Полоса отчуждения
Шрифт:
Тем временем к Топчию подчикиляла старушка.
– «Скорую» быстрей вызывайте! – крикнула кому-то. – Он еще дышит.
И тут Максим о что-то споткнулся.
Присмотрелся – пистолет.
И уже через минуту понял, что он игрушечный.
И вдруг Вера забилась в слезной истерике.
– Все он это понапридумал! – кричала. – И про Горбаня, и про Парамонова. Да и с Ильей Мастерковым я сроду не была.
Максим снова вышел на лоджию.
Вокруг Топчего уже стояла толпа. И все кочерили голову вверх, чтобы,
– Да вон, с девятки! – крикнул кто-то. – Там еще двое маячат.
А через минуту или две к ним постучали.
Зашел участковый.
– Это ваш гость дверь с балконом перепутал?
– Да вот так случилось, – призналась Вера.
– Ну тогда садитесь писать.
И тут он увидел «дарственную».
– «Боголепов», – прочел. – Это кто?
– Он, – полуобморочно произнесла Вера.
И милиционер достал паспорт.
Раскрыл.
– Топчий Максим Емельянович.
– Да ведь он нас разыграл! – вскричала она. И стала в подробностях рассказывать о том, что тут произошло.
А через неделю их вызвали в прокуратуру.
Где аккуратненький такой следователь сообщил, что Топчий в свое время инсценировал свою смерть, скрываясь от женщины, на которой обещал жениться.
– Но ведь отец ездил его хоронить! – вырвалось у Веры.
– Это все было на уровне художественной самодеятельности, – сказал следователь.
И Максим вспомнил отца Топчия, который на поминках не только не выглядел удрученным, а даже девок за сиськи хватал.
– А сюда он приезжал в командировку из Магадана, где у него жена и двое детей.
Следователь полистал какие-то бумаги и сказал:
– Кстати, в Магадане он работал в театре.
– Кем? – спросила Вера.
– Актером. Причем играл трагические роли. – Он помолчал и добавил: – И ваша была не из веселых.
И достал диктофон.
– Вот здесь он записал все, что, наверно, думал использовать в книге, над которой работал.
И Максиму стало понятно, почему в милиции поверили каждому их слову.
Домой они вернулись всяк в своем настроении.
Максим хребтился скорее рассказать обо всем своему другу.
А Вера была задумчивой и грустной.
– Ну чего, тебе его жалко? – нарывуче спросил Максим, первый раз разговаривая с женой в таком тоне.
– Если честно, – просто ответила она, – я не верила ни одной его угрозе.
– А чего тогда сбежала?
Жена не ответила.
И только через минуту произнесла:
– Да и ты себя вел не по-мужски.
42
Посадил знакомого.
Повез. Бесплатно, конечно. Судя по его осанке, он процветает и благоденствует. Жесты этакие неторопливые, нарочитое спокойствие, подразумевающее мудрость, которую познает не всякий смертный, и какая-то – по
Эта начальственная осанка свойственна не только его знакомому, но и довольно многим другим, кто неожиданно становился, так сказать, «над толпой».
Был у Максима еще один знакомый. Этакий суетливый человечек с увертливыми глазами и вообще невзрачной внешности.
И вдруг однажды встречает он его остановившийся взгляд. Показалось, в задумчивости человек пребывает. А потом увидел вот эту фирменную медлительность и медвежковатость – это при сухонькой-то фигурке, и понял: сделали плюгавца начальником.
Разговорился с ним. Так и есть.
А теперешний седок Максиму сейчас говорит:
– Нынче только ненормальный работает руководителем. Все нормальные люди в рядовые поушли. Ответственности никакой, а деньги получают солидные. А тут вертишься как белка в колесе. Места себе не находишь, чтобы другим было лучше.
И он, чтобы не испортить уже выработанной осанки, стал с нарочитой медлительностью вылезать из автомобиля.
– Если чего нужно будет, – сказал через зевок, – звони.
И протянул визитную карточку, отпечатанную на немыслимо дорогой по нашему времени бумаге.
43
– Какой-то дурак раньше терминами такими кидался: «нетрудовые доходы». Да раз они доходы, то уже трудовые. Ежели ты, как у нас принято говорить, спекулируешь, то надо найти, где подешевле купить и кому дороже продать. Разве это не труд? Да даже проститутка трудится дай бог как. Вон, – он указал на здоровенного мужика, что шел сбочь дороги, – попробуй под таким бугаиной ногами подрыгай.
Нет, это только зависть человеческая придумала доходы называть нетрудовыми. Ведь свое-то продать как следует тоже способности, а то и талант нужен. Заставь меня, к примеру, на базаре стоять. Да ни в жизнь не соглашусь! Скорее с голоду сдохну, чем унижу себя торговлей.
Я сейчас расскажу, как мы с племянником машину продавали, ты со смеху течь дашь.
Значит, у Генки моего, у племяша, запохожилась очередь на новье. Тесть, словом, в очереди стоит. А у него «тринадцатая» всего как три года. И почти неезженная, потому как он на легковушке начальника одного возит, и все время на колесах.
Поехали на базар. А там цены – охренеть можно! Ну, сговорились, сколько просить будем.
И тут вдруг подходит к нам его друг детства Славка. Ну поздоровались там. Спрашивает он: «Продаешь тачку?». Генка кивает, мол, да. Ну тот ее обсмотрел и говорит: «Никому не отдавай, я возьму». Генка молчит, сколько за нее просит. И я тоже, потому как вроде дело-то это не мое – они кореша закадычные.
Обсмотрел Славка машину еще раз и говорит: «Цену я тебе за нее дам. А цена-то ей всего двадцать тысяч».