Политические тайны Второй мировой

Устинов Виктор Михайлович

Маршал Советского Союза Г. Жуков, описывая управление войсками маршала С. Буденного и генерал-полковников И. Конева и А Еременко, после войны писал: «Несмотря на превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать окружения. Для этого необходимо было своевременно более правильно определить направление главных ударов противника и сосредоточить против них основные силы и средства за счет пассивных участков. Этого сделано не было…» [535] Это окружение можно было предотвратить, «ведь фактор внезапности наступления немцев полностью отсутствовал». [536]

535

Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. 6-е изд. Т. П. М, 1984–1985, с. 192.

536

Г.К. Жуков. Воспоминания командующего фронтом. В кн.: Битва за Москву. М., 1968, с. 64–65.

Наступление немцев в первые октябрьские дни было настолько успешным, что в Берлине начинали поговаривать о близком окончании войны. Узнав о взятии города Орел, генерал Йодль, завершая доклад Гитлеру,

подытожил его вескими словами: «Мы, без преувеличения, выиграли войну». Ему вторил пресс-секретарь Гитлера Отто Дитрих, заявивший корреспондентам: «Все военные задачи решены, с Россией покончено» [537] . А 9 октября 1941 года, через неделю после начала наступления на Москву, сам Гитлер, выступая по радио, провозгласил крах Советского Союза. «Я заявляю сегодня и говорю это без всяких оговорок, — вещал он, — что враг на Востоке повержен и никогда не поднимется вновь… Позади линии наших войск уже лежит пространство, в два раза превышающее территорию рейха, когда я пришел к власти» [538] . 18 октября 1941 года Гитлер издал приказ: «Капитуляцию Ленинграда и Москвы не принимать, даже если она будет предложена». [539]

537

А. Буллок. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Т. П. Смоленск, 1998, с. 356.

538

Проэктор Д.М. Фашизм: Путь агрессии и гибели. М.,1985, с. 306–307.

539

Б.Л. Гарт. Важнейшие стратегические решения. От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. М., 1988, с. 41.

Резервов у Ставки, чтобы помочь фронтам на западном направлении, не было и окруженным войскам было приказано пробиваться на восток самостоятельно, но сделали это немногие. Только в середине октября часть наших войск сумела прорваться из окружения, остальные, приковав к себе до 28 вражеских дивизий, продолжали сражаться насмерть, и это позволило советскому командованию выиграть время для организации сопротивления на Можайской линии обороны [540] . Бои по уничтожению окруженных группировок войск Красной Армии продолжались до 17 октября, в них советские солдаты и офицеры проявили беспредельное мужество и стойкость, о которую разбилась мощь гитлеровской армии. Погибая в неравном бою, советские солдаты выводили из строя не менее двух немецких солдат, рвавшихся к Москве и нашедших свою гибель на подступах к ней. Однако неспособность командующих Западного, Резервного и Брянского фронтов и их штабов выстроить прочную оборону на московском направлении дорого стоило нашей армии. Сражение за Вязьму и Брянск завершилось разгромом всех трех фронтов, стоявших на пути движения гитлеровской армии к Москве. Восемь русских армий, состоявших из 73 стрелковых и кавалерийских дивизий, 13 танковых дивизий и бригад, а также многочисленных батарей армейской артиллерии были уничтожены или рассеяны. В общей сложности было взято в плен 673 098 тыс. человек, захвачено и уничтожено 1277 танков и 4378 орудий и минометов [541] . Судьба всех пленных была трагичной. В специальной директиве вермахта от 8 сентября об отношении к военнопленным говорилось, что «они потеряли всякое право на отношение к себе как к достойному противнику» и поэтому к ним были приняты самые безжалостные меры. Командование группы армий «Центр», из-за беспрерывных разрушений железных дорог, совершаемых партизанами и специально засланными в тыл немцев диверсионных групп, испытывало перебои со снабжением, а так как содержание военнопленных было отнесено к компетенции военного командования, то их питание велось по остаточному принципу. Большое их количество было расстреляно на месте без всякого предлога, чтобы освободить армию от бремени, которое они собой представляли. Десятки тысяч пленных заставляли идти в дождь и в снег до тех пор, пока они не падали и не умирали от изнеможения, или их сгоняли в огромные временные лагеря прямо в поле, где у них не было пищи, медицинской помощи для раненых и крыши над головой. Согласно немецкому донесению от 19 февраля 1942 года, почти три из четырех миллионов советских военнопленных, захваченных к этому времени, погибли [542] . В историю вошла жестокость гуннов, во главе которых стоял Атилла, но жестокость Гитлера и его подручных превосходят злодеяния древности. Если бы советская власть применяла те же методы к пленным немцам, что и они к нам, то их потери в войне могли неимоверно возрасти. Удивителен и прекрасен нравственный облик славянских народов, и прежде всего русского народа, никогда не имевших в своей истории подобных зверств, что числятся за немцами в разные периоды их исторического существования.

540

История Второй мировой войны. 1939–1945, Т. 3. М., 1975, с. 95.

541

Ф. фон Бок. «Я стоял у ворот Москвы» Дневник командующего группой армий «Центр». М, 2009, с. 203.

542

А. Буллок. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Т. П. Смоленск, 1998, с. 369.

Обстановка на западном фронте складывалась исключительно тяжелой, и она мало чем отличалась от обстановки начального периода войны, так как в окружении или в полуокружении оказались главные силы трех фронтов. На всем пространстве от Ржевско-Вяземского рубежа до Можайской линии не было подготовленных оборонительных рубежей и естественных преград, на которые могли опереться отступающие войска, а других формирований у Ставки не было. Это был один из самых переломных моментов войны, когда решалась судьба Москвы, а возможно и всей России. В такой опасной обстановке мог растеряться и сильный человек, но Сталин не зря взял себе это имя — его стальная воля и полное спокойствие было тем центром, вокруг которого кипела работа по повышению стойкости и упорства войск и населения. В этих условиях, когда все обрушилось, военно-политическим руководством было принято единственно верное решение о защите Москвы, и уже сам Сталин

стал лично руководить войсками и обороной на подступах к Москве.

