Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма
Шрифт:
106
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Лит. наследство. Т. 92. Кн. 2. (публ. В. П. Енишерлова и Р. Д. Тименчика. С. 56).
Автограф — РНБ. Ф. 248. Ед. хр. 140.
Дат.: до 20 октября 1911 г. — по времени первого заседания Цеха поэтов.
Владимир Пяст (Владимир Алексеевич Пестовский, 1886–1940) — поэт, переводчик, литературный критик и теоретик литературы, мемуарист. Гумилев познакомился с ним весной 1909 г., на одном из ранних заседаний «Поэтической академии» (см. комментарии к №№ 65, 61 наст. тома). Той же весной Пяст согласился сотрудничать в журнале «Остров» (однако в нем не печатался), а летом 1909 г. Гумилев-критик одним из первых откликнулся на первую книгу стихов Пяста «Ограда» (№ 16 в т. VII наст. изд.). И хотя этот отзыв был несколько двусмысленным, два года спустя в рецензии 1911 г. на «Антологию “Мусагета”» Гумилев назвал ст-ние Пяста «Нет, мне песни моей не запеть...» «великолепным» (№ 33 в т. VII наст. изд.). Все это время они продолжал встречаться в Обществе ревнителей художественного слова, у Вяч. И. Иванова и в редакции «Аполлона». Весной 1911 г. Гумилев даже обсуждал с Пястом неосуществленный замысел возобновления «Острова». Согласно дневниковой записи С. П. Каблукова от 6 апреля 1911 г., «еще недавно <Мандельштам>, Пестовский и Городецкий собирались издавать «Остров» вместе с Гумилевым. Я предсказывал, что они перессорятся. Это предсказание сбылось скорее, чем я думал» (см.: Мандельштам О. Камень. Л., 1990. С. 245). На фоне столь насыщенных литературных контактов гумилевское приглашение Пяста в Цех поэтов осенью 1911 г. было вполне закономерным, несмотря на очевидную разницу творческих установок поэтов. Впрочем, Пяст, по его собственному
Стр. 3–5. — Имеется в виду первое собрание еще не получившего свое название Цеха поэтов в четверг 20 октября 1911 г. По сообщению П. Н. Лукницкого, «У С. М. Городецкого (на Фонтанке, 143, кв. 5) состоялось первое собрание созданной Н. Гумилевым и С. М. Городецким литературной организации, немного позже получившей название «Цех поэтов». Присутствовали: Н. Гумилев, А. А. Ахматова, А. А. Блок, Ф. К. Сологуб, С. М. Городецкий, М. А. Кузмин, В. А. Пяст, Вас. В. Гиппиус, М. А. Зенкевич, Тэффи, Лебедев, П. П. Потемкин (?), директор Institut Francais <...> и с ним приезжий ученый Бойэ и др. Первая часть собрания была посвящена обсуждению текущих вопросов; был утвержден еще намеченный до собрания состав членов. <...> Во второй половине собрания читали стихи: А. А. Ахматова (3 ст-ния «В Царском селе»); А. А. Блок (вариант «Незнакомки» — «Там дамы щеголяют модами»); Н. Гумилев («Я верил, я думал») и др.» (Труды и дни. С. 211). В течение первого, 1911/1912 гг., сезона состоялось всего семнадцать собраний Цеха, попеременно у Городецкого, у Гумилевых в Царском, у Кузьминых-Караваевых (Манежный переулок, 2, кв. 2) и у М. Л. Лозинского; последнее собрание проводилось у Гумилевых 1 апреля 1912 г. Из обширной литературы о Цехе поэтов до сих пор сохраняли свою ценность воспоминания самого Пяста: «Цех поэтов был довольно любопытным литературным объединением, в котором не ставился знак равенства между принадлежностью к нему и к акмеистической школе. В него был введен несколько чуждый литературным обществам и традициям порядок «управления». Не то, чтобы было «правление», ведающее хозяйственными и организационными вопросами; но и не то, чтобы были «учителя-академики» и безгласная масса вокруг. В Цехе были «синдики», — в задачу которых входило направление членов Цеха в области их творчества; к членам же предъявлялись требования известной «активности»; кроме того, к поэзии с самого начала взят подход как к ремеслу...» (Пяст В. Встречи... С. 142). «Синдиками», как в дальнейшем уточняет Пяст, были Гумилев, Городецкий и Д. В. Кузьмин-Караваев, «отнюдь не поэт: юрист, историк и только муж поэтессы» (о нем см. комментарий к № 114 наст. тома; впрочем, «титул» Д. В. Кузьмина-Караваева был «стряпчий»). Подробнее о Цехе поэтов см., прежде всего: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме // Russian Literature. № 7/8. 1974. P. 23–46; Лекманов О. А. Книга об акмеизме. М., 1998. Гл. 1.
