Наизнанку земля по весне!Перетряхивай вечер печали!Это плуг проплывает в огне,Чтоб у дальнего леса причалить.А вверху, у кладбищенских стен,Словно пленная стая, украдкой, —Это ангелы, вставши с колен,Развевают замшелые складки,Белый мрамор спуская с плеча,Мох счищая с застывших ладоней…Под ногою земля горяча,Покидаемый плачет и стонет…Но легко отгибая доску,Как страницу на крайней могиле,Он прикладывает к вискуЖестяную повязку из лилий.На дерновый садясь бугорок,Он глядит, как дорогою мимо.На небесный слетают порогДеревенские херувимы.Им у этих отверстых гробницНе склоняться над чьей-то
виною,Потому что воскресло весноюСердце жадное самоубийц.1934 «Скит». III. 1935
НОЧНЫЕ ПТИЦЫ
Этот вечер огненно-желтыйВидит снова, в который раз,Как смятенные птичьи толпыСетью выхватил Монпарнас.И у белой холодной стойки,Чинно вниз опустив крыла.Из густейшей крови настойкуТы доверчиво отпила.Вспоминая камыш и гнезда,Подражая в последний раз,Ты крылом утираешь звездыС неослепших орлиных глаз.И ты видишь, ты видишь, видишь,Как нагретые зеркалаТушат счастье твое, подкидыш,И ломают твои крыла.Пусть наутро сметут со стойкиПесни наши среди золы,И, болтая, покинут сойкиТесно сдвинутые столы…Вот слоятся стеклянные двери,Разбредаясь по одному,Мы бросаем горстями перьяВырастающему холму.Чтоб сегодня приблизить чудоСмерти той, что который годНа заре подымает блюдо,Зерна сыплет, не зовет…1935 «Ночные птицы»
«Шальная жизнь не выдается дважды…»
Шальная жизнь не выдается дважды,В саду шумит неповторимый дождь,Не утоляя, не смиряя жажды,Свой пресный мир ты пригоршнями пьешь.И видишь, как, захлебываясь влагой,Вокруг себя озера замутив,Корнями оступаются в овраги,В хлыстах побегов, туловища ив.— Обрубленные буйно прорастают,Смотри, смотри, как сизая листваЛетит из-под коры, как стая,И — отражением траваВстает из-под воды навстречу.Вплотную — иглы свернутых недель.Теперь бы солнце!.. Но уже за плечиТебя схватила комнатная мель.И подняла, спасла и обсушила(Ты шла по лестнице, чтоб двери распахнуть,В саду — потоп, и ты теряла силы…):Глоток вина, одеколоном — грудь…1935 «Ночные птицы»
«Слабеют руки, отмирая…»
Л. Червинской
Слабеют руки, отмирая…Бездельники, зачем нам две руки —Мы даже не плетем венки, —Крылом стучимся в двери рая.Вот эти пальцы: два и много, три,Приставить к перьям или просто этимПером блестящим из крыла, смотри.Мазок оставить на портрете.И, может быть, поверят больше нам,Прося автограф, только чуя славу —Поверят счастью, и мечтам, и снам,И клетки отведут по праву.Из-под мостов слетимся, отчеркнувГлаву: опущенные руки.И запоем, а может быть, и клюв…И не слова, а только звуки…1935 «Вилла „Надежда“»
СЧАСТЬЕ
По весне, хитрей, чем Калиостро,Трижды в день у городских застав,Счастье паспорт проверят просто,Пряча грим в серебряный рукав.И въезжает все еще в карете,И в предместье станет у крыльца,Узнавая занавески этиИ на ставнях круглые сердца.Там, где пахнет плесенью и воском,В маленькой гостиной, у зеркал,Ты меняешь второпях прическу,Подглядев учтивейший оскал.Март стекает с заблестевшей крыши,Веерами распушив кусты,Зазывают на углах афишиСуеверных ласточек, как ты.«Боже мой, ты ангел или дьявол?»Но, уже не помня ничего,Ты впиваешь страх и славу —Ты — подруга верная его.Привыкаешь, вышла на подмогу:Белый плащик, синее трико.Ты — бледна, но где твоя тревога —Слабым пальцам обмануть легко.Понимая взгляд его и слово,Ловко пряча за спиной беду,Ты тасуешь песни перед новой,Побледневшей, во втором ряду.1935 «Ночные птицы»
«Переводится молодость: счастье, взболтни…»
Переводится
молодость: счастье, взболтни,И в последний разок, обжигая,Льются в кровь сумасшедшие звонкие дни.В сердце шепотом: дорогая…Брось бутылочку и рецепт —Кризис в прошлом: ты смотришь и дышишь,Твой нежданный, твой поздний, твой алый расцвет.Все равно ведь уже не пропишешьДесть бумаги (не узенький ярлычок.Где на штемпеле ангел кудрявый)!Вынь перо, карандаш или даже смычокИ венчай свою молодость славой.И на нотной бумаге напишешь сонет,Констатируя смело коллегам:Наступивший покой, остывающий бред,Тротуары, покрытые снегом…1935 «Ночные птицы»
«Твои слова? Томление мое?..»
