Подлунное Княжество

Бабернов Сергей

— Война что ли прошла? — попытался выяснить Ратибор причину царящего вокруг разгрома.

— Почему война? — удивилась Света.

— А на что это похоже? — всадник указал на попадающиеся то и дело проплешины костров, обрывки бумаги, битое стекло и прочий мусор. — Не иначе как войско шло, — кивнул он на пролёгшую среди поникшей травы, протоптанную до каменной твёрдости тропу. — И немалое.

— Вот ты про что. Война тут не при чём. Наверное, выходные недавно были.

— Не понял.

— Ну, когда на работу идти не надо.

Вот и выбираются в лес отдохнуть.

— Ты хочешь сказать, что всё это устроили не налетевшие кочевники, не вражеское войско, а сами горожане?! — ужаснулся Ратибор.

— Будто у вас в лесу не мусорят! — покраснела девушка.

— У нас не гадят там, где твои предки получали пищу и кров. У нас чтят и уважают места, кормящие, одевающие и дающие дерево для построек. У нас не гадят даже в покорённом вражеском городе, потому что жители его не виновны в ссоре двух властителей. Лишь беззаконные кочевники да шайки татей и беглых рабов способны на подобные бесчинства. Ты говорила, что многие в вашем Мире бреют голову. Немудрено. Лишь рабы в отсутствии хозяина живут так…

— Никакие мы не рабы!

— Свободный человек не станет портить то, что приносит пользу и радует взор! Свободный человек отдыхает, чтобы набраться сил, а не оставить после себя гору мусора!

— Час назад как здесь оказался, — разозлилась Света. — А берёшься рассуждать!

— Я рассуждаю о том, что вижу, — ответил Ратибор.

— Вот и смотри себе, да помалкивай! Тоже мне зелёный нашёлся!

— Это ругательство, навроде голубого? — насторожился всадник.

— Нет, успокойся, — Света не удержалась от смеха. — Скорее наоборот. Это такой защитник природы.

— Чудной Мир — защищать природу. От кого? От самих же её созданий…

— Всё, с меня хватит! Здесь тебе не Межмирье какое-нибудь! Натворил дел, а теперь рассуждает! Между прочим, я не уверена, что сейчас менты с автоматами и с собаками не оцепляют лес.

— Десятый раз говорю — мне нечего бояться. Я всё объясню стражам закона.

— Что ты им объяснишь, Ратибор?

— Всё.

— Про чародеев? Про Межмирье? Про саблезубых тигров? Бритоголовых рабов?

— Почему бы нет?

— Тебе никто не поверит, Ратибор.

— Ты подтвердишь мои слова.

— И попаду в женское отделение той психушки, куда упекут и тебя.

— Психушки?

— Больницы для сумасшедших.

— Но почему?

— Потому, что у нас не верят в чародеев, другие Миры и прочее.

— Почему?

— Странно как-то, — улыбнулась девушка. — Всегда считала себя рядом с тобой глупой девчонкой, а сейчас, как заботливая мамочка, разъясняю тебе элементарные вещи. В них не верят, Ратибор, потому что они здесь не нужны.

— Они существуют и без вашей веры, — возразил всадник.

— И чёрт с ними! Мы их не замечаем. Поверь мы в них — надо будет многое менять. Прежде всего себя. Ты знаешь, мой сосед по парте имел абсолютный слух, мог стать отличным музыкантом,

но сломал руку. С тех пор, для него не существует музыки. Он её не замечает. А самый лучший исполнитель, по его словам, жил в каком-то там давно лохматом веке.

— Он трус! — заявил Ратибор. — Играть можно не только на гуслях, но и на рожке. Да и качество музыки не зависит от скорости пальцев. Мелодия живёт не в руках, а в душе. Он с самого начала хотел стать не музыкантом, а искусным щипальщиком струн.

— Пусть так, — согласилась Света. — Но у нас в почёте именно щипальщики, и не только струн, а не те, кто вкладывает в дело душу. Поверить в чародеев — признать себя игрушкой в руках этих, раздувшихся от учёности, стариков. А уж другие Миры! Ратибор, у нас не каждый уверен, что земля-то круглая, что кроме родного города, дачного участка и Москвы существует ещё что-либо. Да и Москва-то появляется только тогда, когда мы, драгоценные, соизволим туда выехать. Так-то! А ты — другие Миры…

— Как лягушки на болоте, — покачал головой Ратибор.

— Но это наше болото, а другое нам не нужно! И гори оно синим пламенем! Потому-то тебя, дорогой мой, и слушать никто не станет.

— А если без чародеев и Межмирья.

— А без них ты — вооружённый преступник. Устроивший перестрелку и аварию…

— Я выплачу виру за повозки. Всевед каким-то образом наполнил мой кошель золотом. Я, и правда, погорячился. Больно они на живых похожи. На улице же я защищался. Разве у вас запрещено обороняться от татей?

— Разрешено. Но без оружия. По крайней мере, простым гражданам.

— А если душегубов больше, и они вооружены.

— Кого это интересует. Вообще, извини Ратибор, но ты здесь лишний. Нашему Миру не нужны всадники. Слишком много от них хлопот.

— Я это уже понял, — никогда, даже в самом далёком детстве, Ратибор не чувствовал себя таким беззащитным и слабым.

Всадник немного оживился, когда лес начал меняться. Уродливые чёрные проплешины, как правило, обрамлённые разнообразным мусором и уже обескровленными телами свежесрубленных деревьев, попадались всё реже. Жидкий подлесок становился гуще и не без робости, конечно, пытался занять своё законное место в разорённом лесном государстве. Тропка из вытоптанной до состояния камня глины переходила в пружинистый дёрн.

— Кажется, в самую глухомань зашли, — сообщила девушка.

* * *

Ратибор тяжело вздохнул, окинув взглядом так называемую глухомань. Он осторожно сошёл с тропки, приблизился к одной из берёз, положил руку на ствол. Всадник почувствовал, как дерево испугалось, даже соки застыли. Берёза привыкла не ожидать от человека ничего хорошего. Ратибор провёл ладонью по шершавой коре, прижался к ней щекою. Дерево робко ответило на приветствие. Кожа всадника почувствовала то особое тепло, что присуще лишь этому крепко связанному с землёй древнему племени.