Подлунное Княжество
Шрифт:
Берёза, убедившись в мирных намерениях странного человека, успокоилась и перестала дичиться. Ратибор почувствовал, как по её телу вновь побежали соки, услышал лёгкий говорок. У каждого дерева особый голос: у осины — сбивчивый и тихий, у ясеня — величавый, у яблони — заботливый, у ели — замогильный, у сосны — торжественный, у дуба — тяжеловесный. Берёза же напевна и немного кокетлива. Выслушав жалобы белоствольной красавицы, приняв последние лесные сплетни, всадник осторожно задал свой вопрос. Дерево, обрадовавшееся свежему общению, на миг утихло, затем, перебивая себя самоё каждым листочком, обрушило на Ратибора всё, что смогло выудить из своей
— Ратибор, — берёза испуганно замолкла, — нельзя же так расстраиваться. — Света погладила всадника по плечу. — Что-нибудь придумаем. Я не специалист в таких вопросах, но и у нас люди в бегах живут. Чего ты расклеился? С деревом шепчешься…
— Спросил кое-что… Не всё понял, правда. Где у вас большая вода?
— Ты говорил?! — девушка отступила на шаг. — С ним?! С деревом?!
— Чего особенного? — пожал плечами всадник. — Умеючи и камень можно разговорить. Терпение нужно, конечно, и такт.
— Ты серьёзно? Оно говорит?! Так не бывает!
— А Яга бывает?
— С ума сойти! И каждый может вот так… с деревом?
— Если захочет.
— Можно мне?
— Попробуй.
Света прижалась щекой к стволу берёзы. Зажмурилась.
— Молчит, — заявила она через минуту. — Не побывай я в Межмирье, подумала бы, что ты надо мною издеваешься. Почему у тебя получается, а у меня нет?
— Может, потому, что и я, и они, — Ратибор кивнул на деревья, — чужаки в вашем Мире? Или ваш Мир чужак среди остальных? Или вы, люди, сделались здесь ненужной обузой? Пусть волхвы об этом думают. Так есть здесь поблизости большая вода? Попробуем выбраться.
— Большая вода? — переспросила девушка. — А кто её мерил-то?
— Море или озеро, — пояснил Ратибор.
— Ты и сказанул! Откуда здесь море?! Да и озёр тоже… Постой, есть затопленный овраг. Подойдёт?
— Глянуть надо. Мне сказали, что большая вода…
— Нет, ты серьёзно?! — Света бросила подозрительный взгляд на дерево. — Оно тебе сказало?
— Не веришь — не надо! — всадник теребил прядь волос, что говорило о крайней степени возбуждения. — Овраг твой очень большой?
— Каким ты сразу важным стал! Слова не скажи! Ладно, ладно, больше не буду. Насчёт оврага… Озером это вряд ли назовёшь, но на крупный пруд потянет.
— Веди.
— С ума сошёл?! Это же обратно переться. Да и народу там — не протолкнёшься. Весь город купается и загорает… Рыбаки…
— Рыбаки? Отлично! Купим рыбы и наймём лодку.
— Какая лодка, Ратибор? Этот пруд первоклассник переплывает. Рыбу купим… Одно только название, что рыба. Кошке на зуб не хватит.
— Как же те рыбаки семьи кормят?
— Они рыбу не для еды ловят, а для удовольствия. Хобби такое. Понимаешь?
— Честно говоря, нет. Но это неважно. Есть ещё что-нибудь кроме этого оврага.
— Речка есть. Но её большой не назовёшь — воробей перепрыгнет. Да и воды там немного — сплошная канализация.
— Нам это не подходит. Значит, всё-таки, овраг. Веди туда, солнышко. Не по всему же берегу там купальщики.
— Тебе бы в субботу или воскресенье там побывать, — ответила Света, но спорить больше не стала. — Пойдём уж, если так приспичило.
Стараясь избежать ненужных встреч, девушка вывела Ратибора к заболоченному берегу водоёма, туда, где лес
Когда дикие вопли и завывания утихли позади, путешественникам встретилась парочка десятилетних мальчишек. Отроки держали в руках по пакетику с чем-то желтовато-мутным и заходились в приступах безумного хохота.
Миновав несколько изваяний, которые при ближайшем рассмотрении оказались мозолящими глаза о неподвижный поплавок рыбаками, Света остановилась.
— Здесь самое укромное место, — сообщила она Ратибору. — По крайней мере, других я не знаю.
Всадник, с интересом наблюдавший за реалиями нового для него Мира, предпочитал всё же задавать поменьше вопросов, больше оглядываться по сторонам. Какофония визга, смеха, рёва и криков, доносившаяся из-за деревьев (по-видимому, те места облюбовали купальщики) делала укромность места весьма относительным. Проплешины костров, подобно проказе пожирающей тело, добрались и сюда. Прибрежный участок можно было назвать крошечным заливчиком. Заболоченность берега сделала его не пригодным ни для купания, ни для рыбалки. Однако верные себе обитатели этого Мира не преминули застолбить сию малопривлекательную для отдыха территорию множеством опустошённых прозрачных сосудов, что подобно огромным поплавкам покачивались и в зарослях осоки, и между островками изумрудной ряски.
— Сойдёт, — махнул рукой всадник. — А дальше что?
— Ты меня спрашиваешь?! — возмутилась девушка. — Ты точно рехнулся! Нашёл время для дурацких шуток! Заставил идти через весь лес неизвестно зачем!
— Берёза сказала, что особое место у большой воды, — смутился Ратибор. — Я думал переход какой-нибудь… А здесь помойка.
— Сам ты помойка! Здесь, если хочешь знать, в прошлом году кувшинки росли!
— Кувшинки? — всадник переспросил автоматически, что бы сказать хоть что-нибудь. Положение представлялось нелепым и глупым…
— Додумался-таки! — головы Ратибора и Светы одновременно повернулись на звук голоса.
Посреди заводи стояла девушка. Вопреки всем законам, она чувствовала себя на поверхности воды, словно это была твердь. Солнечные блики скользили по чешуйкам платья, повторявшим каждый изгиб фигуры. Светлые, почти белые волосы рассыпались по плечам. В несколько шагов девушка оказалась на берегу, даже не потревожив водной глади.
— Говорила же, — улыбка тронула тонкие губы, отчего глаза, до этого сверкавшие изумрудным блеском, стали цвета ясного неба, — припечёт — подойди к воде, позови… Нет, нам гордость не позволяет! Или, думаешь, я слова не держу, женишок?
— Ты… , — Ратибор почувствовал, как в его горле неведомо откуда возник большой кусок овечьей шерсти, отчего он на время лишился возможности говорить.
— Это… та самая?! — всадник предпочёл отойти подальше от вопршающей Светы. Почему-то была уверенность, что взгляд возлюбленной сейчас способен ни на меньшие разрушения, чем выстрел из револьвера.
— Как тебя сосед мой довёз? — озёрница даже не посмотрела в сторону девушки. — В облаках не заморозил?
— Ни… Ничего, — выдавил Ратибор.