107
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, НП (как приложение к письму № 101 наст. тома).
Автограф — РНБ. Ф. 124. № 1400.
Дат.: осень 1911 г. (?) — по аналогии с письмом № 101 наст. тома, к которому записка приложена в архивной единице хранения.
Записка на бланке журнала «Аполлон»; архивная датировка — «1910 (?)». Помимо этой записки, в единице хранения также находится акростих Кузмину «Мощь и нега...», предположительно датированный в первом томе наст. изд. 1909–1910 гг. (№ 163 в т. I наст. изд.). Неизвестно, к чему относится данная записка — тем более что хроническое отсутствие денег составляет постоянный лейтмотив дневниковых записей Кузмина. Не исключено, однако, что деньги в царскосельском казначействе Кузмин мог бы получать и в конце следующего, 1912 г., в связи с появлением двух его стихотворений («Я тихо от тебя иду» и «Послание Ю. Ракитину») в № 2 «Гиперборея». Стихи Кузмина также печатались в № 9/10 этого журнала. Несмотря на расхождение Гумилева с Кузминым весной 1912 г. (подробно см. комментарий к № 44 в т. VII наст. изд.; сжатое изложение событий см. также: Морев Г. А. Комментарии // Кузмин М. А. Дневник 1934 года. СПб., 1998. С. 243–245), они продолжали время от времени встречаться).
108
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, НП.
Автограф — РНБ. Ф. 124. № 1400.
Дат: между 9 и 11 ноября 1911 г. — на основе дневниковых записей М. А. Кузмина, в соответствии с периодом наиболее близкого общения Кузмина с братьями Иониными в октябре-ноябре 1911 г.
Стр. 4. — Имеются в виду Юрий Львович Ионин (по сцене — Ракитин, 1880–1952), актер МХТ, в 1911 г. — режиссер Александрийского театра, и его младший брат, Сергей Львович (1890–1971), в то время — студент Училища правоведения. Впоследствии он «был офицером, служил в белой армии, потом во французской армии, в годы мировой войны — в РОА» (см.: Кузмин М. А. Стихотворения. СПб., 1996. С. 710). С Ракитиным Кузмин достаточно часто встречался по крайней мере с мая 1910 г.; по-видимому, летом 1910 г. мог с ним познакомиться и Гумилев. С С. Л. Иониным — «очаровательным мальчиком, в которого я тотчас же влюбился» — Кузмин познакомился в октябре 1911 г., и у них завязался роман. Ионину посвящен цикл «Оттепель» (октябрь-ноябрь 1911) второго сборника стихов Кузмина «Осенние озера» (1912). Ю. Л. Ракитин, эмигрировавший в Белград, где он работал в 1920–1930 гг. режиссером Народного театра, в 1923 г. опубликовал краткие, хронологически весьма недостоверные воспоминания о Гумилеве, которые, можно полагать, все-таки передают дух их тогдашнего общения: «Николай Степанович встает в памяти моей не в последнее наше свидание, когда он читал пред небольшим кружком у одной актрисы свою пьесу «Дитя Аллаха», а на небольших интимных обедах у Альбера, на Невском, по понедельникам. <...> Корректный, немного чопорный, скептик-петербуржец, склонный к снобизму, с лермонтовской роковой мечтой пламенного поэта.
