Полное собрание стихотворений

Адамович Георгий Викторович

* * *

В. Ф<утлину>

I

О, сердце, не бейся, не пой, Опять эти ночи со мной, И снова в пустое окно Смотрю я, — и мне все равно. Я помню: костры, облака, И вдруг под мехами рука Чуть тронула руку мою (Как милостыню подают) И только… И долгих три дня В испуганной памяти я Не счастье свое берегу, А снег и костры на снегу.

II

Все понимаю, все — одно сиянье, Снег, облака, костров тяжелый свет, И дым на улицах. Что состраданье! Но и тебе,

мой друг, прощенья нет. За тихий смех «я завтра уезжаю», И уезжай! — дорога-то легка — За утешения, за то, что знаю, Как нищая душа твоя жалка.

III

Четвертый раз над этой жизнью (Как солнце, утром в ноябре) Сияет свет, и дни проходят, Чуть озаренные огнем. Не страшно и совсем не больно Смотреть в холодные глаза И говорить: «Люблю навеки», И равнодушно забывать. Но, правда, вечерами страшно, Когда останешься один, Считать года и сердце слушать, Как тихо старится оно. 1917

* * *

За стенами летят, ревут моторы, Ложится снег и фонари горят. И хочется домой. Но, верно, скоро Погаснет свет и люди замолчат. В полупустом театре, чуть белея, У дымно-белых, как луна, ворот Стоит прозрачной тенью Саломея И с отвращеньем голову берет. И ей, в снегу холодном и в разлуке С халдейским небом, с голубой звездой, Что радости ей наши, или муки, Иль сноба лондонского сон тупой? 1918

* * *

Еще, еще немного краски синей Над ветками, где стонет соловей Фарфоровый, и в облаках пришей Луну печальную на парусине. Повеял ветер, и деревья гнутся, И никнут лилии, снегов белей… Ты кончил ли? Так позови людей, Пусть очаруются, пусть улыбнутся! 1916

1801

— Вы знаете, — это измена! Они обманули народ. Сказал бы, да слушают стены, Того и гляди донесет. Ах, нет! Эти шумные флаги, Вы слышите, этот набат Широкий… Гвардейцев к присяге Уже повели, говорят. Ведь это не тучи, а клочья Над освобожденной Невой… Царь Павел преставился ночью, Мне все рассказал часовой. Был весел, изволил откушать, С царицей шутил, — через час Его незлобивую душу Архангелы взяли от нас. Вы знаете, эти улики Пугают, — до самого дня Рыдания слышались, крики В окне голоса, беготня… Россия! Что будет с Россией! Как страшно нам жить, как темно! — Молчите. Мгновенья такие И вспомнить другим не дано. 1916

* * *

Жизнь! Что мне надо от тебя, — не знаю. Остыла грусть, младенчества удел. Но так скучать, как я теперь скучаю, Бог милосердный людям не велел. И если где-нибудь живет и дышит Тот, кто навек назначен мне судьбой, Что ж не приходит он ко мне, не слышит Еще не ослабевший голос мой? Лишь два огромных, черных, тусклых глаза И два огромных, траурных крыла Тень бросили от синих гор Кавказа На жизнь мою и на мои дела. 1920

* * *

Едва расслышу я два-три последних слова, Едва взгляну на бледный лоб, И все, и навсегда, недвижно и сурово Под пеленою скроет гроб. И страшен оттого мне каждый час разлуки, И грустно день за днем встречать, И

руки тянутся, беспомощные руки, Блаженство наше удержать. 1921

* * *

«Еще, еще минуточку, Повремени, палач!» Поймали в сети уточку, Не вырвешься, — хоть плачь. Шумит толпа веселая, Сияют небеса. Стальная и тяжелая Над головой коса. Три быстрых взмаха молота, Минута… Отче наш! Что счастье, слава! Золото, — И купишь, и продашь. Но за пустой околицей, На чердаке, в глуши, Чиновник пьяный молится За упокой души, Семи царей возлюбленной, — Не помогли цари! — Семью грехами сгубленной Графини Дюбарри. 1918

ПЕСНЯ

Ax, весна, ax, прекрасное лето, Ax, сияние светлого дня! Друга милого в городе нету, Он надолго покинул меня. Целовальник божится в трактире, Что, кого не помиловал суд, Поселяют в далекой Сибири Или даже в Манчжурью везут. Оттого-то я слышу ночами, Льют железо, ломают гранит, Вижу, друг мой с моими врагами В арестантском халате стоит. Постаревший в неволе и в муке, Похудевший от дыма и мглы, Поднимает он белые руки, А на белых руках кандалы. Ах, сестра, золотая гитара, Что нам делать с тобой, — прозвени! У окна, да над шумным бульваром, Да в такие-то ясные дни? 1916

* * *

Им счастие даже не снится, И их обмануло оно. Есть в мире лишь скука. Глядится Скучающий месяц в окно. Пьют чай, разбирают газеты, Под долгие жалобы вьюг, И думают, думают: «Где ты, Теперь, мой забывчивый друг?» 1919

БОЛЕЗНЬ

В столовой бьют часы. И пахнет камфарой, И к утру у висков еще яснее зелень. Как странно вспоминать, что прошлою весной Дымился свежий лес и вальдшнепы летели. Как глухо бьют часы. Пора нагреть вино И поднести к губам дрожащий край стакана. А разлучиться всем на свете суждено, И всем ведь кажется, что беспощадно рано. Уже не плакала и не звала она, И только в тишине задумчиво глядела На утренний туман, и в кресле у окна Такое серое и гибнущее тело. 1916

* * *

Как дымный парус, жизнь моя Уходит, и туман редеет. Уже над морем вечереет, А нет навстречу корабля. Уже над морем тишина, И солнце тихо потонуло. Чернеют в сумраке акулы Вокруг разбитого судна. Что жадным ветер обещает? Иль слушают теперь они, Как синий берег и огни Матрос в бреду припоминает? 1916

* * *

— Поскучай, дружок, поскучай, – Где же вольные твои небеса? Вот у нас сапфиры, парча, Кинематограф и бега. — Я давно ничего не ищу, И давно ничего не люблю, И зачем напомнил мне ты Про былые мечты мои? Не хочу любви и вина, Незнакомок, чахлых озер, Потому что все — суета, Все будет один костер. Ты останься со мною, грусть, И белая Венера-звезда, А людей не хочу… Пусть И они забудут меня. 1916