Полночный воин
Шрифт:
– Первые заморозки наступят поздно в этом году, – усмехнулась Бринн. – Но надо торопиться. Когда мы приедем сюда в следующий раз, мне надо будет набрать больше трав, чтобы пополнить запасы. Я почти все истратила на Малика и Эдвину.
– Думаю, скоро им совсем не понадобятся твои снадобья, – заметил Гейдж, вырывая очередной сорняк. – В последний раз мне показалось, что им гораздо лучше.
– Они скоро поправятся, – довольно улыбнулась Бринн. С каждым днем Малик и Эдвина крепли на глазах, а их совместное пребывание пошло на пользу обоим. Заботясь
– Я иногда даю им снотворное, но вскоре они выздоровеют, и мои травы понадобятся кому-нибудь другому. Больные всегда будут.
– Значит, ты никогда не расстаешься с ними?
– А разве ты когда-нибудь забываешь свой меч?
– Никогда, если иду на бой с драконами.
– Очень разумно.
– Мне начинает нравиться это занятие. – Он вырвал еще один сорняк. – Не бросить ли мне торговлю и не заняться ли выращиванием трав?
– Не думаю, что тебя бы надолго хватило ковыряться в земле, – хитро посмотрела на него Бринн. – Ты слишком нетерпелив для таких работ.
– Упрек твой несправедлив, – мягко продолжал он. – В последнее время я только и делаю, что проявляю чудеса выдержки.
Она напряглась от его слов, неожиданно заставших ее врасплох. Впервые за последние две недели он посмотрел на нее тем же взглядом, который она узнала тогда в Гастингсе, его, Гейджа, взглядом. До сих пор он вел себя с ней со свойственной ему полушутливой, полунасмешливой манерой, с которой он обращался к Малику.
Заметив ее реакцию на свои слова, он жестко бросил:
– Так не может продолжаться долго, понимаешь? Я не монах, Бринн.
– Я заметила. – Она опустила глаза на грядку, следя за своими быстрыми, умелыми пальцами. – Ты хочешь, чтобы я вернулась в твою постель и стала твоей шлюхой?
Он выругался.
– Ты не будешь моей шлюхой. Я буду обращаться с тобой с достойным тебя почтением и уважением. Обещаю, ни один мужчина не обидит тебя.
– В глаза. А пересуды за моей спиной? А дети, которых я тебе рожу? Ты сам незаконнорожденный. Разве ты позволил бы, чтобы с твоими детьми обращались так же, как и с тобой?
– Ни за что! – Он глубоко вдохнул воздух. – Я не такой, каким был мой отец. Я не допущу, чтобы с ними обходились презрительно и чтобы им было стыдно за свое происхождение.
– Так будет, пока я не наскучу тебе и ты не возьмешь себе другую женщину.
– Этого не случится.
– Откуда тебе известно? Женщин частенько используют для сделок, а в искусстве торговаться тебе нет равных. Малик говорит, ты не отличаешься постоянством и тебе быстро все надоедает.
– Что ты хочешь от меня, черт возьми? Так было прежде, до встречи с тобой, но ни к одной женщине я не испытывал то, что чувствую к тебе.
И она никогда раньше не ощущала столь смущавших ее противоречивых чувств. Здесь и привязанность к нему, боль и радость, волнение за него и желание
– Позволь мне уйти. Я не хочу стать частью твоего сумасшедшего мира воина. Все, чего мне хочется, – вернуться в Гвинтал.
– Что-то я раньше не замечал, чтобы ты рвалась уехать отсюда.
– А теперь хочу. – Она яростно выдирала сорняки из земли. «Именно так мне надо преодолевать непонятное искушение в его присутствии, – с отчаянием подумала она. – Вырви его, задуши, пока оно не захватило тебя целиком». – Я хочу вернуться домой. Эдвине гораздо лучше, да и Малик уже скоро сможет ходить. Хватит прохлаждаться здесь.
– Мы поедем в Гвинтал, когда… – Помолчав, он поправился:
– …если я решу ехать.
Она метнула на него беспокойный взгляд.
– Нет причин отказываться от поездки. А сокровища? Разве ты не…
– Я еще не уверен, что клад существует.
Пора бы ей понять, что он ничему на слово не верит, но она не могла не тешить себя хоть слабой надеждой.
– Почему ты не веришь мне? – с горечью спросила она. – Делмас и лорд Ричард не сомневаются.
– Потому что это их единственный выход.
– А ты?
– Я хочу найти клад, если он существует, но пока у меня другие планы. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Я предложил тебе все, что смог. Ты знаешь, я не могу взять тебя в жены. Если б мог, то женился бы.
Она испуганно взглянула на него.
– Ты решился бы?
Он нахмурился.
– Конечно. Разве я не ясно выразился?
– Нет.
От отчаяния он тихо простонал:
– Клянусь Господом, неужели ты ничего не понимаешь? Ведь я обращаюсь с тобой уважительно, не беспокою понапрасну и не надоедаю расспросами о твоем прошлом, не ломаю твое упрямое молчание? Разве так ведет себя с женщиной мужчина, не испытывая к ней глубокую привязанность?
Смешанное чувство радости и печали охватило ее, когда она беспомощно посмотрела ему в глаза.
– Не похоже.
– Я никогда не… Я сам этого не ожидал. Я люблю тебя, Бринн из Фалкаара. В тебе я чувствую силу, живой нрав и честность. Мне не приходилось встречать раньше такой женщины. – Его голос зазвучал тише, с бархатной убедительностью:
– И, полагаю, я тебе тоже не противен.
Он сама буря и солнце, небо и земля. Вечно меняется, никогда не напоминает себя прежнего.
– Нет, ты не… противен.
– Тогда приди ко мне, будем жить вместе, и позволь мне заботиться о тебе. Обещаю жениться на тебе, как только твой негодный муж покинет этот мир. – Он заметил, как она напряглась, и усмехнулся. – Брось, я не собираюсь убивать его. Я достаточно хорошо узнал тебя, чтобы понять, что это самый быстрый способ потерять тебя навсегда. – Он замолчал, а потом добавил: