едет?.. Как точно сказано!
– Да, если в масштабах страны взять... То вони не оберешься.
– Тормози, приехали...
Ельцин, кряхтя под тяжестью аппарата связи, вошел в подъезди нажал кнопку лифта. Где-то в шахте загудело, звеня тросами пошел лифт. Усталый глаз Ельцина лег на покрашенную бугристую стену. Там белела надпись: "БАНДУ ЕЛЬЦИНА - ПОД СУД!" В принципе, Ельцин был согласен с этой мыслью. Вор и бандит должен сидеть в тюрьме, это ясно. Он бы давно отдал банду под суд, но никак не удавалось найти ее. Неоднократно Ельцин просил какого-нибудь куликова или рушайлу разыскать в его окружении банду. Все зря! Банда была неуловима, как "Черная кошка". Никто не мог помочь Ельцину в поисках.
Было полное ощущение, что никакой банды нет, но тем не менее мелкие вещи продолжали пропадать. Однажды Борис Николаевич специально оставил в коридоре ценный предмет и на минуту отлучился, чтобы проверить свои подозрения. Через минуту портмоне с зарплатой исчезло. Может, кто случайно взял? Перепутали? Нет, вряд ли: рядом не лежало никакого похожего портмоне, только ельцинское. "Кто? Кто?" - мучился вопросом Ельцин. Он перебирал в уме известные всей стране фамилии и никак не мог решить, кто же его нагрел на сто баксов без малого.
Ельцин тряхнул головой, отгоняя государственные заботы. Так, кажись, подъехал лифтец.
Войдя в лифт, президент обнаружил на стенке еще одну надпись, накорябанную гвоздиком на стенке: "Пугачеву - в президенты!" А вот это уже серьезно. Это надо будет завтра обсудить на правительстве... Ельцин сделал нажим пальцем на кнопку лифта с цифрой нужного этажа, и лифт осуществил поездку по означенному маршруту со всей присущей ему скоростью, согласно паспорту технического изделия, коим он являлся.
Глава 27
"Ельцин никогда в жизни не пробовал водки. Даже в рот не брал. И все эти слухи, что он любит "Гжелку" и периодически прикладывается к рюмке, есть не более чем сплетни. Более того, Бориса Николаевича тошнит даже от запаха спирта. Вкус вина ему противен, а ликеры он не пьет по причине их сладости и липкости рук. Даже лекарства для него делают не на спирту, а на керосине," смеясь зачитывал Юмашев то, что у него получилось. Президент одобрительно хохотал. Они на пару писали очередную книгу, поскольку хотели заработать немного деньжат на ельцинскую пенсию.
– Еще напиши, что у Ельцина идиосинкразия к спиртному, - смеялся Ельцин.
– Напиши, что Ельцин один раз как-то увидел водку в молодости, и ему стало так плохо, что он уморенный слег и проболел неделю. Нет, две недели! Ох-ха-ха!
– А как обоснуем возникновение слухов о том, что Ельцин алканавт? спросил хихикающий Юмашев.
– А так. Значит, известно, что внешне Коржаков и Ельцин похожи. Поэтому, когда пьянущий Коржаков в мокрых штанах валялся в канаве у кремлевской стены и мерзко хрюкал, все думали,что это Ельцин. А когда Ельцин, трезвый, как стекло, спокойный и рассудительный шествовал по Кремлю, все думали, что это Коржаков. Кроме того, спецслужба Коржакова всячески все портила Ельцину, распуская в народе слухи, что Ельцин алканоид, записной пьяница и прихлебатель водки.
– Так оно и есть!
– с чувством воскликнул Юмашев, записывая в блокнот толковые озарения шефа.
– Вы так толково все озарили! Прямо как светоч какой-то! Я даже думаю, что без вас я не написал бы этой книги.
– Конечно, не написал бы. Ведь это книга моя и обо мне. Как мы ее назовем?
– "Малая земля", - осмелился пошутить Юмашев.
– Очень смешно... Нет, тут нужно какое-то сильное название. Ну вот мы же изо всех сил стараемся возродить в России капитализм. Может, назвать книгу "Возрождение"?
Юмашева прошиб холодный пот.
– Борис Николаевич! По-моему, уже было подобное... Мне кажется...
– Ну ладно, тогда другое. Ну вот мы буквально, понимаешь, распахиваем Россию, переворачивая пласты старого уклада. Это огромная и трудная работа по переустройству всего общества. Нам нужны ростки нового, мы надеемся на них. Мы пашем, как Карлы.
– Марксы?
– Нет, папы... Мы надеемся на урожай новых людей и идей. Давай назовем книгу "Целина"
Юмашев крякнул.