Полеты наяву или во сне. Детектив
Шрифт:
Я была очень болезненным ребенком. Болезненным и некрасивым. Сама не знаю, в кого. Мама и папа оба были с очень яркой эффектной внешностью, и Генриетта пошла в них. А я… Мама как-то упомянула, что я похожа на бабушку, но почему-то никогда не показывала мне фото этой особы. Впрочем, это было неважно – получилось то, что получилось.
Завидовала ли я своей сестре? Честно скажу – да, завидовала… немного. Она была общительной, красивой и очень цельной личностью. А я рядом с ней напоминала бледную моль, которая летает рядом лишь для того, чтобы ее кто-нибудь заметил. Я всегда была скромной, тихой и уступчивой. И если Генриетта могла легко и свободно шутить с отцом или смеяться вместе с мамой над очередной модной новинкой в одежде – мне подобное не дозволялось. Рядом со мной постоянно была какая-то куча нянек и гувернанток, мама
Когда отец нашел Генриетте достойную партию – Александра, я тоже порадовалась за нее, но… Мне хотелось бы, чтобы меня также любили, как он ее любил. Я смотрела на их счастливую пару и с тоской понимала, что мне не видать подобного.
И все-таки однажды встретила его… И ни где-нибудь, а в библиотеке. На тот момент я уже поступила в институт на филологический, по настоянию отца и мамы, хотя всегда мечтала о другом – я хотела быть актрисой. Но когда сказала об этом родителям и сестре, они только переглянулись с недоумением. А потом все трое стали убеждать меня в том, что ну какая из меня актриса?! С таким простым лицом и никуда не годной фигурой меня и близко не подпустят к театральному.
Итак, я сидела в библиотеке, и он сам подошел ко мне. Дмитрий… Для меня он был самым лучшим, хотя ничего особенного в нем не было. Наш роман закрутился с невероятной быстротой, и я уже надеялась, что скоро мой Дима сделает мне предложение. Познакомила его с семьей, а в один далеко не прекрасный день он вдруг признался мне, что… влюбился в мою сестру, и добавил, что уезжает именно по причине того, что жить с ней одном городе для него и знать, что она ему не принадлежит – огромное мучение. Я никогда не умела быть убедительной, и не могла заставить его остаться. Он уехал, а я узнала, что жду ребенка. Так у меня появилась Руфина. Мать и отец помогали мне с дочерью, но работать по специальности, даже когда она выросла, мне так и не пришлось. Я жила с родителями и дочкой, никак не была социализирована, и моя жизнь казалась мне скучной и пресной. Не знаю, чтобы я делала, если бы не отец и сестра. Отец все завещал Генриетте, конечно – у нее и семья больше, и ее Александр мог распорядиться состоянием по уму, мне же было положено небольшое ежемесячное содержание вместе с дочкой, а кроме того отец, умирая, взял с сестры обещание, что та никогда не бросит меня и Руфину. Так мы и остались жить рядом с Генриеттой, а десять лет назад, после смерти Александра, она объединила всю семью в одной большой квартире. Не скажу, что я была рада этому – вокруг нее теперь были родственники, которые мечтали только об одном – чтобы Генриетта и сама уже легла на вечный покой рядом со своим мужем, и оставила бы им все состояние. Особенно этот Гурий – он прямо потирал ручки в предвкушении наследства. А вот мне и моей дочери смерть ее невыгодна – куда мы пойдем, кто нас приютит-приветит, на что будем жить? Я ни дня не работала, Руфина тоже.
Руфине не повезло вообще – она так и не встретила человека, который бы полюбил ее. Всех, кого она приводила, Генриетта браковала.
– Муж должен быть надежным, как скала! – повторяла она своим громким голосом, и дочь стояла перед ней, опустив голову – а твои приятели? На кого они похожи, сама посмотри! Без слез ведь не взглянешь, да без смеха!
Таким образом Руфа уже повзрослела, и все женихи ее постепенно отсеялись. Хорошо, хоть в подоле не принесла, а то бы мы втроем сели на шею Генриетте…
Но сначала я получаю от Дани информацию по жертве. Итак, что тут у нас может быть интересного. Успешная женщина, талантливая балерина, выгодный брак с сыном дипломата, путешествия за границу… Да, в молодости была чудо, как хороша – грех было бы с такой красотой иметь какую-то другую судьбу. А так… Ей действительно везло. Она из категории этаких «везунчиков», которым все достаточно просто дается.
