Покушение
Шрифт:
– Меня Наиной зовут.
– Володя, – признался турист, ощутив настоящую мягкость женской груди, это не силиконовая упругость Энджелы.
– Как Ленина, – констатировала дама, скорчив гримасу презрения.
Программист отшатнулся, точно вместо кукольного личика узрел оскал Бабы-Яги. Но через мгновение расслабился. По сказкам Диснея, вытеснившим русские, он знал: Баба-Яга – совестливое существо с доброй душой, просто рядится в злые маски. Надо лишь помочь, протянуть руку, и она превратится в Василису Прекрасную. Аналогично – Кощей Бессмертный, Леший, Кикимора. Они всего лишь жертвы обстоятельств, тяжелого
Парочка пошла по Малой Серпуховской в направлении реки, свернула во двор Ремизовского переулка. Женщина крепко держала Владимира, словно добычу. Он кисло улыбался, разрываясь между желанием угодить и сбежать. Уютный дворик, выметенный до блеска. Рядом, примерно в таком же Володю чуть не зарезали. От воспоминаний турист вздрогнул, вибрация передалась спутнице, та сильнее сжала мужскую руку.
Парадная. Второй этаж. Облезлая дверь. Квартира в несколько комнат. Высокие потолки. Богатое убранство, будто за трухлявым фасадом пряталась пещера Али-Бабы. Наина жила одна в большой квартире, хотя по хроникам Интернета, людей в это время нещадно уплотняли. То ли власти не успели раскулачить бывшую аристократку, то ли нажитое появилось после Революции, а жильцы не подозревали в соседке нувориша.
– Раздевайся, – приказала хозяйка в спальне. – Я сейчас.
Она вышла, притворив двустворчатую дверь. Если бы не резкость телодвижений, дамочка понравилась бы. Фигуристая. И закон хорош. Ради этого стоило затевать Великую Октябрьскую, хотя сексуальная революция произойдет только в 60-е в Америке. Кино в начале XX века в зачаточном состоянии, иначе Наина нашла бы призвание в фильмах для взрослых. Мощный темперамент, легко заводится. Он чувствовал, пока она вела. Сейчас по всему миру женщин возбуждает только сумма на банковском счету, а мужчин «Виагра». Постоянная закомплексованность сильного пола погасили либидо почти на генетическом уровне.
Стародубцев сел на двуспальную кровать с кроваво-красным фасадом, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Хотел скинуть пиджак, но раздумал. Навязчивость женщины предполагали быстрые отношения, а слишком мощный напор навевал опасения. Спальня сквозила животным холодом, но не от сквозняков, а от пустоты пространства, – только кровать, точно всю мебель умышленно вынесли в смежные помещения. Окна с массивной рамой плотно заперты. Шторы задернуты. Голый паркет. Розовые обои и розовые простыни. Белый потолок. Хрустальная люстра ручной работы, с позолотой. Турист залюбовался, – шедевр мастера.
Вошла она. В одной ночнушке, подчеркивающей зовущую грудь и крепкие ноги. Тонкие бретельки телесного цвета. Подол на уровне бедер. Хищный взгляд. Идеальная, заново поправленная прическа. Смуглая кожа, словно недавно с курорта или солярия. Мясистые руки, скрещенные за спиной.
Владимир млел от возбуждения. Худым нравятся полненькие и наоборот – природа тяготеет к балансу.
– Почему ты до сих пор не разделся? Впрочем, уже неважно.
Вытянутые руки медленно сошлись перед грудью, сжав прелести. Спокойно, уверенно, без наигранности Энджелы. Наина наставила на гостя револьвер.
ГЛАВА V
Холодное, зияющее чернотой дуло. Пухлый палец на
– Встать! – скомандовала она.
– Если нужны деньги… – залепетал он.
Она истерично расхохоталась. Смех инфернальным эхом разнесся под своды комнаты. Василиса Прекрасная вновь явила лик Бабы-Яги. Володя разуверился в сказках.
– Плевать мне на твои грязные деньги! – В глазах блестели молнии.
– Тогда зачем ты хочешь… убить?
– Потому что мне это нравится!
И без того страшное лицо исказила зловещая гримаса. Программист остолбенел, будто заглянул в глаза медузе Горгоне.
– Я хочу видеть, как твоя кровь будет струиться по твоему жалкому, тщедушному тельцу. Одежда этому только помешает. Но это уже неважно.
– Я разденусь, – глупо промямлил Стародубцев, пытаясь выиграть время.
– Только очень медленно. Дернешься, и я вышибу тебе мозги. А это очень много крови, можешь мне поверить.
Она снова дико расхохоталась. Смех звучал, точно реквием по жизни Владимира, написанный самим дьяволом.
– Подожди минутку… сейчас расстегну… – Володя потянулся к рукаву рубашки, но вместо пуговицы обнаружил красивую защелку с полудрагоценным камнем.
– Кто ж начинает с запонок? Ты…
Но дальше он не слушал, пальцы лежали на запястье. Мягкий нажим, и он снова в машине времени. Калейдоскоп огней показался спасательным кругом. Сердце успокаивалось, пульс возвращался в норму. Протяжный выдох, словно выпустивший весь негатив. Минута радости сменилась злостью на себя за вновь проваленное дело.
– О! – приветствовал Фиксач и сверился с планшетом. – Сегодня вы продержались четыре с половиной часа. Прогресс! Поздравляю. Еще пробовать будете?
– Обязательно, – буркнул программист и поспешил на выход.
Чертово прошлое! Одни бандиты и маньяки. Шагу не ступить нормальному человеку. Везде засада, рвачи, убийцы! Не успеешь зевнуть, как уже зарезали, пристрелили. Постоянная охота, человек на человека.
Домой Стародубцев прибыл в агрессивном настроении. Хотелось отомстить всем женщинам мира, разорвать на мелкие кусочки, лучше в порыве страсти. Жестко, больно, зверино. Он выпил три рюмки коньяка, корча брезгливость, сравнивая с водкой Клинцевича. Даже дорогая химия в сравнении с натурпродуктом, как бижутерия по отношению к бриллиантам. Он десятки раз измерил квартиру шагами, саданул кулаком по стенке. Боль лишь на чуть притупила раздражение. Владимир подул на покрасневшие фаланги, сбегал в ванную, подставил ушиб под холодную воду. Желание крушить держалось, а пальцы машинально набирали номер мисс Скотт.
– Энджела, я сильно соскучился, – пробормотал он. Хотел сказать громко, с требованием, но язык неожиданно заплетался. – Давай срочно снимем номер в гостинице… или приезжай ко мне… или я приеду к тебе…
– Ой, дарлинг! Я уже легла спать.
– Как спать? Только девятый час, – напомнил Володя и разозлился сильнее, он сейчас должен слушать живого Ленина, а уговаривает надутую бабу.
– У меня так разболелась голова, что я решила лечь пораньше. Потерпи, мой котик! На уик-энд, как договаривались… Ты на меня не сердишься?