Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма

Гумилев Николай Степанович

Удел наш — воля мощных птиц:

Взлетать на радостном просторе...

В библиотеке Брюсова хранился еще один экземпляр этого сборника (ныне он находится в частном собрании) с иной дарственной надписью: «Валерию Яковлевичу Брюсову кесарево кесареви. Н. Гумилев» (ЛН. С. 498). Об увлечении Гумилева ст-нием «Дедал и Икар» см. также № 65 наст. тома. Стр. 32–33. — Ср. слова Дедала в брюсовском ст-нии: «Мой сын! Лети за мною следом, / И верь в мой зрелый, зоркий ум. / Мне одному над морем ведом / Воздушный путь до белых Кум». Кумы — греческий город в Малой Азии. Стр. 38. — Никаких поручений Гумилеву Брюсов, насколько известно, не дал.

88

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 9 июля 1910 г. — по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову, Цветной бул<ьвар>. Собственный дом». Штемпель почтового отделения Царского села — 09.07.10. Штемпель московской экспедиции городской почты — 10.07.10. Ответом на это письмо является письмо В. Я. Брюсова от 29 августа 1910 г. (№ 19 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).

Стр. 3–4. — В последнем абзаце своей рецензии на Ж 1910 Брюсов

подытоживал: «...в своих новых поэмах он в значительной степени освободился от крайностей своих первых созданий и научился замыкать свою мечту в более определенные очертания. Его видения с годами приобрели больше пластичности, выпуклости. Вместе с тем явно окреп и его стих. Ученик И. Анненского, Вячеслава Иванова и того поэта, которому посвящены «Жемчуга», Н. Гумилев медленно, но уверенно идет к полному мастерству в области формы. Почти все его стихотворения написаны прекрасно, обдуманными и утонченно-звучащими стихами...» (Русская мысль. 1910. № 7. С. 207–208. 3-я пагинация). Стр. 6–7. — Отклик на следующее место в конце длинного вступления к брюсовской рецензии: «...Стало ясно, что начало всякого искусства — наблюдение действительности, как вместе с тем стало виднее те опасности, к которым ведет безудержная фантастика. <...> Будущее явно принадлежит какому-то еще не найденному синтезу между «реализмом» и «идеализмом».

Этого синтеза Н. Гумилев еще не ищет. Он еще всецело в рядах борцов за новое, «идеалистическое» искусство. Его поэзия живет в мире воображаемом и почти призрачном. Он как-то чуждается современности...» (Там же. С. 206). См. также стр. 7–9 № 96 наст. тома. Стр. 9–11. — Ср. следующее суждение Брюсова: «...он сам создает для себя страны и населяет их им самим сотворенными существами: людьми, зверями, демонами. В этих странах, — можно сказать в этих мирах, — явления подчиняются не обычным законам природы, но новым, которым повелел существовать поэт; и люди в них живут и действуют не по законам обычной психологии, но по странным, необъяснимым капризам, подсказываемым автором-суфлером» (Там же. С. 207). Упреки в оторванности от действительности также содержались, в несколько ином контексте в рецензии Иванова на Ж 1910 — см. рассуждения Гумилева в его предыдущем письме о подходе к «общечеловеческим» темам, с ощущением «твердой почвы» под ногами. Стр. 17–18. — Ср. «уайльдианское» противопоставление искусства — обыденности в письме Гумилева к В. Е. Аренс от 1 июля 1908 г. (№ 44 наст. тома). Стр. 26. — «Гумилев мечтал поехать с Ахматовой «не то морем во Владивосток, не то через Самарканд в Китай» (письмо М. М. Замятниной к М. А. Бородаевской от 24 июля 1910 г. — РГБ. Ф. 218. К. 1349. Ед. хр. 12. Л. 3 об.). Этот замысел не осуществился» (ЛН. С. 499).

89

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф — РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20. В стр. 16 перед «теоретической» ранее было «положительной».

Дат.: 2 сентября 1910 г. — по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову, 1-я Мещанская, 32». Штемпель почтового отделения Царского села — 02.09.10. Штемпель московской экспедиции городской почты — 03.09.10. Ответ на письмо В. Я. Брюсова от 29 августа 1910 г. (№ 19 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).

Стр. 3–10. — В августе 1910 г. П. Б. Струве стал единоличным редактором-издателем журнала «Русская мысль» (ранее он разделял свои полномочия с А. А. Кизеветтером) и предложил Брюсову с сентября заведовать литературно-критическим отделом журнала (см.: Литературный архив. Материалы и исследования. Т. 5. М.; Л., 1960. С. 259). Уже в августе Брюсов начал рассылать письма, приглашающие к сотрудничеству ряд русских и иностранных писателей и критиков (Бальмонта, Белого, Блока, Мережковского, Садовского, Сологуба, А. Н. Толстого, Чуковского — чуть позже Вяч. Иванова; а также Э. Верхарна, С. Цвейга, Р. Гиля; см., к примеру, его письмо А. М. Ремизову от 23 августа 1910 г. (ЛН. С. 207)). В письме к Гумилеву от 29 августа 1910 г. Брюсов также пригласил его к сотрудничеству в «Северных цветах» («Альманахе пятом книгоиздательства “Скорпион”». М., 1911), редакцию которых, как он объяснил, ему также пришлось взять на себя (№ 19 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). После выхода «Жемчугов» Гумилев в течение 1910 г. писал сравнительно мало новых стихов и публиковал еще меньше (в июле его стихотворение «Маргарита» было напечатано в «Сатириконе»). 24 мая следующего 1911 г. он прислал Брюсову три ст-ния, одно из которых, «Из логова змиева» (№ 16 в т. II наст. изд.), было опубликовано в Русской мысли» (1911. № 7). В альманахе «Северные цветы» — вышедшем, на самом деле, только осенью 1911 г. — появились ст-ния Гумилева «У камина» (написанное, по сообщению Лукницкого, по дороге в Африку осенью 1910 г., см.: Труды и дни. С. 204) и «Паломник» (№№ 10, 61 в т. II наст. изд.). К художественной прозе Гумилев в то время не возвращался. Стр. 11–14. — По-видимому, решение Гумилева уехать в Африку было совсем недавним и достаточно неожиданным: примерно в это же время, должно быть, он написал Ахматовой в Киев, куда она поехала навестить мать: «Если хочешь меня застать, возвращайся скорее, потом что я уезжаю в Африку...» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924–1925 гг. Paris, 1991. С. 98). 13 сентября он устроил у себя прощальный вечер, на котором были С. К. Маковский, М. А. Кузмин, Ал. Н. Толстой с женой, С. Ю. Судейкин с женой, В. Чудовский, В. А. Комаровский (Труды и дни. С. 203). 22 сентября он уехал, ровно на шесть месяцев: грандиозный замысел, обозначенный в настоящем письме, более или менее полностью реализовался (см. комментарий к № 91 наст. тома). Стр. 15–16. — Упоминание «Весов» — описка Гумилева: имеется в виду статья Брюсова «О «речи рабской» в защиту поэзии», опубликованная в «Аполлоне» (1910. № 9. Июль-август), направленная против религиозно-мистического, «теургического» истолкования символизма в статьях Вяч. Иванова «Заветы символизма» и А. Блока «О современном состоянии русского символизма», напечатанных в предыдущем номере журнала. В «полемической части» статьи Брюсов писал: «...от поэтов я прежде всего жду, чтобы они были поэтами. Г. Вячеслав Иванов и г. Александр Блок в своих взаимно дополняющих друг другу статьях <...> по-видимому, не разделяют этих моих (сознаюсь, довольно «банальных») мнений. Оба они стремятся доказать, что поэт должен быть не поэтом и книга поэзии — книгой не поэзии. Правда, они говорят: «книгой не поэзии, а чего-то высшего, чем поэзия», «не поэтом, а кем-то высшим, чем поэт» <...> Думаю, что после таких заявлений весьма многие, вместе со мною, решительно встанут на защиту поэзии, хотя бы Вячеслав Иванов с А. Блоком и объявили ее «речью рабскою»...» 30 июля 1910 г. С. К. Маковский уверял Брюсова по поводу публикации его статьи: «Все симпатии молодой редакции на стороне тех взглядов на поэзию и литературу, которые Вы высказываете...» (Блок в неизданной переписке и дневниках современников (1898–1921) / Вст. статья Н. В. Котрелева и З. Г. Минц. Публ. Н. В. Котрелева и Р. Д. Тименчика // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 92. Кн. 3. М., 1982. С. 370). Из представителей «редакции» Е. А. Зноско-Боровский выразил свое мнение Маковскому в начале августа: «Брюсова печатать необходимо: по мне — он очень хорош, и мы должны радоваться этой статье и воспользоваться ею, чтобы разорвать с религией» (Там же. С. 370). 7 августа 1910 г. Кузмин удовлетворенно отметил в

дневнике: «Ура, <...> статья Брюсова печатается» (Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 230). 27 августа он почти так же восторженно писал самому Брюсову: «Когда Вы прислали нам свою статью, нельзя представить, какая бодрость и почти ликованье настали в «молодой» редакции» (Блок в неизданной переписке... С. 370; другие материалы — Там же. С. 369–371; см. также письмо Маковского Брюсову от 6 августа 1910 г. (Брюсов В. Я. Среди стихов. 1894–1924. М., 1990. С. 688)). Стр. 16–19. — Сам Гумилев дважды выступал с критикой доклада Вяч. Иванова в «Обществе ревнителей художественного слова», легшего в основу его статьи в «Аполлоне» — сразу после доклада, 26 марта 1910 г., и на прениях по его поводу 1 апреля. В «Заветы символизма» Иванов вставил «новый» абзац, полемически направленный против выступлений Гумилева, в котором затрагивалось соотношение лирики с «парнасизмом» (см., прежде всего: Кузнецова О. А. Дискуссия о состоянии русского символизма в «Обществе ревнителей художественного слова» (Обсуждение доклада Вяч. Иванова) // Русская литература. 1990. № 1. С. 203, 206–207; о «парнасизме» (или «парнасстве») см. также комментарии к стр. 11–19 № 87 наст. тома). Разногласия привели к заметному напряжению в личных отношениях Гумилева (и, шире, «молодой редакции») с Ивановым — что зафиксировано, отчасти, в дневнике Кузмина за летние месяцы 1910 г. (ср. в качестве «красноречивого исключения» запись от 18 июня: «...Гумми тянул было в ресторан, но ни у кого не было денег. Поехали к нам. Вячеслав его не бранил...»). Что же касается Блока, то Брюсов в своей полемичной статье фактически игнорирует различия в позициях Иванова и его «содокладчика»; однако сотрудники «Аполлона», по-видимому, первоначально считали доклад Блока «О современном состоянии русского символизма», прочитанный в «Обществе ревнителей художественного слова» 8 апреля 1910 г., полемичным по отношению к ивановскому и поэтому, против пожелания Блока, настояли на его публикации одновременно с докладом Иванова (см.: Блок в неизданной переписке... С. 366, 370). Разговор Гумилева с Блоком — по всей вероятности, их первая серьезная беседа — мог состояться еще 26 марта (см.: Блок А. Записные книжки. М.; Л., 1965. С. 170) и, должно быть, сказывался на восприятии блоковских взглядов в окружении «Аполлона». В дальнейшем, как известно, полемика вокруг этих выступлений, ознаменовавшая начало распада символизма, имела продолжение в статьях Д. Мережковского (Русское слово. № 211. 14 сентября 1910), А. Белого (Аполлон. 1910. № 11), С. Венгерова (Русский Вестник. № 14. 19 января 1911), С. Адрианова (Вестник Европы. 1910. № 10), П. Мокиевского (Русское богатство. 1910. № 11). Стр. 22–23. — В «Аполлоне» (1910. № 4) был напечатан цикл итальянских стихов А. Блока: «Равенна» («Все, что минутно...»), «Maria da Spoleto», «Холодный ветер от лагуны...», «Слабеет жизни гул упорный...», «Благовещенье», «Успенье». Стремление к «строгому искусству» также усмотрел в этих стихах в канун создания Цеха поэтов С. Городецкий, отметив в них «строгую четкость, которая дается только на высотах мастерства» (Речь. 19 ноября 1911. № 320). О позднейшем, отчасти полемичном восприятии этих стихов в творческом сознании Гумилева см. в комментариях к его же итальянским стихам (№№ 79–81) в т. II наст. изд. Стр. 24–27. — В письме к Гумилеву от 29 августа Брюсов сожалел, что не имел возможности поговорить с ним об «Аполлоне» «как хотелось бы и было бы надо». Такое пожелание могло быть непосредственно связано с недавним предложением Брюсову со стороны С. К. Маковского «деятельно работать в «Аполлоне», где вся редакция тяготеет к его литературному credo» (Блок в неизданной переписке... С. 370), и с его ответным выражением недовольства практикой журнала (Там же. С. 371). Следует добавить, что в то время нередко возникали сомнения насчет того, кто на самом деле заведует журналом: с заявлениями, сходными с гумилевским, тогда же обратились к Брюсову как Кузмин (письмо от 27 августа 1910 г.: там же. С. 370), так и Вяч. Иванов («я не член редакции и за ходом редакционных дел не слежу...» (письмо к Брюсову от 22 мая 1910 г.: Переписка <Брюсова> с Вячеславом Ивановым (1903–1923) / Предисловие и публикация С. С. Гречишкина, Н. В. Котрелева и А. В. Лаврова // Валерий Брюсов. (Лит. наследство. Т. 85). М., 1976. С. 527; ср. по контрасту неверное предположение Эллиса о ведущей роли Иванова (комментарий к № 87 наст. тома)). 20 сентября 1910 г. даже Маковский мог уверять Иванова, что он «познакомился со статьей Брюсова только в верстке» (Блок в неизданной переписке... С. 370).