Хотя о чем это я? Балет – это совсем не легкий труд, это адски тяжело, а что потом становится со ступнями балерин – смотреть страшно. А ведь могла просто напросто сесть мужу на шею и сидеть, свесив ножки. Нет, всегда любила это искусство, просто бредила им… Сильная женщина.
Внимательно
Итак, дамочка работала до пятидесяти пяти, потом ушла на пенсию, потом муж умер, и она якобы обезножила. Конечно, все осталось ей по завещанию мужа. Наверняка, много кто на это обиделся, вероятно, трое деток и их вторые половинки мечтали погреть ручки о состояние папаши. Гурий, например… Не нравится мне этот тип, причем совсем. Но я не могу опираться только на свои ощущения. По мне, так трусоват он для убийства. И вообще – убить собственную мать… Хотя из-за денег и не такое делают. Так, Генриетта после смерти мужа приобрела эту роскошную квартиру и собрала всех под одной крышей. Зачем? Неужели ей не хотелось покоя и тишины? Или она желала посмотреть, что из себя представляют ее близкие? Возможно, врач, который помогал ей с обманом, что-то знает…
Женщина была очень властной по характеру, над всеми доминировала. Кстати, Гурий имеет право только на формальное управление корпорацией, а вот продать ее, или что-то, принадлежащее корпорации, он не может. Юрист, который заправляет там делами, обязан раз в три месяца все проверять, а потом отчитываться Генриетте. Надо бы с ним поговорить – все ли было в порядке в корпорации до смерти дамочки, а то вдруг Гурий проворовался, не даром же младшая сестра говорила о том, что «мама не давала Гурию разгуляться! На все денежки корпорации.». Кстати, дамы там очень странные – все сплошь домохозяйки, Манефа и Руфина что-то вроде экономок у сестры и тетки, каким домохозяйством занимаются остальные – и не поймешь. Ладно, Луша студентка и ядро толкает – все при деле, а остальные? Лампа вон тоже занимается, правда, говорят, ерундой – свободная художница. Но глядя на ее картины, испытываешь какой-то депрессняк, видимо, поэтому она особым успехом и не пользуется.
Так, с Генриеттой понятно, теперь что касается Манефы и Руфины – быстро пробегаю глазами информацию, предоставленную Даней. Боже, какая серая, скучная жизнь! Сидеть при сестре и ждать от нее подачек, получая ежемесячное содержание. Почему нельзя было быть более самостоятельными и самим строить свою судьбу? И действительно, чего сейчас будет с ними? Наверняка, Генриетта им что-то оставила, но вряд ли им будет этого хватать, а работать где-то они не привыкли. При такой блистательной сестре – и такая жалкая жизнь! Может быть, Манефа так и не смогла ей этого простить? И на старости лет решила обеспечить такой вот полет? В последний путь… Или Руфина… Она свою личную жизнь из-за тетки не смогла построить. Теперь сорок лет – ни семьи, ни детей. Кому сказать «спасибо»? Конечно, тетке, которая всех женихов отсеивала. Хотя в первую очередь надо бы себе – что не хватило смелости и сил уйти и жить самостоятельно. Кстати, Руфина по образованию тоже филолог, скорее всего, с подачи тетки. Непонятно, зачем родители Генриетты и Манефы так сломали жизнь младшей дочери? Чтобы вечно жила при сестре экономкой? А смысл? Да, их, богатых, фиг поймешь…
Поскольку Клим уехал, прошу одного из оперативников помочь мне с допросом – на себя беру Манефу, а Руфина достается ему. Сергей с радостью соглашается, а я очень рассчитываю на показания этих двух женщин.
Конечно, они приходят вместе, и их тут же разводят по допросным.
– А нельзя нас вместе опросить? – тихо спрашивает у меня Манефа.
Я поглядываю на нее исподлобья, перебирая бумаги. Простое лицо, унылый, потерянный какой-то взгляд… Да, на фоне деятельной и яркой Генриетты она смотрелась не лучшим образом.
– Вы боитесь, что ваша дочь может сказать что-то лишнее? – спрашиваю у нее.
– Нет…– она, по-моему мнению, как-то нервничает, теребит старинную брошку-бижутерию у ворота кофточки – просто так было бы лучше, наверное.
– Давайте здесь я буду решать, что будет лучше. Скажите пожалуйста, Манефа Аверьяновна, почему вы жили с сестрой? Почему ваша взрослая дочь жила подле вас и своей тетки?
– Ну, так хотел отец… Умирая, он…
– Я знаю – останавливаю ее – просто, меня интересует вот что: неужели вам никогда не хотелось жить отдельно, самостоятельной жизнью, иметь семью, больше детей, а там и внуков?