Полное собрание сочинений. Том 25

Толстой Лев Николаевич

Онъ только протянулъ руку свою, взялъ кусокъ хлба и тихо сказалъ: тотъ, кому, обмакнувъ, подамъ кусокъ этотъ. И подавая кусокъ Іуд, Іисусъ сказалъ ему: что длаешь, длай скоре. Ученики подумали что словами этими Іисусъ посылаетъ Іуду купить что нужно къ празднику; но Іуда понялъ, что значили слова Іисуса. Онъ понялъ, что Іисусъ спасаетъ его отъ гнва учениковъ, и онъ всталъ, чтобы уйти. Это самое изображено на картин. Любимый ученикъ знаетъ одинъ, про кого сказалъ Іисусъ, и, приподнявшись, съ ужасомъ глядитъ на предателя. Петръ догадывается, кто предатель, но еще не знаетъ наврное, другіе смотрятъ туда же, но не понимаютъ. Іуда боится оставаться и боится уйти слишкомъ скоро и больше всего боится взглянуть на Учителя. Іисусъ все также лежитъ, облокотившись на руку.

Іисусъ простилъ врагу своему, своими руками накормилъ его и своими руками умылъ ноги ему, спасъ его отъ кары людской и до конца любовью вызывалъ его къ покаянію и Іисусъ скорбитъ о немъ.

Іуда вышелъ и скрылся въ темнот ночи. Едва затворилась дверь, какъ вс ученики узнали, кто предатель. Они волнуются и негодуютъ. Но Іисусъ поднимаетъ голову. Вс замолкаютъ и Онъ, открывая уста, говоритъ: Дти! Не долго Мн быть съ вами. Заповдь новую даю вамъ: да любите другъ друга, какъ я возлюбилъ васъ. По этому узнаютъ вс, что вы мои ученики, если будете любить другъ друга.

* № 5.

лежитъ, облокотившись на руку, и думаетъ: Онъ знаетъ, что пришелъ часъ его перейти отъ міра сего къ Отцу, знаетъ, что онъ явилъ дломъ то, что возлюбилъ сущихъ въ мір, до конца возлюбилъ врага своего. Но онъ скорбитъ о жестокости сердца Іуды и о всхъ тхъ, которые не хотятъ придти къ нему, чтобы имть жизнь.

Сейчасъ выйдетъ предатель и дверь затворится за нимъ. Ученики вс узнаютъ, что это онъ; но его ²²⁹ уже не будетъ среди нихъ и никто не найдетъ его въ темнот ночи. —

Іисусъ простилъ врагу своему, своими руками накормилъ его, своими руками омылъ ноги ему. спасъ его отъ кары людской и до конца любовно вызывалъ его къ покаянію. — Ученики волнуются и негодуютъ на предателя. Іисусу жалко его. Но вотъ Іисусъ поднимаетъ главу свою. Вс замолкаютъ. И, открывая уста, онъ говоритъ: 31 ... 34 35.

* № 6.

Вверху картины.

Iоанн. 13 гл. Отъ 1-го стиха до 35 включительно. Стихи 34 и 35 самымъ большимъ шрифтомъ.

Внизу картины.

Іисусъ сказалъ: «Вы слышали: люби ближняго твоего и ненавидь врага твоего, а я говорю: любите враговъ вашихъ...» Онъ сказалъ и дломъ показалъ это. Умывъ ноги двнадцати ученикамъ своимъ, онъ сказалъ: «Я далъ вамъ примръ, чтобы вы длали тоже, что я сдлалъ». Что же онъ сдлалъ омывъ посл вечери ноги 12 ученикамъ своимъ? Онъ зналъ во время вечери что среди нихъ былъ предатель и врагъ Его. И зная это, Онъ изъ своихъ рукъ накормилъ и напоилъ его и потомъ снявъ одежду и перепоясавшись, припавъ на колни передъ нимъ, омылъ ему ноги. Когда онъ сталъ омывать ноги ученикамъ своимъ, а Симонъ Петръ хотлъ воспротивиться этому, Іисусъ сказалъ ему: «Что Я длаю теперь, ты не понимаешь, но уразумешь посл». «Не вс вы чисты». Ни Симонъ Петръ ни другіе ученики не понимали тогда, къ чему Онъ длалъ и говорилъ это. — Одинъ Іуда понималъ, но окаменло сердце его. Онъ далъ умыть себ ноги и, когда Іисусъ на колняхъ стоялъ передъ нимъ, омывая его ноги, онъ ничего не сказалъ Ему. Іисусъ надлъ одежду свою и, возлегши опять, сказалъ имъ: знаете ли что Я сдлалъ вамъ? Вы называете меня Учителемъ и правильно говорите. Ибо я точно то. Онъ сказалъ имъ еще словами писанія: ядущій со мною хлбъ поднялъ на меня пяту свою. И возмутившись духомъ уже прямо сказалъ: Одинъ изъ васъ предастъ Меня. Ученики не понимали. Они [не] понимали того что Онъ умылъ ноги врагу своему. Они только озирались другъ на друга недоумвая о комъ Онъ сказалъ. Любимый ученикъ лежалъ рядомъ съ Іисусомъ. И вотъ Симонъ Петръ поднялся и сдлалъ любимому ученику, лежавшему подл Іисуса, знакъ, чтобы онъ спросилъ Учителя, о комъ онъ сказалъ. И любимый ученикъ припалъ къ груди Іисуса и спросилъ Его.

