Полчаса искренности
Шрифт:
– Тебе помочь?
– Джеймс вытащил палочку, но Гарри покачал головой.
– Нет, не надо. Я как-нибудь сам… Тибби!
– неуверенно позвал Гарри эльфа. Тот с хлопком появился, отвесив Гарри и Джеймсу два поклона.
– Дай, пожалуйста, что-нибудь поесть и горячий чай.
Эльф молча кивнул. Гарри присел на табурет.
– А вы с Северусом поссорились?
– осторожно поинтересовался Джеймс, садясь рядом.
– Почему он спит внизу?
– Понятия не имею, - Гарри непреодолимо хотелось рассказать все, что его тревожило, но он все еще помнил, что перед ним его младший брат.
–
– Я спрашивал. Легче каменную глыбу расколоть, чем Северуса, - вздохнул Джеймс.
– А для Веритасерума у меня ингредиентов нет. И все равно он распознает, только уши мне оторвет…
Гарри с интересом поднял глаза. Джеймс фыркнул.
– Да, я однажды пробовал ему зелье подлить,… чтобы у него нос еще больше вырос. Мне тогда лет семь было. Он по запаху догадался, что у него в чае что-то есть…
…Когда спустя полтора часа невыносимо уставший морально Гарри зашел в спальню Северуса, на письменном столе стояли три колбы. Рядом лежала записка, написанная почему-то почерком Малфоя.
«Поттер, выпьешь Антипростудное зелье, потом - зелье Восстановления, потом - снотворное. Порядок важен, не перепутай»
Гарри размышлял над мотивами Малфоя всего несколько минут. После этого, не задумываясь, выпил по очереди все три зелья и улегся прямо поверх покрывала, не раздеваясь.
* * *
«Волосы келпи три часа вымачивать в желчи тритона. Добавить в зелье между седьмой и десятой минутой приготовления в зависимости от концентрации крокодильих слез. Помешивая против часовой стрелки, добавить чешую русалки. Измельченный рог взрывопотама перемешать со свежей драконьей кровью и вливать по две капли в минуту на протяжении десяти минут. Снять с огня и три часа держать на открытом солнце с ограниченным доступом воздуха…»
Я заметил, что у меня дрожит рука, отложил оба пергамента: и оригинал, и переписанную мной почти до середины копию. На чердаке, где я сейчас пишу, темно, негде сидеть - я пристроился на старом сундуке. Здесь, на этой пыльной половине со спертым воздухом (я поставил щит, разделяющий чердак пополам) мне кажется, что я снова ребенок. Что того и гляди снизу донесется пьяный крик отца или жалобный - матери.
Но внизу все уже спят. И Джеймс, из комнаты которого я десять минут назад выгнал заучившегося Драко. И Поттер. Надеюсь, он выпил зелья. Драко зачем-то рассказал мне, где Поттер пропадал полдня, вызвав у меня тревогу, раздражение, злость и еще сотню таких же чувств. Я боялся, что Поттер подхватит какое-нибудь неприятное заболевание - еще бы, пролежать больше пяти часов на холодной земле - и попросил Драко отнести ему нужные зелья. Почему не отнес сам? Не знаю. Может, просто боялся показать, как я волнуюсь за него.
Он наверняка уже уснул…
Аккуратно отложив пергаменты на свой рабочий стол, я спустился на второй этаж. Дверь в комнату Поттера была плотно прикрыта, но не заперта, и я вошел, не боясь разбудить его: снотворное должно было действовать всю ночь.
Он лежал на кровати, не раздевшись, поверх покрывала, с окровавленной ногой. Я присел рядом, взмахнул палочкой, избавляясь от засохшей крови, зная,
Рваная небольшая рана выглядела неприятно, в ней виднелась грязь. Поттер явно не заглядывал в ванную, хотя стоило бы промыть. Очередное очищающее заклинание, заживляющее - одну ночь переживет, а завтра надо будет обработать как следует.
Я осторожно приподнял Поттера над кроватью, стянул с нее покрывало, завернул одеяло. Раздевать его было неудобно: удерживать заклинание не получалось. Но от моей возни Поттер не проснулся, только пробормотал во сне что-то подозрительно похожее на «Северус».
Уложив его, я сел рядом на пол, прислонившись лбом к его холодной ладони. Мерлин, мог ли я когда-нибудь предположить, что влюблюсь в сына моего же любовника?
* * *
Утром Гарри долго лежал в кровати, пытаясь понять, когда же он успел раздеться и лечь под одеяло. В голову приходила только одна мысль: кто-то явно поспособствовал его пребыванию в данном, весьма комфортном, положении. Гарри даже догадывался, кто это мог быть. Эта догадка радовала: ведь она означала, что Северус больше не сердится…
Впрочем, очень скоро Гарри понял, что одно другого не исключало.
Донельзя мрачное выражение на лице вошедшего Северуса просто кричало об этом.
– Проснулся?
– сердитый взгляд.
– Поттер, скажи мне, сколько ума надо иметь, чтобы пять часов пролежать на холодной сырой земле, а потом уснуть с открытой раной на ноге, в которую могла попасть любая дрянь?
Гарри обиженно отвернулся, стараясь не глядеть в черные, полыхающие яростью глаза.
– Гриффиндорский недоумок, - зло процедил Северус, откидывая угол одеяла и рассматривая больную ногу.
– Сядь. Надо было тебе ночью холодный душ устроить…
Гарри и не думал протестовать Северусу: в таком настроении зельевар был, мягко говоря, опасен. Он просто молча наблюдал за тем, как Северус одним взмахом палочки призывает из ванной пластиковый таз - кстати, где он был раньше? Гарри что-то не видел его… - ставит его рядом с кроватью, наполняет водой с помощью «Агуаменти», растворяет в воде жидкость из какого-то маленького пузырька. Еще одним взмахом палочки Северус, ворча что-то про себя между заклинаниями, достаточно болезненно разрезал еще тонкую кожу на месте вчерашней раны. Гарри прикусил губу, недоуменно наблюдая за манипуляциями Северуса. А потом зашипел от жжения в ране и холода, когда Северус заставил его опустить ногу в холодную воду.
Разумом Гарри понимал, что Северус заботится о нем - наверное, может он просто не хочет создавать себе неприятностей, но сердце отторгало поведение мужчины. Сердитое молчание, резкие движения, словно Северусу было неприятно прикасаться к Гарри. Наверное, по-другому он и не умеет, мелькнула на удивление разумная мысль. Но Гарри почему-то не смог согласиться с ней…
– Поттер, если ты только попробуешь встать в ближайшие четыре часа, вылетишь из моего дома со скоростью света, - холодные слова напоследок. Северус хлопнул дверью, уходя. Гарри уткнулся носом в подушку и изо всех сил постарался не разреветься.