Подмосковные вечера. История Вана Клиберна. Как человек и его музыка остановили холодную войну
Шрифт:
Речь Хрущева не была гладкой, не была даже последовательной, но именно простота сделала ее столь разрушительной. Словно шахтер, которым он когда-то был, Хрущев осветил лампой все закоулки и туннели сталинской России и установил заряды динамита, которые могли превратить ее в руины. Потрясение от его слов было так велико, что некоторые делегаты теряли сознание и уходили с заседания. Остальные сидели в оцепенении. Конечно, собравшиеся не могли отрицать масштабы чисток, которые произошли во времена Сталина, – эти чистки коснулись их всех. Так, из 1966 делегатов XVII съезда партии, состоявшегося в 1934 году, 1108 были объявлены врагами народа, а 848 – казнены. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК 98 человек были обвинены в государственной измене. Но винить самого Сталина? Нет, не для того они прибыли сюда, чтобы услышать этот дикий поклеп на все то, ради чего они работали и за что боролись. Они вообще никогда не думали, что услышат нечто подобное. Марксизм-ленинизм был светской религией, которая требовала слепой веры, а Сталин был ее верховным божеством. Да и как мог великий лидер стать заблуждающимся убийцей?
Только одна группа людей в зале смотрела на происходящее с большой надеждой. Для того чтобы придать человеческое измерение своему моральному
Через четыре часа Хрущев сошел с трибуны и сел на свое место. Обычных бурных аплодисментов не последовало. Делегаты выходили из зала в молчании. Их мир перевернулся вверх дном…
Они возвращались. Этих людей, непохожих на людей, этих жертв, о которых говорил Хрущев, было великое множество. Казалось, в беспощадной борьбе за выживание они потеряли все человеческое. Они брели по стране с ужасающе пустыми глазами [133] . Они были не в состоянии пересечь улицу без приказа. Они пытались приспособиться к жизни и, если повезет, вернуться к семьям, из которых их вырвали. Некоторые назойливо рассказывали о своих страданиях и о муках своих погибших товарищей, движимые желанием выразить на бумаге невыразимое – даже если это сводило их с ума. Другие уже забыли имена своих родных и даже свои собственные имена. Мучаясь бессонницей от страха и страдая от зависти, они изо всех сил старались вновь обрести любовь и почувствовать себя людьми. Их обвинители при встрече переходили на другую сторону улицы, чтобы не видеть своих жертв, или старались смотреть сквозь них. Те, у кого души были несколько мягче, запоздало мучались сознанием собственной вины. Так, романист Александр Фадеев, который как секретарь Союза писателей подписывал ордера на арест своих товарищей, пытался пить со своими жертвами, чтобы вернуть их доверие. Но однажды, протрезвев, он написал записку в ЦК («Я думал, что оберегаю храм, а это оказалось отхожее место», – так якобы в ней говорилось), после чего застрелился [134] .
133
Lourie Richard. Russia Speaks: An Oral History from the Revolution to the Present. – New York: E. Burlingame, 1991. – P. 188.
134
Tzouliadis Tim. The Forsaken. – London: Little, Brown, 2008. – Р. 320. (В опубликованном тексте записки таких слов нет, но в ней, в частности, говорится: «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено». См.Примеч. пер.)
Да, Сталин был «мясником», но многие поставляли ему мясо. Позже Хрущев признавал, что у него руки тоже были по локоть в крови. «Всякий, кто радуется успехам нашей страны, достижениям нашей партии под руководством великого Сталина, найдет для продажных наймитов, фашистских псов из троцкистско-зиновьевской банды лишь одно слово, – кричал он, обращаясь к 200 тысячам человек, которые собрались на Красной площади во время показательных процессов 1937 года, – и это слово – расстрел» [135] . В следующем году Хрущев как глава Московской партийной организации ловко превысил отведенную квоту на 30 000 арестованных и 5000 казненных врагов народа и похвалялся Сталину, что он «округлил» эти показатели до 41 305 человек, из которых 8500 заслуживают смерти [136] . Как лидер компартии Украины он раскручивал маховик арестов до тех пор, пока там почти не осталось политиков, чиновников или армейских командиров, которые могли бы руководить республикой.
135
Taubman William. Khrushchev: The Man and His Era. – New York: Norton, 2003. – P. 96.
136
Там же, 100.
Риск был огромен, но этот поступок был просчитан гораздо более тщательно, чем могло показаться.
Конечно, речь Хрущева объяснялась страхом и невозможностью дальше хранить молчание. Но это был также акт фанатизма и беззастенчивой саморекламы, рассчитанной на получение поддержки. Вместе с тем его речь была и актом мужества – его преследовало чувство вины, и вся его человеческая природа требовала признать эту вину. Риск был огромен, но этот поступок был просчитан гораздо более тщательно, чем могло показаться. Обвиняя во всем Сталина, Хрущев отводил вину как от себя самого, так и от Коммунистической партии, которая после этой болезненной расплаты снова могла стать силой, направляющей энтузиазм и энергию народа. У Хрущева никогда не было сколь-нибудь четкого представления о марксистско-ленинской теории (говорили, что, по его мнению, коммунизм сводится к тому, чтобы дать каждому по тарелке сытной еды), но он всем сердцем верил в то, что коммунизм принесет людям невиданное счастье. По его мнению, вечный двигатель истории, то есть славная советская система, самая прогрессивная и демократическая из всех, созданных человечеством, как и сама партия, тоже стали жертвами Сталина, а вовсе не посредниками, вдохновителями и защитниками геноцида, одобренного государством.
Сталинисты были ошеломлены той крестьянской хитростью, с которой Хрущев обошел их. За год до этого он обвинил Маленкова в том, что тот «обособился с Берией», понизил его в должности до министра электростанций, а потом и вывел из состава Президиума ЦК. Хрущев обвинил Молотова
Из-за того что Хрущев обращался к ограниченной аудитории, его выступление стали называть «секретным докладом», однако сам он никогда не собирался делать из него ничего секретного. Вечером следующего дня доклад был прочитан перед иностранными делегатами съезда, причем читали его очень медленно, так что они могли делать заметки. Говорят, что именно в результате этого мероприятия получил сердечный приступ и вскоре умер польский лидер Болеслав Берут. Стенограммы закрытого заседания распространяли по всему Советскому Союзу и зачитывали их перед миллионами членов партии. Некоторые люди шли дальше Хрущева в порицании прежнего режима, другие не видели смысла в том, чтобы копаться в старой грязи, а кое-кто агрессивно защищал Сталина. Так, на его родине, в Грузии, вспыхнули беспорядки, которые продолжались четыре дня.
Благодаря израильской разведке доклад Хрущева просочился из Советского Союза и 5 июня был опубликован в New York Times. На протяжении многих лет после этого немногие выжившие в ГУЛАГе пытались повысить осведомленность Запада о зверствах Сталина, но без визуальных свидетельств, подобных тем, которые впечатались в сознание человечества ужасами нацистских концентрационных лагерей, все сообщения узников ГУЛАГа можно было легко представить как истерию. Большинству людей не было никакого дела до другого чудовищного преступления против цивилизации, особенно если оно было совершено союзником во время войны против нацистского зла. В то же время коммунисты и им сочувствующие не могли представить себе, что общество, построенное на принципах равенства и братства, может быть виновно в совершении преступлений, которые по своей чудовищности приближались к тем, что совершил Гитлер. Теперь, когда сам советский лидер подтвердил худшие из опасений, многие из апологетов Сталина отпрянули от него, дав жизнь особому течению еврокоммунизма.
На съезде Хрущев также похоронил положение ортодоксального марксизма-ленинизма о неизбежности войны. Социализм восторжествует, уверенно предсказал он, потому что это лучшая из существующих систем; в то же время СССР должен жить в мире с Западом, ибо альтернативой этому может быть только «самая разрушительная война в истории человечества» [137] . В Соединенных Штатах политики отреагировали на это событие крайне настороженно. Большинство предсказывало раскол в советском руководстве и полагало, что этот раскол будет в интересах США. Глава ЦРУ Аллен Даллес, строгий брат известного плейбоя Джона Фостера Даллеса, считал Хрущева пьяницей и предупреждал, что эмоциональность сделала его «самым опасным человеком из всех лидеров Советского Союза после Октябрьской революции». В конце концов они решили ничего не делать и просто наблюдать за происходящим. Тем не менее, чтобы прощупать почву, Государственный департамент в сентябре направил на гастроли в Россию Бостонский симфонический оркестр.
137
Dunbabin J.P.D. International Relations Since 1945. Vol. 2. The Cold War: The Great Powers and Their Allies. – London: Longman, 1994. – P. 233.
Эффект от этой поездки оказался потрясающим. «Обычно чинная элита советской столицы на этот раз просто обезумела» [138] , – сообщала газета New York Times и добавляла, что американцев в зале встречали лучше, чем любой советский оркестр, даже если он играл государственный гимн СССР. «Слово “культура” больше не является синонимом изнеженности» [139] , – объявил Чарльз Дуглас Джексон, ведущий советник президента по психологической войне. Но радость была недолгой. Когда Сол Юрок попытался привезти в США Ансамбль Игоря Моисеева с великолепными номерами, поставленными на основе танцев народов СССР, переговоры провалились, так как американцы потребовали, чтобы иностранные гости сдавали при въезде отпечатки пальцев. Хрущев зло ответил, что советские граждане никогда не смирятся с этой унизительной процедурой, «которую применяют только к преступникам» [140] . Далее произошло следующее: за те нескольких недель, пока продолжались триумфальные гастроли Бостонского оркестра, в Венгрии студенческие демонстрации постепенно переросли в общенациональную революцию, направленную против советского господства. После падения прежнего режима сначала Красная Армия не вмешивалась в события, но, когда новое правительство объявило о своем выходе из Варшавского договора, то есть системы безопасности советского блока, сформированной в 1955 году как противовес НАТО, Хрущев, хоть и неохотно, но приказал ввести танки. Его надежды на то, что страны будут выбирать коммунизм по собственной воле, таяли с каждым днем. В результате этих событий погибли тысячи людей, сотни тысяч бежали из страны. Все культурные обмены были прерваны.
138
Hangen Welles. Boston Symphony Gets Standing Ovation at First Concert in Moscow Conservatory //NYT. – 1956. – September 9. В этом году по Европе на деньги ЦРУ гастролировал также Metropolitan Opera.
139
Saunders Frances Stonor. Who Paid the Piper? The CIA and the Cultural Cold War. – London: Granta, 1999. – P. 225.
140
Abel Elie. U.S. Twits Soviet on Its Own Fingerprinting Rules // NYT. – 1956. – June 2. Моисеевский ансамбль танца все-таки прорвался в Америку, когда Ван выступал в Москве, проехал по всей стране и имел колоссальный успех у зрителей.