Подселенка
Шрифт:
– Вы можете высказать своё личное мнение, моя госпожа, – заявил появившийся за моей спиной Аапехти, – если будете недовольны приговором. Вы оракул.
– Мне кажется, что сейчас я очень недовольна всем происходящим.
Глава 9
Воин меджаи [16] начал подталкивать к нам поближе ту самую группку женщин. В то время как сопровождающий их чиновник стал зачитывать «протокол».
– Уважаемая Кифи, владелица таверны в деревне Эмбару, что на правом берегу Великой реки, – тут он указал на довольно симпатичную женщину,
16
Меджаи – египетская полиция с отдельной иерархией, независимой от других органов власти.
«Потерпевшая» кивнула и, приоткрыв руки выше локтей, «предъявила» суду несколько синяков.
– Жительницы деревни Эмбару: госпожи Метит, Неру, Саба и Хекет, – чиновник указал на задержанных, – были схвачены меджаями предместья в момент учинения расправы.
Услышала, как судья уже шептал Тутанхамону предполагаемый приговор, выражавшийся в довольно большой «вире» [17] , но меня смущала стоявшая неподалёку пара. Внимание привлёк странный, подбоченившийся мужчина.
17
Вира – мера наказания, выражавшаяся во взыскании с виновника денежного возмещения.
– Я хочу расспросить этих женщин, – сказала судье.
Тот озадаченно взглянул на меня, но Тутанхамон кивнул находящемуся рядом писцу. Обвиняемых подвели ближе, и им пришлось встать на колени.
– Какова причина вашего нападения? Не думаю, что вы все одновременно лишились разума, или демон ненависти захватил вас.
Женщина начали переглядываться и посматривать на ту, что находилась за спиной того самого мужчины. Наконец, одна из них решилась.
– Великая госпожа, мы просто больше не смогли выносить, что эта женщина принимает у себя мужа нашей подруги Шемеи. Та каждый день льёт слёзы. От горя она почти не ест, и только мысли о престарелой матери не дают ей покинуть мир, так велика её печаль. Если эта презренная Кифи так мила господину Техути, пусть он разведётся с Шемеи и уходит к ней. Это будет честнее, чем ежедневно оскорблять жену таким пренебрежением.
Услышав подобные речи, находящийся недалеко мужчина начал злиться и, с силой схватив стоящую рядом женщину за руку, потянул на выход.
– Если это тот, о ком идёт речь, задержите, – сказала стоящим рядом телохранителям. Но, заметив моё желание, несколько меджаев сами привели «причину разборок» и поставили рядом с ответчицами на колени. Всё это время он не выпускал из захвата руку сопровождавшей его женщины.
– Правдивы ли их слова? – обратилась я к Техути. И, прежде чем он ответил, добавила: – Не стоит лгать царице. Ты же понимаешь, чем это грозит? Нам достаточно просто вызвать жителей деревни и расспросить их.
– Да, божественная, – ответил мужчина, опустив голову, – это правда.
– Почему же ты не разведёшься, раз так увлечён хозяйкой таверны?
Мужчина напряжённо молчал, уставившись в пол, поэтому я перевела взгляд на говорившую до этого женщину. Заметив это, она произнесла:
–
Всё это время мужчина зло, исподлобья смотрел на говорившую.
– Почему сама Шемеи с мужем не проживает на ферме?
– Великая госпожа, Техути расписывает храм недалеко от нас, поэтому он и ещё несколько семей художников живут в нашей деревне.
– Подведите её, – велела телохранителям.
Руку женщины выдернули из «захвата» мужа и, подняв, подвели ко мне, где она вновь опустилась на колени.
– А чего хочешь ты, Шемеи?
– Развестись и вернуться к матери, божественная, – смущенно прошептала женщина.
– А ты справишься одна, без мужа?
– Сейчас я не могу верить мужчинам, Великая госпожа. Когда Техути ухаживал за мной, то говорил много красивых слов. А после я не видела от него ни ласки, ни помощи. Он весь день на работе, и все заботы на мне. Ведь он мог привести Кифи в дом второй женой, оказывая внимание нам обеим. В конце концов, если бы он дал мне детей, я бы осталась. Но муж пренебрегал мною всё это время. И сердце моё отвратилось от него.
Повернувшись к Тутанхамону, я взглядом попросила у мужа разрешения. Он взял меня за руку и кивнул. Видя это, судьи выпрямились и напряглись.
– Шемеи, с этого момента, ты больше не супруга Техути! – объявила я торжественно. – Меджаи сопроводят тебя. Забери свои вещи и отправляйся к матери. Меджаи проследят, чтобы родственники твоего бывшего мужа покинули твою землю, не взяв ничего лишнего, что не принадлежит им.
Женщина засияла. Её подруги переглядывались и улыбались. Только бывший муж наливался злостью.
– Также я хочу, чтобы меджаи, отвечающие за покой в тех землях, озаботились, чтобы вам никто не угрожал, и обеспечили вашу безопасность, пока не наберёте достаточно работников и людей. Они должны будут потом письменно отчитаться в «великий дом».
– А как же наказание жительниц деревни? – раздражённо вставил свои «пять копеек» судья. – Ведь госпоже Кифи, – он улыбнулся, повернувшись к «потерпевшей», – был нанесён урон.
– Ты прав. Вина должна быть оплачена. Четыре золотых кольца, ты ведь этого просил?
Хозяйка таверны сахарно улыбнулась судье, который довольно мне кивал.
– А учитывая причину, по которой её пытались побить… кстати… что у нас там в законе о супружеской неверности? Вы же недавно такому количеству мужей присудили возмещение от любовников. Думаю, госпожа Кифи должна заплатить госпоже Шемеи за «пользование» её мужем... хм-м-м… восемь золотых колец, думаю, достаточно. Это будет самая маленькая плата из назначенных сегодня в суде за измену.
Глаза Кифы расширились, и она, дыша, как закипающий чайник, переводила взгляд со своего любовника на судью и обратно. Это явно не то, что она ожидала. Скорее всего, до суда дело никогда бы не довели, и всё оставалось, как было, если бы меджаи не наткнулись в деревне на дерущихся женщин. Ушлая хозяйка таверны наверняка «договорилась» с судьёй, чтобы не выносить «сор из избы». А тут я нежданно-негаданно. Пришла. Всё испортила.
Крем глаза заметила, как несколько ожидающих мужчин стали что-то шептать стоящим рядом писцам и, схватив за руку находившихся рядом женщин, быстро покидали зал. М-да, количество рассматриваемых сегодня дел явно уменьшится.