Похититель бурбона

Райз Тиффани

– В Библии есть стих, - начала Тамара, ее голос был тихим, будто лился издалека. – «И смогут они брать змей голыми руками, и, если выпьют они смертельный яд, это не причинит им вреда». От Марка, глава шестнадцать, стих восемнадцатый.

– В Библии много чего говорится, - ответил Леви.
– Мы не должны всему верить.

– Что если это правда?

– Это не правда. Это все ложь. Не было Адама. Не было Евы. Не было ковчега и потопа, и ты не можешь взять медноголовую и не быть укушенной.

– Потоп был, - сказала она.
– И он убил нечестивых. И не убил меня.

–

Ты не особенная, Тамара. Я уже говорил это. Ты можешь умереть, как и все остальные. Даже не думай об этом.

– Мы все умрем, - заметила Тамара.
– Так чего бояться?

– Для начала, этой гребаной змеи.

– Я не боюсь.

– Я боюсь. А теперь делай, что тебе говорят.
– Змея остановилась в двух футах от Тамары. От голых ступней Тамары, ее голых ног. На Леви были джинсы, что нельзя было назвать защитой, но между ней и медноголовкой ничего не стояло.

– Стреляй, если хочешь стрелять, - приказал Леви.
– Но не смей…

Тамара сделала шаг вперед и нагнулась. Все произошло быстро, но Леви видел все как в замедленной съемке, один кадр в секунду. Она схватила змею за шею, прямо под головой и побежала с ней, ступая босыми ногами по полу. Затем она выбросила ее на землю снаружи дома и отвернулась.

Бам, бам, бам.

Она выстрелила три раза.

Леви побежал за ней, поднял ее на руки, унося от укуса, если бы та могла ее укусить. Он отнес ее на крыльцо и опустил на ноги.

– Она тебя укусила?
– спросил Леви, блуждая руками по ее рукам в поисках точек укуса. Тамара не отвечала. Ее глаза были большими, зрачки оставались неподвижными. Он легко похлопал ее по щеке, пощелкал пальцами перед носом.
– Тамара Шелби, она тебя укусила?

Она медленно покачала головой, все еще находясь в тумане.

– Она мертва?
– прошептала она.

Леви оглянулся. Ничего кроме содрогающегося змеиного хвоста не осталось. Голова была начисто снесена с шеи.

– Она мертва.

Тамара кивнула.

– Хорошо.
– Она выпрямилась.
– Это хорошо.

Тогда она не выглядела как ребенок или девочка. Нет, она выглядела как какой-то ангел, какая-то богиня, с сияющим позади нее фонарем, превращающим ее волосы в языки огня. Она взяла медноголовую голыми руками, затем тремя идеальными выстрелами снесла ей голову. Кем была эта девушка?

Его жена, вот кто она. Он заметил, как она дрожит, трясется, не как демон или ангел, или богиня, а как обычная девушка. Девушка, заглянувшая смерти в лицо и державшая ее в руках. Леви поднял ее на руки и отнес в дом. Он усадил ее на диван, поцеловал в макушку, затем ушел, чтобы закопать рептилию. В сарае он нашел ржавую лопату и выкопал ею яму в мягкой земле на краю леса. Лопатой он забросил голову змеи в яму. Ее пасть была открыта, клыки обнажены, глаза открыты с пристальным и осуждающим взглядом. Леви мало-помалу закапывал ее. Затем он взял длинное тело и швырнул его глубоко в лес. У какого-то животного будет неплохой полуночный перекус, возможно, у другой змеи.

Когда змея была мертва и похоронена, Леви оперся на лопату и дышал.

Что с ним не так? Как он на долю секунды мог подумать, что Тамара

собиралась его убить? Это все Боуэн с его историями о призраках и его разговоры о проклятьях, могилах и предупреждении никогда не любить Мэддоксов. Она спасла ему жизнь, а он переживал, что она уничтожит его. Леви чувствовал себя самым большим дураком на планете, считая, что эта маленькая девочка задумала какую-то зловещую схему за его спиной. Он должен ползать у ее драгоценных ног и целовать розовые пальчики за то, что она его спасла. А затем свернуть ей шею за то, что взяла ядовитую змею голыми руками.

Он вернулся в дом и захлопнул дверь.

– Тамара!
– позвал он ее в десять раз громче, чем требовалось.
– Где ты, черт возьми?

– В ванной, - донесся тихий испуганный голос. Ему было все равно, чем она там занимается. Он распахнул дверь и обнаружил ее у раковины, оттирающей пальцы лавовым мылом.

– Тамара?
– спокойнее спросил он.

– Я думала, она будет скользкой, - ответила она, ее голос дрожал как ложка в кружке.
– Но она не была скользкой. Она была гладкой и ровной. Как мышцы. И слишком сильной. Я до сих пор чувствую руками, какой сильной она была.

– Тамара… - Леви подошел к раковине и забрал кусок мыла из ее пальцев. Слезы покрывали ее щеки, и ее волосы прилипли ко лбу. Он включил холодную воду и смыл мыло с ее рук.
– Тамара, тебе не стоило брать в руки эту змею.

– Знаю, - глухо прошептала она.
– Я думала, если промахнусь, то задену тебя. И если промахнусь, то змея испугается и укусит тебя. Также при промахе она могла укусить меня, и тогда у меня бы не было второго шанса. Я не знала, что делать. И я думала… - Леви смахнул волосы с ее лба и поцеловал его.

– О чем ты думала?
– прошептал Леви.
– Расскажи.

– Я люблю тебя, - ответила Тамара, глядя ему в глаза.
– То есть я ненавижу то, как люблю тебя. У меня не было причины брать эту змею, если бы только я не любила тебя, верно? Или я сошла с ума, или влюблена. Лучше быть влюбленной.

Ее глаза выглядели безумными - широко распахнутые, со зрачками, уставившимися на него, будто слепой пытается вспомнить каково это - видеть.

– Ты была напугана, вот и все. Страх заставляет нас совершать безумные вещи. Андре долгое время водил грузовик. Большегруз. Какая-то пьяная девушка выехала на красный и врезалась в него, ее машина загорелась. Андре вырвал дверь ее машины и вытащил ее. Он не мог этого сделать. Человек не может сорвать дверь с петель, но он это сделал. Страх дает нам силы, о которых мы и не подозревали. И любовь. Иногда они одно и то же.

– Я любила тебя до потопа. И любила после него. Ты единственный, кого я до сих пор люблю со времен «до потопа». Ты единственный, кого я люблю, кого всегда любила.
– Она прижала ладонь ко лбу.
– Я не хотела, чтобы ты проходил через все это.

– Ты всегда можешь говорить мне это.
– Леви обхватил ее лицо ладонями.
– Можешь мне говорить все, что хочешь. Бог Свидетель, именно это ты и делаешь.
– Он улыбнулся ей, пытаясь связаться с той Тамарой, к которой он привык. Она была где-то там.