Полковник Горин
Шрифт:
Невероятное происшествие! В полку пять человек с академическим образованием, и никто не заметил нужного поворота! От удивления брови командира дивизии приподнялись, и молодой офицер весь поблек, будто получил очень сильное порицание. Горину стало жаль его, и он воздержался от замечаний: майор, видно, и так взял на себя много чужой вины.
— Какую задачу получил полк? — обратился комдив к Аркадьеву.
— Выйти в ранее назначенный район и разгромить передовой отряд противника, — ответил тот подчеркнуто точно, стараясь доказать Горину, что ночное происшествие — всего лишь случайность, по которой нельзя судить о его, Аркадьева, возможностях.
— Выполняйте задачу, —
Комдив включил радиостанцию, связался с разыгрывающим центром. Сердич доложил о действиях полков и отданных распоряжениях.
— Приступайте к розыгрышу боя. Строго по решениям играющих. Или немного помочь Аркадьеву? У него вправо не выслана разведка.
— Кое-что можно дать через соседа и авиаразведку.
— Хорошо.
Данные об обстановке Аркадьеву начали поступать подобно надвигающейся грозе. Раскатом отдаленного грома донеслась орудийная стрельба. Правее и ближе послышались автоматные очереди и несколько танковых выстрелов. Аркадьева удивила правдоподобность услышанных звуков, поскольку он хорошо знал, что на командно-штабное учение не выводились подразделения для обозначения положения сторон. Тут же пришел запрос из штаба дивизии: положение полка, где противник? О положении полка Аркадьев доложил, о противнике данных у него почти не было, и за это, подумал он, ему поставят второй минус.
Не успел командир полка пережить неудачу, его затребовал сосед. Аркадьев приложил к уху один наушник и стал пересказывать начальнику штаба данные: замечена большая колонна противника. Когда пошли данные от авиации, Аркадьев протянул наушники начальнику штаба — это твое дело.
Майор Савченко пристроился на подножке машины и, быстро меняя цвета карандашей, стал наносить данные на карту. Не успел он сопоставить их с сообщением соседа, как его позвали сразу к двум радиостанциям: вызывал офицер связи, высланный в прикрытие, и командир разведывательного дозора. Закрыв планшет, начальник штаба исчез. Вернулся он минут через пять. Командиру полка они показались часом. За ним издали наблюдал командир дивизии, а он в сущности бездействовал. Едва Аркадьев стал слушать полученные данные, его снова вызвал штаб дивизии. Посыпались новые данные. Чтобы они получше легли на карте, он снова передал наушники майору. Новые красные, синие, черные стрелы и круги стали ложиться на карту. Быстро и красиво. Но Аркадьеву казалось, что начальник штаба работает не так, мельчит, допытывается ненужных деталей и тем тянет время. Не выдержав, он к недоумению майора потянул планшет к себе. Только он присел на бампер машины и прикинул расстояние до колонны, появившейся в полосе соседа, подъехал посредник. Командир дивизии подозвал его к себе. Аркадьев снова склонился над картой.
В это время воздух разодрал гул приближающихся самолетов. Его сменили разрывы бомб и частая пушечная стрельба. Аркадьев невольно пригнулся. Опомнившись, посмотрел в небо. Оно было чистым. Звуки грохотали из громкоговорителя, установленного на машине посредника. И хотя нереальность грохотов Аркадьеву стала совершенно очевидной, порвавшиеся мысли никак не сращивались, и он не отдал нужного распоряжения — побыстрее убрать с дороги колонну. Об этом напомнил ему подбежавший начальник штаба. Подсказка задела командира полка. Он метнул на майора недовольный взгляд, снова уставился
— Действуйте по своему усмотрению, — ответил Горин, стараясь не выдать своего недовольства тем, что в опасно сгущающейся обстановке командир полка действует слишком медленно.
На новом месте Горин и посредник прилегли под деревом, недалеко от машины Аркадьева, и невольно услышали его разговор с начальником штаба.
— По моему мнению, товарищ полковник, — подавляя обиду, отвечал майор, — колонны противника справа уже вошли в нашу полосу, и нам нужно ускорить развертывание полка.
— Ваше предположение — гадание цыганки, — оборвал Аркадьев. — Потрудитесь побыстрее добыть нужные данные.
— Больше мы едва ли получим: запоздали вправо выслать разведку.
— Изворачивайтесь, если запоздали, — сказал Аркадьев и намекнул, что можно использовать прямые и окольные пути, чтобы добыть нужные данные у посредника или в штабе дивизии.
Савченко промолчал: добывать данные через однокашника, который сейчас работал в штабе руководства, он не хотел.
Время шло, данных, считал Горин, было достаточно, чтобы принять нужное решение, а командир полка все тянул. Комдив подошел к Аркадьеву, попытался поторопить и тем помочь ему.
— Что надумали? — спросил он.
— Собрать дополнительные данные и развернуть полк, — ответил Аркадьев, принимая уверенную стойку.
— Вас не беспокоит колонна противника, неожиданно появившаяся у соседа?
— Не особенно. Ею должен заняться сосед. Я лишь прикроюсь. Время у меня есть.
— А вдруг сосед отстал?
— Согласно графику…
— Вы должны были быть здесь давным-давно, а как получилось? — перебил Горин Аркадьева, недовольный упрямством, с которым тот увертывался от признания своих промахов. — Поспешите. И больше занимайтесь управлением сами.
Слова комдива Аркадьев воспринял как первый открытый упрек, подтянулся и, когда его позвали к радиостанции, повернулся круто, обиженно. Горин пошел за начальником штаба, который, не зная, следует ли ему после замечания комдива сидеть рядом с командиром полка, направился к своей машине.
Горину нравился молодой, по-юношески легкий майор, прибывший в дивизию из академии минувшей осенью… Он торопился помочь командиру полка, но, встречая его недовольство, кажется, начинал сникать.
Сев в машину, Савченко глубоко вздохнул, о чем-то подумал и, выдернув из планшетки карандаш, начал быстро набрасывать донесение. Затем закодировал и передал радисту. Когда оно было передано, комдив обратился к нему:
— Что сообщили наверх?
Майор взял красный карандаш и, легко очерчивая им районы, стал заученно четко, как на экзамене, докладывать выводы из создавшейся обстановки и свое мнение.
— Его тоже передали?
— Да.
— Но вашего мнения не знает командир полка. Возможно, он не согласится?
— Я оговорил это. — И с обидой: — Командир полка все равно меня не станет слушать.
Горин ничего не ответил майору, вернулся к Аркадьеву, который, выйдя из машины, громко хлопнул дверцей. К нему только что пришло донесение: подразделение, которое должно было прикрыть выход полка на назначенный рубеж, под ударом противника с фланга и тыла дрогнуло и отошло к югу. Это открыло «западным» путь к полку, а полк двигался еще в колоннах и к отражению удара не был готов. «Нужно решение, — лихорадочно думал Аркадьев, — иначе разнос. Но какое? Атаковать, как требует устав и как задумано по плану марша, или перейти к обороне? Но за оборону можно прослыть нерешительным».