Гумилев возникает предо мной, когда мой брат, поэт Кузмин и я после обеда «играем в стихи», переписываясь на бумажках.
Когда мы в один из понедельников посылаем запоздавшему другу на мотив его стихов <...> телеграмму в Царское:
Далеко, далеко на озере Чад
К тебе, Гумилеша, три друга кричат,
Чтоб с ними понюхал ты кухонный чад...»
(Жизнь Николая Гумилева. С. 99)
Данное письмо можно с достаточной степенью уверенности датировать интервалом между 9 и 11 ноября 1911 г. Во вторник, 8 ноября, Кузмин ждал Гумилева у себя, но тот не объявился: «...гости собрались поздно. Наумов отказался, Гумил<ев> не приехал <...> Первым пришел Сережа, был очень мил...» (Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 311). В пятницу, 11 ноября, Кузмин позвонил Гумилевым в Царское село и поговорил с Ахматовой о невозможности приезжать в следующий день: «...У Сомова был Мифик и Вал<ечка>, с А<нной> А<ндреевне> говорил по телефону <...> жаль, что завтра Сережа не может ехать! Как жаль!!» (Там же. С. 312).
109
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.
Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.
Дат.: 15 ноября 1911 г. — по почтовому штемпелю.
Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Ваганьковский пер<еулок>, д<ом> Куманина. Редакция «Русской мысли». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову. От Н. С. Гумилева, Царское село, Малая, 63, соб. д.» Штемпель почтового отделения Царского
Стр. 3–6. — Кроме ст-ния «Освобождение» (№ 64 в т. II наст. изд.), к письму были приложены ст-ния «Я верил, я думал...» и «Туркестанские генералы» (№№ 62, 65 в т. II наст. изд.; см. ответное письмо Брюсова). Несмотря на «затруднительные» условия, поставленные Гумилевым (там же), эти два ст-ния были напечатаны в «январской книжке» «Русской мысли» (1912. № 1); рукописи их не сохранились. Сборник Гумилева «Чужое небо» (изд. «Аполлон») был анонсирован как только что выпущенный в мартовском номере «Русской художественной летописи», но вышел, на самом деле, только в апреле 1912 г. Стр. 8–13. — См. предыдущее письмо Гумилева к Брюсову, от 4 сентября (№ 104 наст. тома и комментарии к нему). По разъяснению Р. Д. Тименчика и Р. Л. Щербакова, «18 октября (?) 1911 г. Е. А. Зноско-Боровский писал Брюсову: “...мы подготовляем в скором времени выпуск 1-го Альманаха «Аполлона», для которого Вы обещали Серг<ею> Константиновичу <Маковскому> цикл стихотворений. Серг<ей> Конст<антинович> не хочет приступать к печати «Альманаха», покуда он не будет иметь этих Ваших стихов. Очень прошу Вас быть так любезным и в скором времени прислать нам эти стихи. Мы ждем их с большим нетерпением”» (РГБ. Ф. 386. К. 86. Ед. хр. 61. Л. 12). 1 ноября 1911 г. он сообщил: «...как жаль, что Ваши стихи пришли в воскресенье <30 октября>! Приди они хоть двумя днями раньше, и я еще сумел бы как-нибудь им найти место, а теперь это невозможно: уже отпечатаны 2 листа, пагинация установлена окончательно, и сделать ничего нельзя. Т<ак> к<ак> Серг<ея> Конст<антинович>а сейчас нет в Петербурге, я пересылаю ему Ваши стихи, чтоб <?> он, прочитав их, предложил Вам печатать ли <?> их в № 10 или в следующий Альманах. Однако он еще неизвестно, когда выйдет. Мне неприятно, что такое <?> случилось» (Там же. Л. 15). 9 ноября он извещал Маковского: «Брюсов прислал целую массу для Аполлона, я ему написал, что он опоздал, он ответил обидчивым письмом, прося, несмотря на мои уверения, что ты стихи используешь для журнала или для нового Альманаха, вернуть ему стихи» (РНБ. Ф. 124. № 1770. Л. 18). 