Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ

Эко Умберто

Каким будет внутренний мир этих молодых людей после пяти лет обучения «в собственном соку», но все же наряду с этим, подспудно, и в атмосфере окружающей культуры — мы не знаем по той простой причине, что грядущее в лоне Аллаха. Я думаю, что в результате их внутренний мир все-таки будет богаче, нежели если бы они провели эти годы в частной школе, дважды отъединенной от мира. Все мы надеемся, что все получится отлично. Однако давно известно, что отличное — враг хорошего, а следовательно, при торге надо ориентироваться на наименее плохое. Кто знает сколько подобных торгов нам придется устраивать в будущем, дабы избежать пролития крови в полиэтническом мире.

Принимать наименее худое, надеясь, что это не войдет в постоянную привычку, — не значит, что следует оставить усилия и бросить борьбу за достижение отличного. В частности потому, что отличное, не относясь к категории Фактов, а относясь

к категории Идеалов, поддается множественным интерпретациям.

Трансляция из Иерусалима [364]

14 июля, утро. Студия! Алло! Как слышимость? У меня прекрасная, о'кей.

364

«La presa di Gerusalemme. Cronaca in diretta». «Репубблика», июль 1999 г. Юбилейный номер (900 лет завоевания Иерусалима).

Доброе утро. Прямой эфир из Иерусалима, я нахожусь на горе Сион прямо у ворот города. На заре была проведена разведка боем. Отсюда, где я нахожусь, просматриваются крепостные стены, как видите — в плане это квадрат. На востоке возвышение, где в древности находился Храм, теперь там Надскальный купол (мечеть Омара). На северо-западе Иродовы ворота, за чертой города — Масличная гора, на юго-западе башня Давида. Стены не только очень крепки, но и расположены таким образом, что на востоке под стеной — отвесный спуск к долине Кедрон, на западе — другая долина. Таким образом, союзники могут выбирать направление атаки из двух возможных: или с юго-запада, или с севера.

Сейчас, когда солнце начинает всходить, я четко различаю большие деревянные башни, баллисты и катапульты, они перемещаются через крепостной ров и вплотную приближаются к стенам. Вы, конечно, помните, как остро стоит вопрос штурмовой техники. Город был окружен уже 7 июня. 12 июня, пойдя на поводу у одного неуравновешенного затворника, предсказывавшего блиц-победу, союзники приняли решение провести разведку боем. Попытка провалилась, и, кстати, выявилось, что союзническая армия не располагает необходимым снаряжением для взятия стен. Следует полагать, что командованию это было известно, но в этой войне играют роль, кроме пользы дела, и привходящие факторы. Рыцари и командиры знают, что войны выигрываются и паузами, и переговорами с противником. И в особенности — оттяжками.

Но у нашей армии существует громоздкий арьергард. Это огромная толпа паломников, оборванцев, охваченных мистическим восторгом, мечтающих разграбить город. Это те самые, которые, проходя по долинам Рейна и Дуная, громили и жгли еврейские гетто. Неудобный контингент, он с трудом поддается организации. Думаю, что решение атаковать 12 июня было принято под нажимом этой массы экзальтированных ополченцев.

Вслед за чем наступил приблизительно месяц бездеятельности. Настоящей бездеятельности, ибо Ифтихар ад-Давла, управляющий Иерусалимом, дал приказ отравить окологородские колодцы (город же имеет превосходные внутренние водохранилища) и христиане, в особенности латники в тяжелом вооружении, не в силах выносить адскую жару, пили гнилую воду. Пригодная вода оставалась на юге от города, но колодцы были слишком близко от городских стен. В довершение всех трудностей, возникли перебои с подвозом древесины, а древесина требовалась для постройки осадных машин. Холмы вокруг города лишены растительности, и за деревом приходилось организовывать дальние экспедиции. Что касается рабочих инструментов… Только в середине июня в порт Яффа прибыли две генуэзские галеры и четыре английских грузовых судна с канатами, гвоздями и крепежной снастью для нужд полевой инженерии. И только теперь мы наконец в состоянии атаковать противника по всем правилам войны на высоком техническом уровне.

Вот, я как раз сейчас гляжу, как подвигают к стене три трехэтажные башни. На них стоят вооруженные воины, у каждой башни имеется навесной мост, который можно накинуть на стену крепости. Проблема в том, как подойти к этой стене крепости, то есть — как преодолеть ров. Без прикрытия, под огнем! Нелегкая задача! Несомненно, это приведет к потерям в наших рядах. Что поделать, на войне как на войне. Будем болеть за них всем нашим сердцем.

