Полоса отчуждения
Шрифт:
– Вашингтон? Скажите, что моя поездка в Майями отменяется. Да, по техническим причинам.
Он положил штуковину в карман, и Максим подумал, что такой мобил, наверно, стоит неимоверных денег.
– Кстати, – продолжил главврач семнадцатой, – недавно я изобрел стреляющую пуговицу.
– Интересно! – произнес Максим.
– Вот вы подходите к своему недоброжелателю. Даете мысленную команду, и тот превращается в прах.
Максим, кажется, от Федора слышал о чем-то подобном.
И вот перед ним сам автор новинки.
Тем временем они подъехали к главному входу психиатрической больницы.
– Подождите, – сказал главврач, выходя из машины. – Сейчас я вам вынесу доллары. Своим неболтанством вы заслуживаете расплаты только в валюте.
И он скрылся за дверью проходной.
А через несколько минут вышли двое.
В белых халатах.
– Это вы его привезли? – спросил один из них.
Максим кивнул.
– Он вам родственник? – поинтересовался второй.
– Нет, просто клиент.
– Ну, мой диагноз, – сказал первый второму, – явно подтверждается. И пояснил Максиму: – Это наш пациент.
И второй добавил:
– Несколько дней назад он сбежал из клиники.
– Да так хитроумно, – вставил первый, – что уж мы грешили, не симулянт ли он.
– А теперь все встало на свое место, – заключил его товарищ, – нормальный человек в психушку не возвращается.
И еще первый поинтересовался:
– Он вам не заплатил?
Максим отрицательно покачал головой.
– Ну что же, – произнес второй, – считайте, что вы бескорыстно поработали на здравоохранение страны.
И они удалились.
А когда Максим об этом рассказал Федору и Елене Миновне, которые попросили его «переждать затмение луны», как сказал Малых, в его резервной квартире, они хохотали как резаные.
А потом, вытирая выступившие слезы, Елена Миновна достала из сумочки сотню:
– На, возьми! – сказала.
– Зачем? – поинтересовался Максим.
– За такие байки надо брать деньги! Ведь так нарочно не придумаешь. – И она обратилась к Федору: – Помнишь, такая рубрика где-то была?
Он многозубо улыбнулся.
Именно той улыбкой, которая, видимо, присуща только до безумия любящим людям.
40
Эту неделю можно назвать сугубо сюрпризной.
Сперва – пролетом – оказался даже не в городе, а только в аэропорту полковник Шнилько.
– У меня нет возможности съездить на кладбище, – сказал он, – когда Максим приехал к нему на встречу. – Но вы помяните Веру, – и протянул ему пятитысячник.
– Да побойтесь Бога! – прямо-таки вскричал Максим. – Ведь вы знаете, ваша машина нас сейчас кормит.
– Затем
И тут Максим передал ему пачку фотографий.
На всех них – в разных ракурсах – пребывала могила его жены.
Ухоженность, конечно, была превосходной.
Помимо цветов и сирени, по бокам ее росли березки и ель.
А в головах – дубок.
– Ой, какие вы молодцы! – восхитился Шнилько. А следом произнес: – Кажется, мы с ней скоро встретимся, – и, предвосхитив недоумение Максима, пояснил: – У меня тоже неизлечимая болезнь.
Но расстались они жизнерадостно.
Максим помыкнулся было уехать сразу, да остановила таксистская целесообразность.
И тут же к нему подошел человек с пузатым портфелем.
– Меня, пожалуйста, в гостиницу «Турист», – сказал.
Поехали.
И тут же были остановлены милицейским турчком.
Максим отрулил на обочину.
Вышел и направился к гаишнику.
Тот, не представившись, сказал:
– Глянь, что у тебя сзади.
И Максим увидел метлу, привязанную к заднему бамперу.
– Так у нас еще не шутили, – сказал гаишник, помогая Максиму избавиться от метлы.
И когда Максим захотел ее запулить, попросил:
– Дай мне – отнесу в отдел, хоть поржем.
И лицо у него стало таким простовато-мальчишеским, ничуть не гаишным.
И он сознался:
– Пацанами мы не то вытворяли.
Но не успел рассказать, что именно, как пассажир, тоже выйдя из машины, подторопил:
– Вы знаете, я очень спешу. – И отдельно милиционеру: – Если надо штраф, я заплачу.
И тут Максима как обухом:
– Вы – Гормон?
Гаишник прыснул.
И тут же инженер признал Максима.
– Да ты совсем мужиком стал!
Они ехали и болтали без умолку.
Новостей было столько, что хватило бы на три многосерийных фильма. И огорчительной была только одна: нормировщицу Шурову-Касаткину загрызли волки.
– Сроду одна в лес не ходила, – сказал Гормон. – А это пошла на деляну кругляк перемерить и напоролась на волчат. Решила забрать с собой. У нее птицы разные были в зооуголке.
Он вздохнул:
– И вот и крикнуть не успела, как ей волк горло перехватил.
– Жалко, – сказал Максим.
– Не то слово, – поддакнул Гормон. – Двое ребятишек осталось.
Максим рассказал о себе что мог, и вдруг Гормон, узнав о их запасной квартире, попросился:
– А хорошо, я у вас поживу?
– Да без вопросов! – сказал Максим.
А дома ему была выволочка.
Максим так и не понял, почему Вера так люто выступила против Гормона.
И в этом, видимо, найдя предлог, Максим буркнул: