Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)
Шрифт:
— О гордыни забыть. Войско вверяю переяславскому князю. В свары с ним не вступать, но и честь свою блюсти. Пусть князь Дмитрий не забывает, что под боком у него находятся сыновья государя всея Руси… Уразумели, как себя вести, сыны?
— Уразумели, отец. С двоюродным братцем своим в распри вступать не будем, но и помыкать собой не позволим.
Так и ехали впереди войска три брата, внуки князя Ярослава Всеволодовича.
Князь Дмитрий Александрович внутренне посмеивался:
«Брательники власть показывают. Подле воеводы-де идем. В чести! А того не понимают, что обоим надлежит впереди своей владимирской дружины идти. Так нет, под владимирским стягом едет тысяцкий. Можно было брательникам и подсказать, но уж лучше пока промолчать. Пусть поважничают. Перед битвой же он поставит и Святослава и Михаила
Остальные князья не чванятся: каждый идет в челе своей дружины. Даже новгородский князь Юрий Андреевич, не последовав примеру своего дяди, прихватил с собой тысяцкого Кондрата и посадника (главы боярской верхушки) Михаила, и пошел на Ливонский Орден. Он мог бы тоже ехать близь общерусского воеводы, но остался с новгородцами.
Виден червленый стяг и Довмонта Псковского. Держится уверенно, молодцом. На ратных советах (во время привалов) высказывает толковые предложения, к коим он, князь Дмитрий, всегда прислушивается. Довмонт — коренной житель Литвы, и не ему ли давать советы. Литву, по коей ныне следует войско, он знает вдоль и поперек, особенно дороги и местных властителей. Одни могут сделать ночную вылазку и напасть со своими воинами на спящую рать, другие — выступить побоятся, но могут подрубить лед в речушках и реках, дабы напакостить русскому войску. Третьи же не сделают ни того, ни другого, но вести рать по их владениям — совершить большой крюк, что не входило в планы воеводы. Ценен и крайне необходим был для русичей Довмонт Псковский!
Князь Дмитрий, собираясь в поход на крестоносцев, немало был наслышан о Ливонии, но свои познания он считал недостаточными, и в этом он убедился после длительной беседы с Довмонтом. Тот же поведал, что завоеватели Эстонии и Латвии не сумели создать единого государства. Немецкая Ливония явилась сложным разнородным соединением из целого ряда самостоятельных образований с очень слабой центральной властью.
В Ливонии с самого начала действовали три основные политические силы: рыцарский Орден, церковь и города. Фиктивно главой Ливонии считался первое время глава ливонской церкви, рижский архиепископ, затем — магистр Ливонского Ордена. Фактически же все три основные политические силы были совершенно самостоятельны. Даже непосредственно подчиненные рижскому архи- епископу, епископ дерптский, эзельский и курляндский были самостоятельными владетелями внутри своих земель и осуществляли там всю полноту власти.
Однако важнейшей силой в Ливонии был рыцарский орден. Великий магистр Ливонского ордена, на первых порах подвластный архиепископу Риги, постепенно выдвинулся на первое место в Ливонии. Ордену «братьев» стало принадлежать около половины всех земель в стране. Правда, его владения не составляли сплошного массива: орденские земли лежали вперемежку с епископскими. Но Орден был значительно сильнее церкви, ибо он выступал как единая сила, тогда как епископы и архиепископ защищали свои интересы каждый в отдельности.
Третьей влиятельной силой были большие города: Рига, Дерпт, Раковор, Нарва, Ревель [120] … Они пользовались самостоятельностью, имели свой магистрат [121] , свой суд, свои законы и свою военную силу (городское ополчение).
Все эти три образования постоянно боролись друг с другом.
