Похищение быка из Куальнге
Шрифт:
— Хочет он, чтоб каждый день выходил ним схватиться один из ирландцев, — промолвил Фергус. Пока не расправится с ним он, пусть движется войско вперед. Потом высылают пусть к броду ирландцы другого иль в лагере будут всю ночь до рассветного часа. Должны вы одевать и кормить Кухулина, пока не закончится Похищение.
— Клянусь разумом, не легкие это условия! — молвил Айлпль, но Медб возразила ему:
— Просьба его справедлива и наше согласье получит Кухулин, ибо уж лучше терять одного воина каждый день, чем сотню каждую ночь.
— Кто же пойдет к Кухулину сказать
— Конечно же сам Фергус, — ответила Медб.
— Не бывать тому! — воскликнул Фергус.
— Отчего же? — спросил Айлиль.
— Пусть залогом и обеспечением перед Кухулином будут подкреплены эти условия и их исполнение!
— Я согласна на это, — сказала Медб в поручилась перед Фергусом.
Тогда взнуздали лошадей Фергуса и запрягли в колесницу. Двух других лошадей приготовили для Этаркумула, сына Фид в Летрини, юноши из свиты Айлиля и Медб.
— Куда направляешься? — спросил его Фергус.
— С тобой, поглядеть на Кухулина и разузнать, каков он обличьем и видом.
— Не ехал бы ты, коли пожелаешь сделать по-моему, — сказал Фергус.
— Отчего же? — спросил Этаркумул.
— Заносчив и дерзок ты, — ответил Фергус, — и сдается мне, что прежде чем расстанетесь, не миновать вам распри, ибо дик, необуздан и храбр юноша, к которому ты собрался.
— Но разве не сможешь ты вступиться? — сказал Этаркумул.
— Смогу, если и сам ты не будешь искать ссоры, — молвил Фергус.
— Клянусь, что вовеки не пожелаю раздора, — сказал на это Эгаркумул.
Отправились они на поиски Кухулина, который тем часом играл в буанбах со своим возницей между фохайн и морем. Никто не сумел бы приблизиться к ним неприметно для Лаэга и все ж через раз удавалось ему обыграть Кухулина.
— Едет к нам одинокий воин, о малыш Ку! — молвил Лаэг.
— Каков он собой? — спросил Кухулин.
— Мнится мне, что подобна огромной горе на просторной долине его колесница. Кажется мне, будто листва высоченного дерева, что стоит иа лугу перед крепостью славной, покрывают его главу пышные, струящиеся, золотистые волосы. Пурпурный плащ с бахромой на его плечах, скрепленный золотой заколкой. Могучее серое копье сверкает в его руке. С ним шишковатый изукрашенный щит с шишкой из красного золота. Крепкий подвешенный меч, что длиной не уступят рулю корабля, покоится на бедре великого, гордого воина, едущего в колесннце.
— Узнаю я его, — сказал Кухулин, — то господин мой Фергус.
— Вижу другого воина на колеснице, — молвил Лаэг, — дивна, прекрасна, сноровиста поступь его коней.
— То едет один из ирландских юношей, друг Лаэг, — сказал на это Кухулин, — разузнать, каков я обличьем и видом, ибо разнеслась обо мне молва в их лагере.
Когда же приблизился к ним Фергус и соскочил с колесницы, приветствовал его Кухулин.
— Верю тебе, — отвечал ему Фергус.
— Можешь довериться мне, — молвил Кухулин, — ведь если случится над полем лететь стае птиц, будет твоим дикий гусь и по л овин я другого впридачу. Рыбе ли в устье случится зайти, будет всегда тебе лосось, да еще половина другого. Будет тебе и пригоршня водяного
— Слышал я о твоих обычаях гостеприимства в этом походе, — ответил Фергус. — Что ж до условий, которые ты предлагаешь ирландцам, то знай, что не будет тебе отказа. Пришел я, чтоб ты поручился исполнить их все.
— Воистину согласен я поручиться за это, о господин мой Фергус, — сказал ему Кухулин.
— На том и поспешили они закончить разговор, дабы не могли сказать ирландцы, что предает их Фергус во имя своего приемного сына. Взнуздали коней Фергуса, запрягли в колесницу, и пустился он в обратный путь.
Между тем не тронулся с места Этаркумул и долго не спускал глаз с Кухулина.
— Что ты разглядываешь, о юноша, — спросил тот.
— Тебя, — молвил Этаркумул.
— Не в дальнюю даль ты глядишь, о юноша, — сказал Кухулин, — глаза твои уж покраснели. Знай же, что хоть невелик, но разгневав, тот кто стоит пред тобою. Каким же кажусь я тебе?
— Воистину нравишься мне ты, — ответил Этаркумул. И вправду, ты юноша дивный, прекрасный, пригожий, славный и многоискусный в боевых приемах. Все же числить тебя среди лучших героев, воинов знатных, всесокрушающих молотов, в битве первейших, я не могу и о том не помыслю.
— Знаешь, что вышел из лагеря ты под защитой Фергуса, — ответил Кухулин. Если б не это, клянусь богами, которых я чту, лишь твои раздробленные кости и перебитые суставы там очутились бы снова.
— Довольно грозить мне, — вскричал Этаркумул, — и по условию, что требовал ты от ирландцев, схватке один на один, сам я сражусь с гобой завтра.
— Тогда отправляйся и знай, — сказал Кухулин, — что готов я сражаться и как бы рано ты ни пришел, всегда найдешь меня здесь.
Пустился Этаркумул в обратный путь и заговорил со своим возницей.
— Не избежать мне завтра сражения с Кухулином, о юноша, — сказал он.
— И вправду так, коли дал ты слово, — отвечал тот, — не знаю уж, сдержишь его ли.
И спросил у вето Этаркумул, что лучше, сразиться с Кухулин ом завтра, иль нынче же вечером.
— Сдается мне, — молвил возница, — что не одержать тебе завтра победы. Что ж проку приблизить сражение и биться сегодня!
— Повороти колесницу, о юноша, — воскликнул Этаркумул, — ибо, клянусь богами, которых я: почитаю, что не вернусь назад без головы этого олененка Кухулина.
Снова направился возница к броду и повернул колесницу к нему левым боком. Заметил это Лаэг и сказал Кухулину:
— Вижу я воина на колеснице, что лишь недавно уехал от нас, о Ку!
— Так что же? — спросил Кухулин.
— Левым боком повернул он к нам колесницу, двигаясь к броду, — ответил возница.
— Это Этаркумул, что желает сразиться со мною, — сказал Кухулин. — Не стану встречать его не потому, что хочу защитить, а потому, что вышел он из лагеря под защитой моего приемного отца. Принеси мне оружие к броду, возница. Не подобает, чтоб встал он там прежде меня.