90

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Полушин, Соч III, НП (публ. Р. Д. Тименчика).

Автограф — РГАЛИ. Ф. 341. Оп. 3. Ед. хр. 13. В стр. 25 после «одно и то же» другими чернилами проставлено — (?).

Дат.: 20 сентября 1910 г. — по почтовому штемпелю.

Письмо написано на двух листах бумаги — на одном листе само письмо, на другом — ст-ние А. Г. Архангельского (написанное его рукой) с пометками Гумилева и его разбором по пунктам. На листе со ст-нием пометка (не рукой Гумилева) — «1910 год. С. Петербург». Письмо вложено в конверт, адрес написан Гумилевым: «Петербург. Васильевский остров, 2 л<иния?>, д. 41, кв. 17. Его Высокородию г. Ал. Архангельскому». Штемпель почтового отделения С.-Петербурга — 20.9.10.

По сообщению первого публикатора этого письма Р. Д. Тименчика, «Архангельский Александр Григорьевич (1889–1938) — тогда начинающий стихотворец, а впоследствии советский сатирик и пародист. О книжке его стихов «Черные облака» (Чернигов, 1919) известный филолог А. А. Смирнов писал: «Весь сборник проникнут <...> влиянием петербургской группы современных лириков. <...> По существу, эти подражания, непретенциозные и довольно умелые, не плохи. Автор сознательно идет на выучку к старшим» (Творчество (Харьков). 1919. № 5–6. С. 39). Архангельский обратился к Гумилеву, по-видимому, на адрес журнала «Аполлон»...» (НП. С. 70). Через три дня после отправки данного письма, в письме от 23 сентября 1910 года, Ахматова сообщила А. Г. Архангельскому, что «Николай Степанович Гумилев вчера уехал на 4 мес<яца> в Африку» (РГАЛИ. Ф. З. Оп. 1. № 65; Черных В. А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. Ч. 1. М., 1996. С. 37). Двадцать лет спустя, в письме от 10 мая 1930 года, А. Архангельский послал Никитиной в коллекцию писем писателей и поэтов это «письмо Н. Гумилева ко мне с разбором моего стихотворенья». Одновременно были посланы «письмо и открытка Ахматовой, бывшей в те годы еще Анной Гумилевой».

91

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин.

Автограф — РНБ. Ф. 124. № 1399.

Дат.: 7/20 октября 1910 г. — по почтовому штемпелю.

Открытка с изображением «Vue de meolahane Kapou», адресованная: «Russie. Петербург. ЕВБ Евгению Александровичу Зноско-Боровскому. Мойка, 24. «Аполлон». Штемпель «Константинополь. 7 окт. 1910» — на русском языке (послана с борта парохода, датировка по ст. стилю). Второй штемпель стерт.

Первое из дошедших до нас писем, написанных во время второго, самого длительного путешествия Гумилева в Абиссинию (конец сентября 1910 — конец марта 1911 г.). Из-за крайне ограниченного круга достоверных источников (ср.: «Никому в Россию не пишет. В Петербурге и Царском селе о нем нет никаких известий. [А. И. Гумилева, А. А. Ахматова]» (Труды и дни. С. 205) это путешествие до настоящего времени было очень скупо освещено в биографической литературе о поэте. Однако сейчас в научный обиход попали документы, позволяющие достаточно полно реконструировать маршрут Гумилева и некоторые обстоятельства его пребывания в «стране черных христиан», внеся существенные коррективы в предшествующие версии.