Іисусъ зналъ, что, если бы Онъ назвалъ предателя, то тотъ самый, пылкій Симонъ Петръ, который спрашивалъ и тотъ самый, который отрубилъ ухо Малху, и другіе ученики напали бы на Іуду, чтобы покарать его.

Но любя сущихъ въ мір до конца и желая спасти, а не погубить Іуду, Іисусъ на вопросъ ученика тихо сказалъ ему: тотъ кому я подамъ, обмакнувъ, кусокъ хлба. И подавъ кусокъ хлба, поднялъ глаза свои на Іуду и сказалъ ему; что длаешь длай скоре. Вс ученики поняли что Іисусъ посылаетъ куда то Іуду. Они думали что Онъ велитъ идти купить что нибудь къ празднику пасхи. Но Іуда зналъ, что значатъ слова Іисуса. Онъ вскочилъ и собрался уходить. Это самое изображено на картин. Любимый ученикъ знаетъ одинъ про кого сказалъ Іисусъ и приподнявшись съ ужасомъ глядитъ на поднявшагося предателя. Петръ по взгляду этому догадывается но еще не вритъ себ; другіе смотрятъ туда же, но не понимаютъ. Іуда боится оставаться и боится уходить слишкомъ скоро, и въ душ его черно, какъ и лицо его. Іисусъ <скорбитъ о сын погибели и о всхъ тхъ сынахъ погибели, которые не захотли придти къ Нему>.

————

* [ВАРИАНТ СКАЗКИ «КАК ЧЕРТЕНОК КРАЮШКУ ВЫКУПАЛ».]

Пришелъ въ деревню и видитъ — гуляютъ мужики, вино пьютъ и говорятъ они вс рчи ласковыя и слова гладкія

и масляныя и подольщаются вс другъ къ дружк. Послушалъ н'aбольшій и говоритъ чертенку: что же ты хвалишься, что заслужилъ краюшку — говорятъ они слова лживыя, масляныя. Это они и безъ вина говорятъ. Только больше лисятъ. Тутъ еще заслуги большой нтъ. Погоди, говоритъ чертенокъ, что дальше будетъ. Дай они по другому выпьютъ. Выпили мужики по другому и стала у нихъ рчь погромче и погрубе. Вмсто гладкихъ да сладкихъ стали ругаться, стали другъ на дружку обозляться, стали другъ дружк носы колупать. Передрались мужики. Поглядлъ н'aбольшій и понравилось это ему. Это, говоритъ, хорошо. А чертенокъ говоритъ: погоди еще, что будетъ, дай они выпьютъ по 3 ей. Выпили мужики по 3 му. Дрались, дрались, ужъ и силы не стало, пошли расходиться — кто порознь, кто по двое, по трое, повалялись по улицамъ, рожами въ грязь. Еще пуще понравилось это н'aбольшему. Это, говоритъ, хорошее питье. И спросилъ набольшій у чертенка, какъ онъ сдлалъ это дло. А вотъ, говоритъ, какъ: сперва я въ вино лисьей крови пустилъ, потомъ пустилъ волчьей, а потомъ свиной крови. Вотъ какъ они первую выпьютъ, сейчасъ станутъ льстить другъ дружку, подольщаться другъ дружку, обманывать; какъ по другой выпьютъ, такъ станутъ злиться какъ волки, а 3 ю выпьютъ, поваляются въ лужахъ, какъ свиньи. И похвалилъ н'aбольшій чертенка. — Теперь, говоритъ, заслужилъ мужикову краюшку.