Твои слова? Томление мое?Иль этот вечер с дождевою дрожью?(Глаза к глазам, зрачки как острие)Скажи теперь, но что же было ложью?И где теперь тяжелая стена?Неделями разлуки, расстояньемОна разрушена? Иль, может быть, онаУкрасилась калиткою, дверями?И плющ на ней прикинул кружева,А сзади дом и наскоро — тюльпаны…Добро пожаловать! Моя любовь — живаИ вот летит через чужие страны.Все узнает снесенное в сенях.Вот наше первое обзаведенье:Мой первый сон и мой последний страх,И наша смерть и наше пробужденье.Кудрявою склоняясь головой,Рисует ангел облака и поле,Чтоб все, как в жизни было. Неживой,Ты забываешь о последней боли…Глаза к глазам. Я требую, скажи.Ведь ложь была, она была сначала?Но шепчешь ты, что не бывало лжи,Что ты узнал, что я тебя узнала…1935 «Ночные птицы»
«Мир по шву острием распорот…»
Мир по шву острием распорот —Прочный мир. Перелицевать?Или новый, как этот город.Унести, заметать и сшивать?Шире — плечи и к вороту ярче,Звонкий шорох: парча или штоф?Нитки рифмы, рабочий ларчикИ строка за строкою, как шов.Вьются улицы, как воланы,Звездный шлейф у недвижных ног,Но тебе подражают страныИ листают твой каталог.Вот и плащ заботливо выткан —Как нарядна твоя судьба!И последнею алой ниткой —Венчик на середину лба…1935 «Ночные птицы»
«Нет лучей, но отраженный свет…»
Нет лучей, но отраженный светБьет от стен напротив, известковых…Над кроватью стертые подковыСчастье приносили много лет.Тень у ног пуста и коротка,А лицо прозрачнее и суше.Зеркало покажет у вискаСеть морщин, что стянет и задушит.И поверю — будет тот же свет,Белый и слегка голубоватый…С черным бантом на столе портрет,Для тебя заказанный когда-то.Вот портрету будет нипочемСостязаться с тою, на постели.Пятна проступают еле-еле —Ретушь сняла крылья за плечом.Только ты, что и меня забылИ его не получил когда-то,Будешь помнить шелест белых крыл,Мертвый свет руки голубоватой…1935 «Ночные птицы»
«Письмо наизусть не пропеть…»
Письмо наизусть не пропеть.Поднимая глаза на раёк.Написано несколько строк,Что и в сердце не смеют звенеть.Татьяна, вслед за тобой.Хоть тысячу раз повторяй.Не взлетит потолок голубой,К райку не приблизится рай.От сердечного этого жара.От бессонного жара глаз.Ни косы твоей, ни пеньюара.Ни наперсницы в этот час…И не встретиться через годыНи в гостиной, ни на балу…Только песенка с огорода,Только пяльцы твои в углу.Этой девочки деревенскойБольше рядом со мною нет — Ленский…Сероглазый и не поэт.Мы остались вдвоем на свете,Познакомимся и поймем:Мох на брошенном пистолете,Осыпается белый дом…Ничего уже не исправить,Не писать до зари без сна:«Я люблю, для чего лукавить?Я — чужая, я неверна…»1935 (?) «Ночные птицы»
