Подземный мир и живая вода
Шрифт:
Рафаэлла попыталась взять слово, но Фредерик сам пересказал ее доклад.
— После совещания я пойду к Старшему и скажу, что мы под ударом. Надо обеспечить ему максимальную охрану. Возможно, вызвать профильного специалиста.
Фьорелла кивнула.
— Кого? — спросила Марта.
— Можем выйти на взаимозачет, если спишем долги по кругу, — ответила Кармина, открыв на закладке лежавшую перед ней счетную книгу, — Если наш старый знакомый Иоганн Фауст согласится ненадолго переехать в Аугсбург, то один обычный черт
— Так можно? — спросил Нострадамус.
— Не знаю. Никогда не привыкну к этим диким нравам с взаимными обязательствами, которые не измеряются в цифрах. Почему бы им всем не пользоваться золотом? Или можно придумать какую-то условную единицу измерения обязательств.
— Дракон не нужен? — спросила фея.
— Нужен. Дракона берем с собой, — ответил Фредерик.
— Куда?
— В погоню. Ведьма увела нашего огнедышащего коня. Если дойдет до драки, нужен кто-то огнеупорный.
— Хорошо. Куда едем?
— Начинаем поисковую операцию. Рафи, как разобралась в ситуации, поехала сюда через Подземье и у венского входа нашла следы подков Элефанта. Их сложно с чем-то перепутать. Согласен с Рафаэллой и с тем французом. Ведьма поедет в родные края. Из Вены — в Краков, из Кракова — куда угодно в Польше и Литве.
— Получается, что мы ехали навстречу похитительнице из Кракова в Вену через Подземье, — сказала Марта.
— Не встречали по пути вот эту ведьму? — Фредерик развернул холст.
Марта посмотрела на картину. Прекрасный материал для опознания. Обнаженная девушка, вид сзади.
— Даже не знаю, что и сказать, — ответила Марта, — Но одиноких женщин точно не встречали.
— А вообще женщин?
— Минимум троих. Первая с Томашем, принцем мышей. Молодая брюнетка на очень большом коне.
— Каком коне? — спросила Рафаэлла.
— Как у рыцарей, только еще больше. Черный. Фьорелла чуть с единорога не рухнула, так на него загляделась.
— Фьорелла? — Фредерик перевел взгляд на фею.
— Коня помню, всадницу нет, — ответила та, — Как будто взяли огнедышащего коня с берега реки Смородины и зачем-то скрестили с дестрие.
— Зачем-то?
— Кобыла дестрие скорее всего не выносит жеребенка. А если выносит и родит жеребца, то для него будет очень сложно найти достойного наездника в вашем мире.
— А в вашем? — спросила Рафаэлла.
Фея презрительно фыркнула и щелкнула пальцами. На столе появился призрачный конь, который станцевал на задних ногах, раскланялся и растаял в воздухе.
— Надо быть как минимум, ведьмой, — сказала она, — Лучше, конечно, феей или колдуном. Или легендарным рыцарем. На худой конец, говорить по-лошадиному и вежливо. Даже я бы связываться не стала, а вы говорите, какая-то недоведьма.
— Потому что у тебя уже есть единорог и дракон, — обиделась
— Не завидуй. Драконов девушки без колдовских способностей обычно интересуют как еда, если повезет — как игрушки. А единорог еще утром тебя понюхал и сказал, что больше не будет тебя катать…
— Что? — Фредерик, Кармина и Гаэтано строго посмотрели на Рафаэллу. Все знали, что единороги разрешают ездить на себе только девственницам.
Рафаэлла закрыла лицо руками и выбежала за дверь. Кармина встала и вышла вслед за ней.
— Я что-то не то сказала? — растерялась Фьорелла и чуть не заплакала, — Я не хотела ее обидеть.
Гаэтано выругался настолько богохульно, что фея посмотрела на него и спросила:
— Ты уверен, что тебе за это ничего не будет?
— Хрю! — ответил Гаэтано, — Я уже свинья. На сам Бог, ни его сын, ни все его святые не защитили меня, когда я был младенцем.
— Тебя прокляли до того, как ты был крещен, — сказал Фредерик.
— Не буквоедствуй, и без тебя тошно. Мог бы получше следить за своей дочерью.
— Кто-то сейчас в пятак получит.
— Ты меня еще на дуэль вызови. Предатель!
— Все договоренности в силе.
— Дополнительно я хочу голову этого парня, кто бы он ни был.
— Надеюсь, это не кто-то из вас? — Фредерик посмотрел на собравшихся мужчин.
Гаэтано тоже посмотрел в глаза каждому, но все с негодованием отвергли несправедливые подозрения.
— Тогда я не возражаю, чтобы ты оторвал ему голову, — сказал Фредерик, — Но я клянусь, что не знаю, кто это.
— Тот французский рыцарь, у которого Рафаэлла выменяла этот портрет? — предположил Гаэтано, — Ни один отец не может быть уверен, оставляя дочь наедине с французским рыцарем.
— Они встретились и разошлись в тот же день, — усомнился Фредерик, — Не знаю, насколько он тверд в морали, но Рафаэлла точно не разделяет нравы французского двора.
— Тогда твой русский друг?
— Нет, он человек слова. Он обещал отцу не ложиться с католичками.
— Да-а? Правда?
— Клянусь мечом святого Георгия.
— Фредерик, ты притворяешься, что не знаешь, что Рафаэлла — лютеранка?
— Она крещена в католичестве.
— Лютер тоже крещен в католичестве. Кого ты хочешь обмануть? Кому здесь Рафаэлла еще не говорила, что она лютеранка? — хряк обвел взглядом почтенное собрание.
— Мне, — ответила фея, — Если это важно, среди вас есть лютеране?
Больше никто в лютеране не вызвался.
— А почему?
— Давайте не будем отвлекаться, — сказал Фредерик, — У нас война на носу.
— Я хочу услышать ответ.
— Император — католик. И Старший — тоже. У нас уже лет двадцать вялотекущая война с лютеранами.
— Но воевать с Папой вам это не мешает.
— В христианском мире война это общественно приемлемый способ решения финансовых разногласий.