Сколько наших ребят занято в операции? Вы не поверите! Но мне не удалось это установить! Союзнические войска христиан сформированы из многих армий, военачальники не всегда срабатываются друг с другом, я не исключаю, что некоторые цифровые данные откорректированы по соображениям престижности. Вдобавок имеется пилигримское ополчение. Я слышал, что суммарный боесостав

оценивается в пятьдесят тысяч единиц. Мое личное мнение — оценка завышена. Я получил из альтернативного источника сведения, что в операции участвуют двенадцать тысяч пеших и тысяча триста конных бойцов. Самый скептичный из информаторов сообщил мне, что речь идет о тысяче конников и пяти тысячах ратников. Со стороны мавров регулярная армия насчитывает несколько тысяч арабов и суданцев, но следует принять в расчет и население города, настроенное на самооборону. Вдобавок Ифтихару пришла в голову гениальная мысль. Он выселил из города всех христиан, и теперь их приходится кормить при наших походных кухнях. Так он освободился не только от лишних ртов, но и от пятой колонны. Он позволил остаться в городе евреям, может быть — за большие деньги, или же сознавая, что наши святоносцы-паломники разорвут евреев на куски.

Нашим слушателям многократно говорилось, что экспедицию снаряжали, дабы освободить Святую Землю из рук неверных и допустить в Иерусалим христиан для служения мессы. Поэтому слушатели, вероятно, удивятся, узнав, что в Иерусалиме христиане проживали безбедно, свободно молились в своих церквах. С другой стороны, вы можете припомнить, что недавно армия союзников оккупировала Вифлеем по просьбе проживающей в городе христианской общины — а это значит, что христианская община в городе проживала.

И действительно, мы шаг за шагом открываем для себя, что христианство в государстве у сарацин исповедовалось свободно, и (худо-бедно) признавалось властями. Мы осаждаем город неверных, дабы дать христианам возможность туда войти, однако обнаруживается, что их как раз из-за этого оттуда выгоняют…

Это не единственный парадоксальный аспект войны, которая в сознании одних — проведение в жизнь установки «Святые Места — христианам», в глазах других — возможность совершить налет, а для третьих неизвестно, чем она является по сути. Каким-то жестоким праздником…

Мне тут сообщают, что ситуация интереснее на Северо-Западе, напротив Иродовых ворот. Так что я начинаю перемещаться вокруг крепости, чтобы попасть на обратную сторону. Ухожу из зоны приема. До скорого возобновления сигнала.

14 июля, вечер. Студия, как слышимость? Приступаю. Переход к воротам Ирода занял несколько часов: я держался далеко от стен, потому что со стен все время на меня летели камни. Пришлось переходить через огненные реки. Огонь на фоне ночи… Восхитительно и ужасно. Мавры владеют византийской техникой «греческого огня», постоянно запускают со своих башен огненные шары. Вот и сейчас мне лучше поменять место трансляции. Я вижу атаку мавров на наши боевые машины. Одна из наших передвижных башен подбита, от нее поднимается облако дыма. Наши пытаются спастись, спрыгивают на землю, но их косят вражеские стрелы. Верхняя половина башни рухнула на землю, из нее вылетают снопы искр, но к счастью, она повалилась на мавров, которые бежали назад в крепость. От этих искр загораются створки ворот… Горят ворота Иерусалима… Ну почему же наши не идут с тараном? Такой момент? Тут мне подсказывают, что наши боевые машины уничтожены «греческим огнем». Ничего не поделаешь. Отбой, наши передачи продолжатся завтра с места событий.

15 июля, утро. Слышимость низкая… Нет, о'кей, все в порядке, слышимость нормальная. Судя по сообщениям, наши боевые машины были отремонтированы. Мы снова в наступлении. Камни градом летят с наших передвижных башен на стены мавританского города. Наши тараны штурмуют ров. Старая система выстраивания клина «черепахой» хороша, но не безупречна, многие наши достойные воины пали под ударами, их место в рядах занимают новые, от вида наших машин Иерусалим содрогается до основания…

С моей новой площадки наблюдения прекрасно виден Готфрид Бульонский на верхушке горы, он собирается в решающую атаку. Вот первые христиане забираются на зубцы стен, мне подсказывают, что среди первых — Литольд и Жильбер из Турне [365] , Готфрид со своими людьми лезут за теми, мавры падают под их ударами, некоторые спрыгивают со стен и разбиваются о землю. Иродовы ворота рухнули, нет, кажется, не так, их отворили изнутри вскарабкавшиеся солдаты. Христианское воинство, кто конный, кто пеший, в боевом пылу, врывается в город!

365

Готфрид Бульонский (1060–1100) — один из предводителей Первого крестового похода, первый правитель Иерусалимского королества (с 1099). В качестве первого христианина, взошедшего на стены Иерусалима, чаще всего называют Литольда из Турне.