2 февраля 1912 г. к Брюсову обратился Маковский: «Мне хотелось бы приложить все старания к тому, чтобы при печатании нашего следующего «Альманаха» не повторилось то досадное опоздание Вашей рукописи, о котором Вы упоминаете в Вашем письме к Зноско-Боровскому. Поэтому очень прошу Вас прислать ее, не ожидая крайнего срока! К тому же я бы хотел, — конечно, если Вы — не против, — приложить к «Протесилаю умершему» графический рисунок, т<ак> к<ак> «Альманах» будет иллюстрированным. Для этого тоже необходимо время. Гонорар, о котором Вы пишете, мог бы быть уплачен Вам вперед, по получении рукописи... «Альманах» выйдет, во всяком случае, не позже октября 1912 г., но, м<ожет> б<ыть>, и на месяц раньше, а печатать его (ввиду технических сложностей, в связи <?> с иллюстрациями) думаю летом, в месяцы отдыха от журнала. Мне чрезвычайно досадно, что Ваши стихи не начали серии аполлоновских «Альманахов»; я на это очень рассчитывал и теперь сожалею, что поручил другим ведение переговоров с сотрудниками. Отсюда — все недоразумения и оплошности. Как редактор журнала, Вы должны понимать меня и посочувствовать мне <...> Кроме драмы я надеюсь, что Вы пришлете еще несколько лирических стихотворений: ими я бы начал книгу» (РГБ. Ф. 386. К. 93. Ед. хр. 28. Л. 2–3). 13 мая 1912 г. Маковский с сильным запозданием благодарил Брюсова за присылку трагедии: «...радуюсь мысли, что, наконец, в «Альманахе» Аполлона будет Ваше большое произведение» (Там же. Л. 6). 9 января 1913 г. Брюсов писал Маковскому: «С большой неохотой, но по совершенной необходимости я принужден тревожить Вас запросом о судьбе моей драмы «Протесилай умерший», находящейся в Вашем распоряжении уже свыше года. Она включена в один из томов собрания моих сочинений, издаваемого к<нигоиздательст>вом «Сирин», и потому для меня важно напеча<та>ть ее в журнале с таким расчетом, чтобы отдельное изд<ание> драмы не появилось тотчас вслед. Между тем в объявлениях «Аполлона» нет даже указаний на подготовление к печати его 2-го альманаха, для которого, если не ошибаюсь, моя драма предназначалась...» (РМ. Ф. 97. Ед. хр. 35). Маковский ответил Брюсову 12 февраля 1913 г.: «...обстоятельства вынуждают меня согласиться на Ваше предложение и отдать Вам «Протесилая умершего» <...> Дело в том, что я совершенно не могу сказать, когда выйдет следующий «Альманах» «Аполлона». В этот сезон (до лета) срок уже пропущен, но и насчет осени я не уверен, так как при нынешней литературной «конъюнктуре» составить интересный сборник — дело совсем не легкое...» (РНБ. Ф. 386. Оп. 93. Ед. хр. 28. Л. 7)» (ЛН. С. 507–508). «Протесилай умерший» был в конце концов опубликован в «Русской мысли» (1913. № 9). Второй альманах «Аполлона» так и не вышел в свет. Стр. 13–14. — Гумилеву, по всей вероятности, уже было известно предварительное мнение редакции. Сам Брюсов отказался от своего первоначального намерения поместить «Провинциальную Картинку» («По бульвару ходят девки...») в «Зеркале Теней» (1912). Ст-ние было впервые опубликовано в журнале «Летопись» (1917. № 2–4). Стр. 15. — Имеется в виду кн.: Брюсов В. Далекие и близкие. Статьи и заметки о русской поэзии от Тютчева до наших дней (М.: Скорпион, 1912). Гумилев так и не реализовал свой замысел написать рецензию на это наиболее полное прижизненное собрание критических статей Брюсова. По-видимому, в последние годы жизни Гумилев сам думал о составлении подобного «цельного» сборника своих собственных критических статей (см. вступительную статью к разделу «Комментарии» в т. VII наст. изд.). Стр. 20. — Ст-ние «Освобождение», которое Брюсов не взял для «Русской мысли», Гумилев оставил неопубликованным. В ноябрьской книжке «Аполлона» появилось его ст-ние «Памяти Анненского» (№ 66 в т. II наст. изд.); в декабрьской — никаких ст-ний Гумилева не было. Стр. 21–33. — № 64 в т. II наст. изд. По сообщению П. Н. Лукницкого, в течение недели в первой половине ноября 1911 г. Гумилев «находился под домашним арестом — по приговору о дуэли с М. А. Волошиным в 1909 г. После освобождения из-под ареста написал стихотворение “Освобожденье”» (Труды и дни. С. 212).
