Полное затмение
Шрифт:
Когда она открывала Ломаксу дверь, руки ее тряслись. Физически Вики была очень слаба. Он не мог представить себе, что она способна приехать на квартиру Гейл, наставить ружье на своих жертв и трижды выстрелить. Невозможно поверить, что мозг Вики оставался достаточно ясным для того, чтобы спланировать и осуществить убийство.
— У вас есть машина? — спросил Ломакс.
Она посмотрела на него снизу вверх:
— Нет.
Уже уходя, Ломакс поинтересовался: знает ли она, что Джулию арестовали?
— Знаю, — ответила Вики.
На
По пути домой Ломакс заехал в университет. Магазины на маленькой торговой улице кампуса уже закрывались. Он купил несколько ручек и блокнотов. Символ университета — горный лев — сидел, свернувшись, на обложках. Этот символ иногда становился предметом обсуждения на собраниях комитетов колледжей. Некоторым членам комитетов казалось, что лев должен рычать или бежать вместо того, чтобы просто сидеть и добродушно скалиться.
Ломакс пролистал чистые страницы и ощутил желание заполнить их тем, что успел узнать сегодня после заката. Он всегда так работал. В его логове было полно блокнотов. Однако сегодня Ломакс не знал, что записывать. Он решил зайти на французское отделение. Возможно, кто-нибудь сможет пролить свет на личность Гейл.
Городок почти опустел. Одинокие студенты шагали с книгами в руках. Они двигались медленнее, чем с утра. Группа студентов занималась фотосъемкой странных пятнистых теней, которые отбрасывали знаменитые растения городка. Студенты сгибались так, чтобы их собственные тени не попали в объектив. Ломакс обнаружил, что следует по пути, проложенному Хопкрофтом. Недавно оторванные листья и ветки с редкими вкраплениями растоптанных цветов говорили о том, что совсем недавно Хопкрофт прошел этой дорогой, но, к разочарованию Ломакса, профессора он не встретил.
Французское отделение закрывалось. Извиняющаяся секретарша складывала ручки в ящики стола. Она не помнила Гейл. Когда она и ее коллеги прочли об убийстве, они пытались вспомнить Гейл, однако двое преподавателей, которые учили ее, к тому времени уехали из Калифорнии. Один из них преподавал в Канаде. Прочие были французами и уже вернулись во Францию.
— А больше никто ее не помнит?
— Я точно не уверена, — ответила секретарша.
Она не смотрела на Ломакса. Он чувствовал запах ее лака для волос. Ломакс решил, что секретарша, вероятно, боится опоздать на свидание.
— Простите, — произнесла она, виновато улыбнувшись. — Все уже ушли. Я могу поспрашивать, и затем вы перезвоните мне, но сейчас все уже ушли.
Ломакс кивнул. Вечер был превосходным. Преподаватели могли читать студенческие работы где-нибудь на веранде, или прогуливаться с собакой в предгорьях, или что-нибудь мастерить дома — в воздухе уже чувствовалось лето.
Через опустевший студенческий городок Ломакс зашагал к своей машине. Воздух истончился, вечерние тени сгустились. Двое охранников припарковались и курили, высунув руки в открытые окна машины. Сигаретный дым поднимался в тихом воздухе строго вертикально.
Он купил пиццу. Запахи салями, помидоров, сыра и оливок наполнили машину. Когда Ломакс приехал домой, наступила ночь, и воздух стал прохладным. Он вытащил коробку с пиццей — она была приятно теплой. Желудок заурчал в предвкушении. На кухонном столе стояли чашки, из которых они с Кэндис утром пили кофе. Он отодвинул их и открыл коробку, ощутив теплую волну запахов съестного. Ломакс одолел уже пару кусков, когда зазвонил телефон. Он помедлил над остатками пиццы, но, решив, что это может быть Джулия, все-таки взял трубку.
— Привет, Ломакс, — сказала Френсис. — Я решила напомнить вам, что в следующий четверг Джулии будет предъявлено обвинение. Газетчики, телевидение и прочая морока. Так что держитесь от нее подальше.
— А мы смогли бы увидеться тайком? — предложил он, уже зная, каким будет ответ Френсис.
— Ни за что, это опасно. Если хотите помочь Джулии — держитесь от нее подальше. Лучше ей выглядеть скорбящей вдовой.
Ломакс почувствовал себя слишком несчастным, чтобы ответить.
— Можете позвонить ей, — заботливо добавила Френсис.
— Благодарю, — отозвался Ломакс.
Он спросил Френсис, как будет проходить предъявление обвинения.
— Сначала Джулия заявит, что невиновна. Затем — некоторые технические формальности. Это не займет много времени.
— А что за формальности?
— Ну, надеюсь, что Джулия согласится перенести время суда. Это означает, что в ближайшее время дело не будет рассмотрено. Если она не согласится, слушания состоятся через восемь недель. Этим летом. Уже скоро.
— Неужели вам не хочется, чтобы чертово дело поскорее завершилось?
Френсис помедлила.
— Я понимаю, что этого хотелось бы Джулии. Но у нас пока очень мало доказательств в ее защиту. Стало быть, нам нужно время. Ну и, кроме того… — Френсис замялась. — М-м-м… должна признаться, что в августе я с семьей собираюсь в отпуск.
Молчание Ломакса заставило Френсис продолжить. Она говорила более торопливо, чем обычно:
— Если Джулия захочет, чтобы дело рассматривалось в августе, то я, конечно же, отменю отпуск. Это естественно. Просто мне будет очень трудно объяснить детям, почему их мама не сможет поехать с ними.
— Нет-нет, не стоит оправдываться, — заверил он Френсис. — Суд очень важен для меня и Джулии, но само собой, для вас все это не имеет такого значения.
Ломакс понимал, что голос его звучит неискренне. В глубине души он осуждал равнодушие Френсис. Жизнь Джулии в опасности, а Френсис каждый вечер после работы возвращается к семье, в свой собственный мир, и как бы ни завершился суд, этот мир будет ждать ее, и в нем ничего не изменится. Казалось, Френсис поняла его, и между ними повисла неловкость. Когда она ответила, Ломакс решил, что Френсис просто подслушала его мысли.