Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Бейли Джордж

В 1945—1946 годах полную ответственность за безопасность в советской зоне несли оперативные сектора, созданные сразу после войны. Информаторами и агентами, завербованными МГБ для работы в западных секторах Берлина и Западной Германии, были в основном немцы, которые принадлежали к недавно созданной СЕПГ. В своих операциях МГБ опиралось также на германскую народную полицию (Volkspolizei), подчинявшуюся Управлению внутренних дел Советской Военной администрации (СВА). Тем не менее вскоре после окончания войны Советы сочли необходимым создать восточногерманскую службу безопасности по типу тайной полиции Советского Союза. Эта служба должна была постепенно принять на себя заботу о внутренней безопасности Восточной Германии и приобрести возможности для внешней разведки [317] . Здесь впервые опубликовано, как Советы справились с этой задачей. Сведения взяты из архивов СВР.

317

Кондрашев, памятная записка от 28 марта 1994 г., хранящаяся в германском отделе КГБ.

В августе 1947 года СВА передала особые полномочия отделам К-5 — тайной политической

полиции, входившей в структуру восточногерманской уголовной полиции, — поставив перед ними задачу борьбы «против преступной деятельности врагов нового демократического порядка» [318] . Исполняя обязанности политической полиции, отделы К-5 в Восточном Берлине и в провинциях действовали под началом МГБ. (Впоследствии многие сотрудники К-5 помогали создавать и налаживать работу MfS.) В 1949 году К-5 перешли в ведение Главного управления безопасности народного хозяйства (Hauptverwaltung zum Schutze der Volkswirtschafi) восточногерманского Министерства внутренних дел во главе с Эрихом Мильке [319] . Советы намеревались выковать восточногерманскую службу безопасности «щит и меч» нового строя в Восточной Германии. Новая организация должна была включить в себя управление, ответственное за Восточный Берлин и оперативные отделы в советской зоне, а также разделенные к этому времени управления, занимавшиеся железнодорожным и водным транспортом. В штате этой организации состояло 2950 человек, из них 1535 были оперативными сотрудниками [320] .

318

Ibid.

319

Более подробное описание развития восточногерманской полиции и служб безопасности с 1945 по 1949 г. см.: Naimark Norman М. The Russians in Germany: A History of the Soviet Zone of Occupation, 1945—1949 (Cambridge: Belknap Press of Harvard University Press, 1995, pp. 353—397). Надо помнить, что многие операции, приписываемые НКВД/МВД, на самом деле проводились оперативными секторами и группами Министерства государственной безопасности (МГБ) СССР под руководством представителя министра в Германии генерал-лейтенанта Николая Ковальчука, который также занимал должность заместителя министра МГБ из-за важности выполняемой им задачи.

320

Генерал-майор Мельников — Абакумову, № МК/23959, октябрь 1949 г., АСВР, док. 68881, с. 37—41.

Сотрудников для этих отделов набирали, в основном, по принципу их политической благонадежности. Некоторые пришли из СЕПГ, но также был задействован собственный резерв МГБ, состоявший из проверенных немецких агентов. Члены других политических партий или организаций считались неподходящими для этой службы, и таким образом подтверждалась советская точка зрения на «буржуазные» партии — ХДС и Либерально-демократическую партию (ЛДП), которым предоставлялось право исполнять роль витрины нового режима. К 6 октября 1949 года пять провинциальных отделов приступили к работе. Центральное управление, ответственное также за Берлин, все еще было в процессе организации, и причиной отсрочки, возможно, была уязвимость и сложность его предполагаемой деятельности в городе.

ВЫБОР РУКОВОДИТЕЛЯ

Осознавая, что шеф восточногерманской полиции не сможет не быть вовлеченным в политику, Советы с большой тщательностью подошли к вопросу о руководителе. Сомнения вызывала главная кандидатура на этот пост, то есть Эрих Мильке. В письме Сталину и членам Политбюро генерал-полковник Василий Чуйков, командующий советскими войсками в Германии и председатель Советской Контрольной комиссии, и его политический советник Владимир Семенов дали оценку деятельности Мильке [321] . Упомянув о его принадлежности к Коммунистической партии Германии (КПГ), о годах, проведенных в СССР, об участии в гражданской войне в Испании, авторы письма далее сообщают о том, что Мильке был интернирован во Франции. Когда германская армия вошла во Францию, «Мильке бежал, однако остается неизвестным, сколько времени он пробыл в лагере и когда бежал». Не было никаких достоверных сведений о нем вплоть до 1944 года, когда поступило сообщение о его аресте немцами. После ареста и до конца войны Мильке служил в организации Тодта, нацистском учреждении, разрабатывавшем широкомасштабные строительные проекты. В мае 1945 года он покинул американскую зону и в июне появился в Берлине.

321

Письмо № 12 от 7 января 1950 г., АСВР док. 68881, с. 153— 155. О содержании письма Чуйкова — Семенова было также доложено Е. П. Питовранову, начальнику Второго (контрразведка) Главного управления МГБ, берлинским аппаратом МГБ. Обращение к Сталину подтверждает важность предстоявшего решения. Помимо Сталина, информацию получили Молотов, Берия, Микоян, Каганович, Булганин, Вышинский, Василевский, Абакумов, Соколовский, Штеменко, Громыко и Зорин.

Отсутствие документов на период пребывания Мильке на Западе после Испании не могло не помешать его карьере. С точки зрения Советов, самой большой трудностью в создании германских служб безопасности был кадровый вопрос. Начав свою работу в мае 1949 года, офицеры МГБ вместе с руководителями новых германских подразделений проверили 6670 кандидатур. Из них 5898 кандидатур, то есть 88 процентов, по разным причинам были отвергнуты. У одних оказались близкие родственники или друзья в западных секторах Берлина или в Западной Германии, другие сдались в плен солдатам Великобритании, США или Франции, третьи служили в Югославии, где, возможно, имели вызывающие подозрение контакты с отщепенцем маршалом Тито. Непременным условием было отсутствие связей с Западом, кстати, сохранившимся и в дальнейшем. Несмотря на эти трудности, через какое-то время удалось добиться высокого уровня профессионализма сотрудников органов безопасности [322] .

322

Мельников — Абакумову, N9 МК/23959, АСВР док. 68881, с. 37-41.

Советы

нашли другого кандидата в лице Вильгельма Цайссера, руководителя Главного управления резервной полиции Министерства внутренних дел ГДР. Его коммунистическое прошлое не вызывало сомнений. Член компартии с 1919 года, он активно работал в Руре в качестве редактора и профсоюзного активиста. В 1924 году посещал школу Коминтерна в Москве, после чего выполнял задания партии в Германии, Китае и Чехословакии. В 1932 году, будучи переводчиком в школе Коминтерна, вступил в партию большевиков. Отличился во время гражданской войны в Испании. Потом вернулся в Советский Союз и в 1940 году стал гражданином СССР. Во время Второй мировой войны «служил инструктором на антифашистских курсах в лагерях для военнопленных». Посланный в 1947 году в Германию, «он проявил себя хладнокровным и твердым человеком». Записка заканчивалась выводом: «Цайссер — самая подходящая кандидатура на должность министра государственной безопасности. Мильке может остаться заместителем министра» [323] .

323

Запись «ВЧ» представителя МГБ в Берлине, генерал-майора Мельникова — начальнику Второго Главного управления МГБ СССР Е. П. Питовранову, от 5 февраля 1950 г., АСВР док. 68881, с. 171. «ВЧ» — телефонный разговор особой секретности с использованием особой линии, существовавшей в СССР и советских оккупационных зонах. Этот доклад был подготовлен заранее и записан стенографом получающей стороны. «ВЧ» часто использовался в случае не терпящего отлагательства дела, и переговоры не записывались, а если и были записи, то записи в большинстве случаев немедленно уничтожали.

Нет ничего удивительного в том, что в 1950 году Советы навязывали СЕПГ свое мнение в таком важном деле, как назначение министра госбезопасности. Январские и февральские донесения дают уникальную возможность познакомиться с системой в действии. Заинтересованные советские деятели отлично знали о том, что Сталин прислушивается к мнению Вильгельма Пика, одного из лидеров СЕПГ, внесшего свою лепту в доклады, а так как Пик ратовал за Цай-ссера, то и спорить было не о чем [324] . В той или иной форме «вопрос Мильке», то есть вопрос советского всеобъемлющего контроля служб госбезопасности Восточной Германии, не раз поднимался впоследствии [325] .

324

Это мнение Кондрашева. Он работал с Мильке до крушения режима в ГДР.

325

На основании опыта работы С. А. Кондрашева.

СОВЕТСКИЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ И ПАРТИЯ

Как только Цайссер занял пост министра госбезопасности, помимо взаимоотношений МГБ и Комитета информации (КИ), возник более широкий вопрос, а именно — как далеко может зайти советская разведка, используя в качестве своих источников зарубежных коммунистов. В октябре 1950 года руководство СЕПГ решило передать MfS, принявшему на себя контрразведывательные функции в Западной Германии, партийную разведывательную сеть. Но эта агентурная сеть была главным источником разведывательной информации КИ, и с ее помощью КИ получал львиную долю экономических, политических и военных сведений о Западной Германии [326] . Ведущие члены коммунистической партии в разных частях Западной Германии были вовлечены в эту деятельность. С передачей их MfS Комитет информации лишался своего основного источника. Иван Ильичев, главный резидент КИ, сделал запрос в МГБ, нельзя ли заставить Цайссера подождать с проведением решения партии в жизнь. И получил ответ, где было ясно сказано, что полагаться на партийную сеть в Западной Германии опасно, ибо при малейшем изменении ситуации связь западногерманских коммунистов с КИ может быть использована оккупационными властями Запада для запрета компартии Германии.

326

АСВР док. 68881, т. 1, с. 184-187.

Эти проблемы существовали не только в Германии. Приняли запрет на использование коммунистов в качестве агентов и в Австрии: там была прекращена связь с 70 процентами членов коммунистической партии — агентами МГБ. То же самое произошло и в других странах. Москва приказала своим резидентурам не контактировать с лидерами зарубежных коммунистических партий и позволила обращаться к ним только в случае крайней опасности. Все возможное было сделано, чтобы предотвратить удары, подобные тем, что получила советская разведка в США. Тамошние агентурные сети, состоявшие в основном из американских коммунистов, после окончания войны были практически ликвидированы [327] .

327

Материал С. А. Кондрашева. Дополнительные данные, касающиеся отказа от работы с агентами из Австрийской коммунистической партии, см.: CIA Information Report, 22 Маг. 1954, СІА-HRP.

Тем временем становление MfS шло своим чередом под руководством генерал-майора Михаила Каверзнева, нового представителя МГБ СССР в Германии. В феврале 1952 года в сообщении министру госбезопасности Каверзнев доложил о состоянии руководства, штатах и деятельности MfS [328] . В 1952 году MfS по плану должно было иметь 11 899 сотрудников, из них оперативников — 5780. Но на 20 февраля MfS имел лишь 43 процента предполагаемого штата. В аппарате представителя МГБ в Восточном Берлине и в оперативных секторах, расположенных в столицах всех земель, появились учебные центры. Советские инструкторы не только учили немцев вербовать и натаскивать агентов, заполнять досье и управлять агентурной сетью, но и сами участвовали в агентурных операциях, направленных на цели, относящиеся к ответственности MfS [329] .

328

АСВР док. 68881, т. 1, с. 214-221.

329

Ibid.