110
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Автограф — РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 98.
Дат.: зима-весна (не позднее марта) 1912 г. — по архивной дате, письму А. М. Ремизова от 19 января 1912 г. (№ 22 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома) и времени отъезда Гумилева из России (см. комментарий к № 112 наст. тома).
Архивная датировка — «1912 г.».
111
При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.
Автограф — РГБ. Ф. 620. К. 63. Ед. хр. 45.
Дат.: конец марта 1912 г. — по времени отъезда Гумилева в Италию (см.: Соч III. С. 374).
Ответом на это письмо явилось письмо № 23 (раздел «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).
Знакомство Корнея Ивановича Чуковского (настоящее имя — Корнейчуков Николай Васильевич, 1882–1969) с творчеством Гумилева произошло в 1908 г., благодаря рекомендации А. Н. Толстого. «...Я пользуюсь случаем обратить Ваше внимание, — писал Толстой Чуковскому 12 марта 1908 г., — на нового поэта Гумилева. Пишет он только в «Весах», потому что живет всегда в Париже, очень много работает, и ему важна в начале правильная критика...» (РГБ. Ф. 620. К. 63. Ед. хр. 45). «Вскоре в том же 1908 году, — вспоминал Чуковский, — Гумилев приехал в Питер и на первых порах я не нашел в нем ничего привлекательного. Он показался мне каким-то церемонным, высокомерным и чопорным. <...> К этому времени он успел напечатать немало стихов, но все его гимны экзотическим ягуарам, носорогам, самумам, пустыням, слонам показались мне на первый взгляд слишком экзотическими, слишком искусственными, хотя я и признавал изощренность их поэтической формы. <...> Я часто встречался с Гумилевым и в театрах, и на выставках картин, и у Сологуба, и на вечерах “Аполлона”, и у Вячеслава Иванова, но отношения наши оставались холодными. В 1912 году я в качестве редактора сочинений Оскара Уайльда, выдаваемых приложением к “Ниве”, обратился к Гумилеву с “заказом” перевести терцины английского автора “Сфинкс”. Он перевел их умело и быстро. Мы обменялись учтивыми письмами, но сблизились лишь в 1918–1919 годах, когда Горький позвал нас обоих работать в издательстве “Всемирная литература”» (Жизнь Николая Гумилева. С. 124–125).
Стр. 3. — «Полное собрание сочинений О. Уайльда. С критико-биографическим очерком и портретом автора. Под редакцией К. И. Чуковского» вышло как «Бесплатное приложение к журналу «Нива» на 1912 г.» в 8-ми книгах (№ 1–8), составивших четыре тома. Поэма О. Уайльда «Сфинкс» в переводе Гумилева была напечатана в 7-й книге Собрания (IV том). Это был печатный дебют Гумилева-переводчика. Стр. 5. — В 8-й книге Собрания (IV том) были гумилевские переводы ст-ний Уайльда «Могила Шелли», «Мильтону», «Theoreticos», «Федра». Стр. 10. — В апреле 1912 г. Гумилев и Ахматова уехали в Италию (см. комментарий к № 112 наст. тома).