На фронте от Московского моря до Калуги протяженностью 230 км в составе Западного фронта насчитывалось лишь около 90 тыс. человек Сплошной фронт обороны создать было нечем, и командование фронта стремилось прикрыть только важнейшие дорожные направления, ведущие к Москве: Волоколамское, Можайское, Малоярославское, Калужское, Калининское и Тульское. Было много проявлений трусости, измены и дезертирства. Военные формирования НКВД из бегущих солдат и офицеров в отдельные дни формировали целые дивизии. Нередко проявляли трусость и обращались в бегство целые полки. [543]

543

ЦАМО РФ. Ф.15,ОП. 11600,л.23.

Гитлеровские войска, практически без боя, продвинулись по направлению к Москве почти на 250 километров, и им казалось, что могущество и сила русского народа уже иссякла. Но последовали события, которые резко изменили положение дел на Дальнем Востоке, сразу отразившиеся на решениях советского правительства. 14 сентября от Р. Зорге пришло сообщение в Москву: «Японское правительство решило не выступать против СССР» [544] и после этого Генеральному штабу было разрешено направить несколько десятков дивизий с Сибири и Дальнего Востока на защиту Москвы. А крупная переброска войск с Дальнего Востока на западный фронт стала осуществляться после бесед И. Сталина 12 октября с приглашенными в Москву командующим Дальневосточным округом генералом армии И. Апанасенко, командующим Тихоокеанским флотом адмиралом И. Юмашевым и первым секретарем Приморского крайкома ВКП(б) Н. Пеговым, с которыми вождь обсудил порядок и сроки отправки на подступы к Москве дальневосточных дивизий и морских бригад. [545]

544

A.M. Василевский. Начало коренного поворота в ходе войны. В кн.: Битва за Москву. М., 1968, с. 17

545

Российская газета, № 23, 16 мая 2000 г.

Переброска войск с Дальнего Востока началась почти немедленно и проходила под личным контролем И. Апанасенко. Генерал А Белобородов, командовавший тогда одной из уходящих на Запад дивизий, писал позднее в своих воспоминаниях: «Железнодорожники открыли нам зеленую улицу. На узловых станциях мы стояли не более пяти-семи минут. Отцепят один паровоз, прицепят другой, заправленный водой и углем, — и снова вперед! Точный график, жесткий контроль. В результате все тридцать шесть эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмосковье, в г. Истре и ближайших к нему станциях». [546]

546

Там же.

В самый напряженный период для организации обороны Москвы в Ставку из Ленинграда был вызван генерал армии Г. Жуков. Принимая Жукова в своей кремлевской квартире, недомогавший Сталин не скрывал своей тревоги сложившейся обстановкой под Москвой: «Я не могу добиться исчерпывающего доклада об истинном положении дел. А не зная, где и в какой группировке наступает противник и в каком состоянии находятся наши войска, мы не можем принять никаких решений. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время суток Я буду ждать» [547] . Это дословно приведенное высказывание Сталина высвечивает всю опасность, нависшую над столицей, и раскрывает начало той титанической работы, какую предстояло выполнить Г. Жукову по организации отпора врагу на подступах к Москве. Нужно было заново воссоздавать Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия — оборона столицы нашей Родины.

547

Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. Кн. 2. М, 1988, с. 188.

Побывав на наиболее опасных участках Западного и Резервного фронтов Жуков пришел к выводу, что «все пути на Москву для врага по существу открыты» [548] . Неутомимый Жуков целыми днями изучал обстановку на двух фронтах, передвигаясь от одного уцелевшего штаба к другому, и, ползая на передовой вместе с комбатами, на картах которых он успевал написать два слова: «Стоять насмерть!» делая размашистую подпись. Ежедневно, поздно ночью, докладывая обстановку Сталину, он всегда умел предсказать замыслы гитлеровских генералов на ближайшие дни, и предлагал лучшие решения для противодействия им. От самой природы в этом человеке была заложена какая-то удивительная сила и энергия, которая мгновенно передавалась подчиненным командирам и штабам, и они начинали верить в свои силы, которые, казалось, уже иссякли. Вместе с появлением Жукова штаб Западного фронта и командующие армиями оживили свою деятельность, в их работе появилась конкретная распорядительность, предвидение событий завтрашнего дня и жесткий спрос со всех командиров за положение дел в своих частях и подразделениях. Сталин, не раздумывая, утвердил Г. Жукова командующим Западного фронта, возложив на него ответственность за оборону Москвы.

548

Военно-исторический журнал, № 3, 1955, с. 44.

Основные силы Западного фронта, в состав которого влились остатки Резервного фронта, под руководством Г. Жукова сосредотачивались на волоколамском, можайском, малоярославском и калужском направлениях.

Завершив разгром окруженных советских войск в районе Вязьмы и Брянска, командование группы армий «Центр» в середине октября отдало приказ о продолжении операции на Московском направлении. 2-я танковая армия должна была прорваться к Туле и захватить дороги для дальнейшего продвижения как к Коломне, так и в направлении на Каширу и Серпухов. 4-я и 9-я армии, продолжавшие заниматься уничтожением советских войск в районе Дорогобуж — Вязьма, должны были высвободить свои моторизованные войска и далее наступать с рубежа Калуга — Медынь в северо-восточном направлении, захватывая переправы на реке Протва у Малоярославца и Боровска; 9-й армии — развивать наступление на Калинин.