— История Ливонии, — с сожалением рассказывал Довмонт, — история непрерывной и острой борьбы. — Все грызутся, как кошки с собакой. Церковники дерутся против городов, Орден против отдельных епископов, города, против Ордена. А в Риге противоборствуют сразу три «хозяина» — архиепископ, городской магистрат и магистр Ливонского Ордена. Сложные отношения усугубляют и датские крестоносцы. Они завоевали северных эстов с городом Ревелем [122] . Правда, в первый раз датчане владели Эстонией недолго, но уже через восемь лет орденские немцы забрали эстов в свои руки. Помогло Ордену и то обстоятельство, что датское войско, захватившее Эстонию, в подавляющей части своей состояло из немецких рыцарей, которые и завладели большинством земель.
120
Город
121
Магистрат — городское управление в некоторых западно-европейских странах, а также здание, где помещалось это управление; муниципалитет.
122
Официальное название города Талин, основанный эстонцами в 1219 году.
— А что ныне с раздорами? — спросил тогда князь Дмитрий. — Слышал я, что Ливония сбивается в один кулак.
— Ты прав, князь. Перед угрозой нашествия русского войска немцы прекратили всякие свары. Здесь вовсю постарался великий магистр Отто Руденштейн. Он сумел утихомирить не только попов, но и города. Немцы — народ особый. Когда они почувствуют злополучие, идущее со стороны неприятеля, то забывают о собственных бедах и тотчас начинают собирать могучее войско. Бюргеры [123] не жалеют для рыцарей ни хлеба, ни денег, и даже каждый город выставляет ополченцев. Так что ныне Ливонский Орден как никогда силен.
123
Бюргер — горожанин в Германии и в некоторых других странах.
— Но и мы не лыком шиты, — произнес Дмитрий Александрович. — Впервые, после татарского вторжения, нам удалось собрать тридцать тысяч ратников. Коль крестоносцы не напугаются, злая будет сеча… А ты как мыслишь, Довмонт?
— Сеча будет злая, да вот только…пойдет ли на нее великий магистр, — почему-то задумчиво произнес псковский князь.
Слова полководца Довмонта оказались для князя Дмитрия неожиданными.
— У тебя есть какие-то предположения?
— Отто Руденштейн отлично понимает, что даже в случае своей победы, он потеряет огромное количество крестоносцев. Такая победа ему не нужна. Орден его заметно ослабнет, и тогда ему уже не быть ведущей силой в Ливонии. Едва ли такого захочет великий магистр.
— Выходит, он может и уклониться от битвы?
— Может. Магистр не только достойный противник, но и весьма умный, расчетливый человек. Зря он в битву не кинется.
Разговор князя Дмитрия с Довмонтом произошел еще неделю назад. Сейчас же войско шло по литовским землям.
Глава 2
КОНЬ КНЯЗЯ ДМИТРИЯ
Под князем рысил аргамак [124] . Это был удивительный, необыкновенной породы конь, коему завидовали, ехавшие обок с воеводой, сыновья Ярослава Ярославича. Бросались в глаза стройные, точеные, очень сильные ноги, широкая грудь, упругий стан и мускулистая шея. Гладкая шелковистая шерсть, отливающая синеватым блеском, была черной как смола.
124
Аргамак — старинное название восточных породистых верховых лошадей.
Автандил (так звали коня) был молод. Его подарили князю восточные купцы, приехавшие с Терека.
— То помесь аргамака с кабардинской лошадью, — пояснили купцы. — Но получился он вылитый кабардинец. Красавец — конь! А зовут его Автандилом, в честь нашего князя..
Дмитрий Александрович как увидел «кабардинца», так весь и загорелся. Он, с детства большой любителей скакунов, сразу отметил: конь редкостный, такому цены нет.
— Я, купцы, отдам вам за Автандила столько золотых гривен, сколько запросите.
Но купцы чинно ответили:
— Конь не продается. Это скромный подарок нашего кабардинского князя. Горцы хотят жить в вечном мире с вашим народом.
Дмитрий Александрович поклонился в пояс и степенно произнес:
— Я с большой благодарностью принимаю столь знатный подарок вашего князя и, ведая помыслы наших удельных князей, хочу твердо заверить, что Русь никогда не станет врагом кабардинцев. Мы намерены жить в вечной дружбе. Вы же, купцы, в моем княжестве, можете торговать вольно и без всяких пошлин.