Поиграем со смертью?..

Tamashi1

Факел, живой факел!

Он рухнул в воду, а с соседнего берега послышались новые выстрелы, и человек в воде вдруг вздрогнул, а затем затих. Его лицо так и осталось в воде, а волосы, словно жуткие водоросли, колыхались на прозрачной, безмятежной глади.

Они. Его. Убили.

Ругань с того берега ясно дала понять, что не все были согласны с только что прогремевшими выстрелами, но человеку в реке это было уже безразлично. А где-то далеко ещё несколько человек начали переправу в том же месте, что и прошлая группа.

— Надо сваливать, — прошептал я, а Инна прошипела:

— Заткнись. Отсюда нельзя уходить… пока. Здесь хоть с одной стороны безопасно!

И снова выстрелы, но очень редкие, и снова треск кустов

и рёв пламени. И снова крики, всплеск воды и стоны на этот раз выживших, но обгоревших солдат. Их было двое. А на той стороне осталась группа прикрытия, которая должна была уничтожить нас, если мы решим перебраться на тот берег. Что ты делаешь, Инна?.. Нас же тут окружат!

Судя по всему, на нашем берегу находилось пятеро солдат, остальные были за рекой, не считая двоих, пытавшихся затушить себя в холодной воде. Вот только от этого нам было не легче — они уже не лезли на рожон, и просто ждали, пока мы сами выберемся из укрытия. А до отправки в наш мир оставалось не так уж много… И тут раздался едва слышный голос Инны:

— Чёрт, не рассчитала. Баллоны…

Ну вот. У неё закончился газ в баллончиках. Зашибись, ситуация! Можно понадеяться, что они не пойдут на приступ, но если пойдут…

— Как только атакуют, бежим в сторону чащи, — прошептала сестра, а я подумал, что что-то не так. Уж больно у неё был странный голос — какой-то безжизненный и пустой… У неё не было плана? Или же?..

Участившиеся выстрелы прервали мои мысли, а треск кустов ясно дал понять, что солдаты пошли на приступ. И я отрешенно подумал, что этот треск странно похож на биение сердца — неровное, сдавленное, сумасшедше-отрывистое. Сестру я видел краем глаза — её закрывала фигура вжавшейся в землю Дины. Вот только когда Дина чуть посторонилась, я заметил то, что заставило меня замереть и почувствовать, как по спине бежит табун из мурашек.

Длинный чёрный ствол пистолета.

Я даже не заметил, что с меня градом начал лить пот, и понял это, только когда он начал заливать глаза. Я рыпнулся было к сестре, но пуля, пробившая дерево возле моего плеча, заставила меня снова прижаться к земле. Поднимусь — стану идеальной мишенью. Останусь сидеть — сестра нажмет на спусковой крючок. Что ты делаешь, Инна, уползай оттуда, пока не поздно!..

Кусты раздвинулись, а в следующий миг я увидел бледное, как полотно, лицо Инны, наставившей пистолет на солдата, с ненавистью смотревшего на неё и явно ожидавшего атаки пламенем, потому что он медлил с выстрелом и словно отгораживался левой рукой, обмотанной мокрой тканью (чужой мундир?) от несуществующего огня. Руки Инны дрожали, глаза бегали по лицу пришедшего, а губы беззвучно шевелились. Что она говорила? Молилась? Только не моя сестра… А в следующую секунду случилось сразу три вещи. Солдат американской армии ухмыльнулся и наставил на Инну револьвер. Я поднял фонарик и направил лазер ему в глаза. Грянул гром.

Солдат вздрогнул, зажмурился, и на его губах застыла непонимающая усмешка. А затем он как-то очень медленно выронил из руки револьвер и осел на землю. На синем мундире расплывалось багровое пятно. Как и на траве под замершим телом.

Она попала ему в сердце она попала ему в сердце она выстрелила чёрт возьми она прострелила его грёбаное сердце!!!

— Тихо.

Я вздрогнул и посмотрел на Дину. Она что-то шептала Инне, но я различил только: «Тихо. Так было надо». А её палец лежал на спусковом крючке, и в глазах, абсолютно пустых, не было ни сочувствия, ни ужаса, ни раскаяния. В них ничего не было. Только пустота.

Инна не смогла нажать на курок, солдат направил на неё револьвер, Дина выхватила пистолет у моей сестры и убила нападавшего. Она убила врага. Врага. Она спасла мою сестру. Она убила человека, который хотел убить нас. Да.

А ещё она сожгла солдат на поляне.

Я сглотнул и перевёл взгляд на реку. Нас не собирались штурмовать

с той стороны, но смотреть на Дину я почему-то не мог. Как и на Инну, у которой на лице застыло выражение такого шока, которого я никогда в жизни не видел. Наверное, у меня морда не лучше. Ну и плевать.

— У нас есть два револьвера! — вдруг крикнула Дина, и я чуть не подпрыгнул на месте. — Мы не на вашей стороне, но и не имеем ничего против вас. Просто дайте нам уйти, и никто больше не пострадает. Вы видели, какое у нас есть оружие, и знаете, что теперь у нас ещё и револьверы. Просто дайте нам уйти. И мы вас больше никогда не побеспокоим.

— Вы — пособники краснокожих! Вы на стороне Британии? Плевать! Вам отсюда не уйти!

— Зря.

Почему-то этот ответ, спокойный, холодный и поразительно безразличный, не содержавший ни капли угрозы, был в сто раз страшнее, чем любое обещание немедленной расправы.

Ей всё равно ей просто всё равно Боже она не видит разницу между жизнью и смертью ей просто всё равно и так будет всегда запомни это не изменится ей всё равно!!!

Меня трясло, Инну тоже, люди, скрытые деревьями, о чём-то тихо совещались, Грелля не было видно, а Дина пустым взглядом смотрела на пистолет, словно её здесь и вовсе не было. Ей и правда было всё равно.

— Инна, отдай обоймы.

Даже знать не хочу, зачем они ей. Но Инна отдала требуемое, не произнеся ни слова, а Дина вдруг зашептала:

— Я открою огонь по их укрытию, а вы бегите. Я буду бежать последней, прикрывать отход. Только сначала — красный. Мы должны поджечь лес.

Это речь сумасшедшего, решившегося на суицид с товарищами, что ли?!

— Хорошо.

Инна трясущимися руками достала из сумки последний термос, и Динка начала поливать зажигательной смесью кусты прямо перед собой, а затем выплеснула оставшееся горючее вещество в сторону солдат, и оно разлилось по земле, пропитывая траву и сухие ветви. Сестра подползла к краю плотного зелёного укрытия и приготовилась бежать, сев на корточки. А затем грохот выстрелов стал сигналом к бегству. Инна кинулась в мою сторону, но со стороны солдат тоже зазвучали выстрелы, и сестра вдруг рухнула, зацепившись ногой за корень дерева. Быстрое движение ног, и она перекатилась за мой куст. Я подтащил её к себе, и в этот момент впервые понял, насколько же ей на самом деле страшно видеть смерть. Её трясло, глаза лихорадочно блестели, кожа была белая, как мел, а губы шевелились, повторяя, как мантру, одно и то же.

«Это просто сон, ты спишь, всё исчезнет, как только ты проснешься, это не правда, такого не бывает в жизни, да, бабушка?»

И так по кругу, по кругу, по кругу… Я никогда не задумывался о том, как Инне удалось сохранить рассудок, побывав в таком количестве катастроф, увидев столько смертей, а теперь понял. Бабушка. Она говорила ей, что этого всего нет, и Инна поверила. И продолжает верить. Потому что реальность её уничтожит.

Я поймал сестру за рукав и потянул к краю куста. Дина уже села на корточки, приготовившись бежать, а я включил фонарик и начал водить лазером по тому направлению, где, скорее всего, прятались солдаты. Тихий вскрик сообщил, что в одного я попал, остальные, скорее всего, закрыли глаза, чтобы не попасть под действие луча. В этот момент Динка щёлкнула зажигалкой и со всех ног кинулась к нам, не глядя стреляя в сторону реки — ведь в Инну палили и оттуда тоже. Мы с сестрой тоже подскочили и бросились бежать, а вслед нам неслись пули, но густо растущие деревья не позволяли попасть тем, кто был за рекой, а взметнувшееся к небу пламя отвлекало тех, кто находился рядом. Треск огня сливался с криками, призывавшими не дать нам уйти, грохотом выстрелов и биением моего собственного сердца. Оно, кажется, хотело пробить дыру в груди и, переломав ребра, упасть на землю — лишь бы подальше от плена… Но мы всё бежали и бежали, а сердце всё так же билось по ребрам, не в состоянии спастись.