Полоса отчуждения
Шрифт:
– Да куда идти? – произнес Федор. – Елена мне термос подарила.
Они пили, правда, не кофе, а чай.
– Ну что, – сказал Максим, – работы, видимо, сегодня не будет, – и вопросил: – Кто кого провожает?
У них уже было заведено, что они вместе доезжали до дома друг друга, обменивались взревом клаксонов, а дальше, как говорил Федор, «кошмарились в дому».
Это он ему как-то сказал, что страсть как чувствует себя неуютно дома. «Вроде бы все по мне, а все равно куда-то тянет».
Максим в этом же самом
Правда, порой Максим отлучался на вторую их квартиру, где у них никто не жил. И, случалось, ночевал там.
Но это, когда надо было там что-нибудь подделать или устранить какую-нибудь течь крана или самопроизвольный слив бачка в туалете.
Несколько раз Максим приглашал туда и Федора.
И тот неизменно говорил: «Ну и лафовое у тебя местечко: води – не хочу!»
Водить он, конечно, имел в виду баб.
В первый же день, когда он там нарисовался, его навестила соседка, что жила этажом ниже, – довольно крупная молодуха, которая, поохав по бабушке, попутно сообщила, что муж у нее пьяница и что она воспитывает двоих детей.
Обо всем этом подумал Максим перед тем как проститься с Федором.
А уже когда собрался ставить машину, позвонил другу:
– Ты далеко ускребся?
– Да не особенно, а что? – был вопросительный ответ.
– Рыбки мне тут перепало, – сказал Максим. – Может, поделим?
– Да нет, корми уж свою Маруху, – бросил Федор.
Максима задевало, что так он называл Веру.
Ведь марухами уголовники зовут никчемных женщин.
Но не хотел опускаться, чтобы одернуть друга.
Рыбы, судя по всему, было много.
Максим внес мешок в прихожку и спросил:
– Вер! Куда, в ванную рыбу определить или сразу на кухню отнести?
– Да оставь у входа, я сейчас разберусь, что к чему.
Он разделся и уселся на диван.
И по телевизору как раз показывали рыбалку.
Только летнюю.
Да еще со спиннингом.
Если честно, Максим мечтал о такой рыбалке многие годы.
Когда передача о рыбалке была перебита рекламой виагры – средстве, возбуждающем мужчин на сексуальные подвиги, Максим переключил канал.
И так случилось, что в передаче «Неизвестная планета» тоже речь шла о рыбалке.
– Вот как все в кон, – произнес Максим. И вдруг услышал голос Веры:
– Ты откуда это взял?
Он двинулся в ванную комнату, где в это время хлопотала жена, и обомлел: в мешке находилась полусгнившая свекла.
– Вот это он меня насадил! – проговорил Максим, лапая мешок, словно в нем еще могла быть все же рыба.
– Так это кто тебе так удружил? – спросила жена. – Не твой ли Федор?
Она его явно недолюбливала.
Видно, чутье подсказывало, что он величает ее Марухой.
На вопрос
– Так вот вас за что поперли с Водстроя?!
38
Рассказывал таксист, который работал еще при Советском Союзе.
– Подходит ко мне парень.
«Шеф, у тебя в бардачке полгашницы нету?»
«Не вожу», – отвечаю, а про себя отметил, что нездешний парень. Наши бутылку водки больше пузырьком величают.
«Да все внутри горит, – жалуется он и добавляет, видимо, для вящей убедительности: – Я – химик».
«И на каком же ты заводе работаешь?» – интересуюсь, так как встретил его вдали от всякого химического производства.
«На тракторном», – отвечает.
И прежде чем я успел задать вопрос: с каких это пор «железоконный», как его звали в тридцатые годы, «захимичил», пояснил: «Срок я тут коротаю. А родом я и жительством из Башкирии. Так что, может, чего-нибудь найдешь? Как пострадавшему от перестройки».
Но у меня действительно не было бутылки. На что он, потускнев лицом, произнес: «Веришь, я не алкаш какой-нибудь. Но бывают такие дни – и, кстати, не очень часто, – когда так свербит душа от жажды выпить, что хоть в петлю лезь».
В его словах было столько неподдельной страсти, что я по-настоящему пожалковал, что не вожу с собой бутылки с водкой.
Не ради разложения тех, кому это уже не грозит, а для умиротворения заблудшей души, действительно сгорающей от пресной жизни и трезвости.
Таксист умолк.
А потом произнес:
– А теперь лафа.
– Только, слышал я, – возразил Максим, – скоро она кончится. И водкой по ночам торговать не будут.
39
Он был явно с претензией на величее, остановивший его мужчина.
– В семнадцатую меня! – назвал он номер психиатрической больницы. – И особенно не спешите.
Максим развернулся, потому как ехать надо было в обратном направлении.
– Не знаю, какой безумец назвал наше заведение психушкой и дурдомом, – начал мужчина. – Ведь у нас обыкновенное лечебное учреждение. И с тех пор как я в семнадцатке главврачую, выздоровление почти стопроцентное. Сейчас два наших пациента работают министрами.
Он сделал передых и продолжил:
– По этическим соображениям я не называю их фамилий. И вообще, сейчас в Госдуме готовится закон, чтобы все чиновники проходили проверку на их психздоровость. Ведь через каждого столько проходит людей с отрицательной энергией, а наша психика – это лейденская банка. Из школы помните, что это такое?
Максим кивнул.
– И вот в один из моментов – разряд!
Он достал какую-то непонятинку и отдаленно не напоминающую мобильник и стал говорить: