Пока муж в командировке
Шрифт:
– Здравствуйте, Маша, - сказал он.
– К вам можно?
Я отступила назад, не в силах вымолвить ни слова.
– А почему вы сидите в темноте?
– спросил Ираклий Андронович, тяжело ступая в коридор. Палка с золотой насечкой стукнула где-то возле меня.
Я не ответила. Видимо, была в шоке.
– Я посмотрел на ваши окна со двора, а они темные, - продолжал гость.
– Думал, вас нет дома.
Я по-прежнему молчала, пытаясь проглотить горький ком в горле.
Ираклий
Ираклий Андронович оглянулся на меня. В его глазах мелькнуло удивление и сочувствие.
– Никто не пришел, - сказала я дрожащим от слез голосом.
– Представляете, у мамы годовщина, а об этом никто не вспомнил!
Я не удержалась и заплакала навзрыд, как девчонка. Меня трясло от обиды и гнева.
Ираклий Андронович мягко прижал мою голову к своему плечу. От темного свитера под курткой едва уловимо пахло приятной туалетной водой и табаком.
– Как это никто?
– возразил мой незваный гость.
– А я? Я ведь пришел на поминки, Маша. Не прогонишь?
Я оторвалась от плеча пришедшего, подняла голову, заглянула ему в глаза. Я была так поражена, что меня не смутило даже фамильярное обращение «ты».
– На поминки?
– переспросила я, размазывая слезы по лицу.
– Разве вы знали мою маму?
– Знал, - ответил гость.
– Очень много лет знал.
– А почему она о вас ничего не говорила?
– Потому, что твоя мама меня не знала, - ответил Ираклий Андронович.
– Ничего не понимаю, - начала я. Но тут же спохватилась, быстро вытерла лицо и пригласила: - Прошу вас, входите.
Гость вошел в гостиную, поднял голову и замер перед маминым портретом. Он стоял перед ним так долго, что я не выдержала и покашляла.
Ираклий Андронович оглянулся. Меня поразило выражение его глаз, которое я не могу описать. Отчего-то мне стало неловко, словно я подсмотрела что-то очень личное, сокровенное.
– Хороший портрет, - сказал гость.
– «Дон Карлос»?
– Да. Мама пела принцессу Эболи, свою любимую партию. Говорят, был прекрасный спектакль в Милане. Жаль, что я не видела.
– Спектакль был прекрасный, - подтвердил гость.
– Вы там были?
– удивилась я.
Ираклий Андронович не ответил. Бросил на портрет еще один взгляд и направился к столу, тяжело переваливаясь с хромой ноги на здоровую.
– Где мне сесть?
– спросил он так, словно за столом не было места.
– Садитесь куда угодно.
– Ну, тогда поближе к тебе. Можно?
Ираклий Андронович выбрал стул, стоявший возле моего, и неуклюже упал на
– Одну минуту, - залепетала я.
– Сейчас блины разогрею. Вы любите блины?
– Очень.
– А борщ? Я приготовила борщ!
– И борщ люблю.
На кухне я заметалась между холодильником и плитой. Сунула блины в микроволновку, включила газ под кастрюлей с борщом. Кастрюля огромная, но кипятить ее не буду, просто подогрею - и все.
Я еще немного пометалась по кухне, доставая из холодильника то одно, то другое. Достала майонез, подумала и заменила его сметаной. Потом снова достала майонез, решив, что гость должен выбрать сам, что ему больше нравится.
«Замри!» - приказал внутренний голос.
Я послушно остановилась.
«Вот так, - одобрил внутренний контролер.
– И не суетись. Пришел гость, и хорошо, что пришел. Помянете мать вместе, как полагается».
«Он такой странный, - пожаловалась я.
– И я его совсем не знаю. По-моему, он какой-то воровской авторитет».
«Ну и что?
– возразил внутренний голос.
– Сама говорила, что будешь рада видеть всех, кто помнит. Независимо от профессий, чинов и званий. Забыла? Вот и не обременяй себя ненужными мыслями, - продолжал мой контролер.
– Делай то, что сделала бы для любого гостя. Больше ничего не требуется».
Я взяла себя в руки. Действительно, пришел гость - и хорошо. Помянем маму.
Я разлила по тарелкам борщ, добавила сметану, покрошила свежую петрушку. На подносе отнесла все на стол.
Поставила тарелку перед гостем, сказала:
– Ешьте на здоровье.
– Спасибо. А ты?
– Сейчас блины принесу и тоже сяду.
Я вернулась на кухню, вынула из микроволновки внушительную стопку блинчиков и поставила поближе к нашим приборам. Села во главе стола, посмотрела на Ираклия Андроновича.
– Все сделала?
– спросил он.
– Вот и хорошо.
Гость ловко открыл бутылку водки. Я хотела сказать, что уже выпила два бокала вина и что больше мне пить не стоит. Но посмотрела на Ираклия Андроновича и промолчала. Сама не знаю почему.
– Ну, как полагается, без тоста, - сказал мой странный гость.
Я кивнула.
Ираклий Андронович поднес водку ко рту, опрокинул ее коротким точным движением. Даже не поморщился, взял ложку и принялся помешивать сметану в борще.
Настала моя очередь.
Я подняла рюмку к губам и закрыла глаза. Едкий запах спирта тут же опалил крылья носа. Я задержала дыхание, одним движением вылила огненную воду на язык. Торопливо проглотила, словно боялась передумать, и задышала часто-часто, как собака.