Похититель детей
Шрифт:
— Мадемуазель, — обратился к ней полковник, сняв шляпу и слегка поклонившись, — неужели я успел утомить вас своим присутствием? Скажите же, куда вы направляетесь. Можете смело продиктовать водителю адрес.
— Ой, месье! — Марсель смутилась. — Просто мне стало любопытно, чем здесь торгуют, вот я и решила посмотреть, пока ждала вас.
И она села обратно в машину.
Бигуа уже готов был возразить: «Но я мог не заметить вас и поехать совсем в другом направлении — и тогда, возможно, потерял бы вас навсегда».
Тем не менее он промолчал, решив проявить смирение перед судьбой и не дерзить, раз она послала ему такую дочку. Полковника восхищало в Марсель все — ее возраст, красота, бледность и
«Я даже не осмелюсь придумать ей фасон платья и тем более снять мерки. А что скажет жена?» — размышлял Бигуа. Он сел как можно дальше от девочки, чтобы между ними оставалось вдоволь свободного пространства.
Дома счастье полковника стало еще полнее: жена с детьми только что вышли. Бигуа охватила радость, когда он понял, что никого из домашних сейчас нет и можно еще немного побыть наедине с дочкой, глядя на ее бледное личико и потрескавшиеся губы.
— Какую комнату вы хотели бы — с окнами во двор или на бульвар?
— О, да мне любой угол сгодится, — ответила Марсель, и полковнику показалось, в ее голосе сквозит кокетство.
Вот и весь их разговор. Однако затем последовало значимое, сокровенное молчание, во время которого Марсель доверчиво смотрела на полковника распахнутыми глазами, бесконечно прекрасными, и в них трепетала ее окрыленная душа, взявшая передышку после всех тревожных событий сегодняшнего дня.
Бигуа улыбнулся — чистосердечно и искренне. Он улыбался впервые в жизни. А потом вдруг заметил, словно наперекор собственной воле, что Марсель очень тонко сложена и во взломе у нее мягкость совсем не детская.
Начался дождь.
Деспозория наверняка скоро вернется, подумал полковник. С минуты на минуту раздастся звонок в дверь, и к нему в комнату ворвутся дети, захватят пространство вместе с женой, восхитительной, спокойной, выше всех похвал, которую он упрекал только в одном — в том, что она вверила ему себя целиком и полностью и на протяжении пятнадцати лет была его женой.
— Разве вы ничуть не удивлены, мадемуазель, очутившись в доме полковника родом из Южной Америки? Знали ли вы, куда везет нас такси?
— Я знала только, что вы добрый и из какой-то чужой страны.
— Почему вы вышли из такси и хотели уйти?
Марсель молчала.
И думала про себя: потому что я боюсь мужчин... У них грубые голоса, и они в тысячу крат сильнее меня. Сколько же их перебывало у нас дома — приходили к маме и, словно огромные псы, вынюхивали, пригнув головы, чем бы полакомиться! А потом запирались с ней в спальне. Иногда на улице шел дождь, вот как теперь, и я сидела, разглядывая их пальто, которые висели на вешалке. Из карманов торчали какие-то бумаги. Едва заслышав в комнате шум, я спешила на кухню помогать служанке.
— И мама ничего вам не объясняла? — спросил Бигуа, словно каким-то таинственным образом прочел мысли девочки.
Марсель чуть вздрогнула. Неужто полковник и вправду проник в ее мысли?
— Ну а меня совсем не стоит бояться, — добавил он так просто и непринужденно, насколько это было возможно при разговоре на столь тяжелую тему.
На миг он засомневался, уместен ли был его вопрос — что, если это сам дьявол подсказал те слова и заставил их сорваться с губ полковника?
В ответ Марсель не произнесла ни слова. Лишь опустила глаза,
Тишина, что пролегла между Бигуа и его дочкой, которые еще толком не знали друг друга, разрасталась, ширилась, изучала границы своих полномочий и, осознав величину этих полномочий, всерьез озадачилась.
Вняв здравому смыслу, полковник сказал громко и уверенно, как и положено главе семейства:
— Ну что же, не стесняйся, милая моя. Ступай вместе с няней в прихожую и встречай мою жену, прыгай по диванам и делай все, что хочешь.
Полковника переполняли чувства, и ему казалось, он не выражает их по-настоящему, не раскрывает всю их полноту, тем более что слова зачастую вырывались у него слишком поспешно, еще не успев впитать в себя оттенки переживаний.
Девочке не было страшно. Она с любопытством разглядывала мебель в прихожей. Смотрела на лучезарные, сочные картины с танцующими гаучо, которые будто явились из воображаемого мира. Она подошла ближе и прочла имя художника: «Фегари». Впрочем, скорее «Фигари».
В голове у Марсель вертелись мысли: «Что будет, когда мама вернется домой? И куда полковник отвел папу? Что это было за мрачное здание?» Она хотела выяснить это у торговца дровами и спичками, возле чьей лавки ее обнаружил Филемон Бигуа. Как раз поэтому она и вышла из машины. А еще потому, что ей стало немного страшно. И потому что хотелось приключений и было занятно почувствовать себя взрослой и самостоятельной, доказать всем, что она уже не ребенок, которого жестко приструнивают.
В прихожую вошла красивая смуглая женщина в ярком Мадрасе на голове и, одарив Марсель улыбкой, сделала легкий реверанс, причем очаровательный, явно подбадривая девочку. Но зачем она подбадривает ее? Может быть, тут есть другие дети? Старше Марсель? И вдруг среди них мальчики? А какая у полковника жена? Она скоро должна прийти, и от этого Марсель чувствовала себя спокойнее и увереннее. Дверь в одну из комнат была приоткрыта. Толкнув ее, девочка вошла внутрь. Интересно, для чего им этот зал с громадным камином? Пузатый чайник, весь черный от копоти, важно покачивался над огнем. А какие стулья — подумать только! Обиты некрашеной коровьей кожей. Вон там, в углу, — просто жуть! — два бычьих черепа, с рогами, и, похоже, они прекрасно там устроились, им вполне уютно. Повсюду горшки с чертополохом, и его синие цветы превращают комнату в настоящий сад. На стене висят две гитары, изящные красавицы с плавными силуэтами. Рядом портрет полковника верхом на лошади — он командует сотнями каких-то рогатых животных. Возле этой картины примостился еще один портрет Бигуа: здесь он тоже в штатском, а вокруг — целое полчище вооруженных копьями людей, и выглядят они свирепо. Где же очутилась Марсель? Что это за дом? Может быть, следует поостеречься? Или надо удивляться? А вдруг лучше поскорее уносить отсюда ноги, бежать без оглядки от этих дикарей, таких вежливых, учтивых и с утонченными манерами? Марсель приоткрыла дверь в соседнюю комнату. Оказывается, оттуда можно попасть прямо в прихожую. Теперь девочке ясно, как устроена квартира. Раньше она и представить себе не могла, что в самом центре Парижа, в квартале, который она знала вдоль и поперек, есть такие просторные и таинственные жилища. Сперва ей показалось, что в прихожей никого нет, но потом сквозь полумрак она заметила кого-то. Еще один смуглый слуга! И он тоже добродушно улыбается. Все здесь словно сговорились — только и делают, что ободряют и успокаивают ее. Но погодите, почему этот человек дежурит у входной двери? Неужели ему приказали сторожить девочку, если она вдруг попытается сбежать? Интересно, он стал бы угрожать ей длиннющим ножом? Или все с той же добродушной улыбкой позволил бы выскользнуть наружу?