* [ВАРИАНТ СКАЗКИ «РАБОТНИК ЕМЕЛЬЯН И ПУСТОЙ БАРАБАН»]

Посидла, посидла жена, подумала и стала говорить мужу. Идти теб надо далеко, къ нашей бабушк къ старинной мужицкой жонк, надо ея милости просить, чтобы отдала теб своего внучка Аонюшку. И съ Аонюшкой теб далеко идти надо и ничего не жалть, только бы ту заморскую штуку достать оттуда не знай откуда и ту не знай каку. Коли будутъ просить съ тебя за эту штуку и самаго братца Аонюшку, отдай и его, только штуку бери. А получишь штуку, иди прямо во дворецъ, и я тамъ буду. Теперь ужъ мн ихъ рукъ не миновать. Они меня силой возьмутъ, да только не надолго. Если всё сдлаешь, какъ теб бабушка велитъ, ты меня скоро выручишь. Собрала жена мужа, дала ему сумочку, показала дорогу къ бабушк и отпустила его. Шелъ, шелъ солдатъ день, шелъ другой, приходитъ въ заповдные луга. Видитъ — лежатъ два жандарма. Спросилъ ихъ солдатъ: не знаете ли, гд идти туда, не знай куда и какъ принести того не знай чего. Услыхали это жандармы и испугались. Кто, говоритъ, тебя послалъ искать. Царь, говоритъ. — Мы, говорятъ, жандармы знаемъ, да нельзя намъ сказывать. Посидлъ солдатъ съ жандармами, захотлось ему сть. Нельзя ли, братцы, пость. Можно. Эй, Аоня! Выскочилъ мужичекъ въ лапоткахъ, разстелилъ скатерть, принесъ полны чашки, три перемны. Поли жандармы съ солдатомъ. Осмлился солдатъ посл ды, опять сталъ спрашивать. А скажите, братцы, куда жъ мн идти не знай куда и гд искать того не знай чего. Опять отказали жандармы. Не можемъ, говорятъ, сказать. Одно: Аоню проси, не укажетъ ли онъ теб. Сталъ солдатъ Аонюшку спрашивать куда идти и чего не знаю. А надо, говоритъ, бабушку спросить. Я проведу. Попрощался солдатъ съ жандармами, пошелъ. Шелъ, шелъ, приходитъ въ лсъ. Въ лсу избушка, въ избушк старая, старая старуха сидитъ. Разсердилась было старуха, да разсказалъ ей все солдатъ. Помягчила старуха, говоритъ: ради дочки моей, твоей жены, послужу теб. Иди ты, говоритъ, къ морю, тамъ, говоритъ, у заморскихъ купцовъ проси.

А какъ же я найду?

Я, говоритъ, съ тобой Аонюшку отпущу. Попрощался солдатъ, пошелъ. Шелъ, шелъ, приходитъ къ морю. У моря стоитъ народъ и корабли съ товарами. <А хлба нтъ, сть нечего и ждутъ вс корабля съ провизіей>. Подошелъ солдатъ и спрашиваетъ: что вы здсь длаете. Да вотъ, говорятъ, вышла у насъ провизія, ждемъ корабля, a сть нечего, 3-и сутки голодаемъ. <Поговорили съ нимъ.> Сталъ у нихъ спрашивать солдатъ, нтъ ли у нихъ того не знай чего. Не стали съ нимъ говорить. Не до торговли намъ теперь, мы 3 дни не ли. Веллъ солдатъ Аонюшк покормить ихъ. Сейчасъ разбгался Аонюшка, всмъ хлба, каши принесъ, всхъ накормилъ. Поли корабельщики. Сталъ опять у нихъ солдатъ спрашивать того не знай чего. И сказали корабельщики: есть-то у насъ есть, да не продажное — только голодны мы, продай намъ Аонюшку, мы тогда и свое продадимъ.

Подумалъ солдатъ: какъ я своего шурина, брата, вдь онъ жен братъ. Нтъ, говоритъ, не продажный. Услыхалъ это Аонюшка, отозвалъ въ сторонку солдата: продай, говоритъ, меня, я убгу, только ничего у нихъ не бери, а только пустой барабанъ. Послушалъ солдатъ Аонюшки, продалъ его и дали ему корабельщики пустой барабанъ. Взялъ солдатъ пустой барабанъ и пошелъ домой.

Прошелъ день, и вздумалъ: Охъ, гд-то мой Аонюшка? и его жалко, да и самому сть хочется. Только подумалъ, а Аонюшка и тутъ. Я здсь, зятекъ. И накормилъ его. Полъ солдатъ и сталъ спрашивать: на что этотъ барабанъ. Поглядлъ бы, что это. Аонюшка и говоритъ: а ты ударь по не[мъ] и вотъ увидишь. Взялъ солдатъ палочку, ударилъ, глядь — со всхъ сторонъ войско бжитъ и два жандарма прибжали. Ну, говорятъ, а безъ насъ досталъ ты того не знай чего. Теперь ты всему голова.