Польский детектив
Шрифт:
Прежде, чем майор успел открыть рот, два сидевших рядом с ним «кореша» быстро и ловко пробежали руками по его бокам.
— Ей-богу, пушки нет! — заявил один из них.
Неваровный рассмеялся.
— Сразу видно, несмышленыши. Будь у меня пистолет под мышкой на ремне, как носили во времена оккупации, ничего бы вы не нашли, а он сразу бы оказался у меня в руке. И делал бы я с вами, что хотел. — Майор расстегнул пиджак, чтобы показать, что и там нет оружия.
— Еще раз за здоровье коменданта! — напряжение, поначалу охватившее компанию, стало спадать.
— Здоровье
— Ну, — сказал хозяин, — размазня, выкладывай. Только правду.
— Я ничего не знаю, — забормотал низенький лысоватый блондинчик с крысиной мордочкой и бесцветными бегающими глазками.
— Выкладывай все, что нам говорил о Квасковяке. Хоть словечко пропустишь, я у тебя из глотки его выдеру. — Вятковский явно красовался перед майором своим авторитетом главаря.
— А ты не пугай, — огрызнулся Размазня, но послушно начал рассказывать. — Было это в июне, нет, в начале июля. Уже светало, но люди на работу еще не шли. Часа четыре было, может, чуть больше. Шел я по улице 15-го Декабря и свернул на Акаций.
— Что вы делали на улице в столь ранний час?
— Я? — Размазня растерялся, не зная, что ответить.
— Я вам объясню, — рассмеялся Вятковский. — Хотел, наверное, что-нибудь стибрить. В июле люди не закрывают окон на ночь.
— Ты болтай, да знай меру. — К рассказчику вернулся дар речи. — От девчонки я возвращался.
— Неужели и на такого, как ты, нашлась охотница?
— Зато за тобой носятся стаями.
— Панове, — прервал майор, — это неважно. Рассказывайте дальше.
— Так вот. Выхожу я на улицу Акаций и вижу: из лесу идет какой-то человек. Вижу — комендант Квасковяк. Не хотелось мне с ним встречаться, сразу начнет выспрашивать: куда, да зачем. Там — пан майор, наверное, знает, — за улицей 15-го Декабря есть маленькая незастроенная площадка. Я свернул, стал за забором и жду, что будет. Куда это Квасковяк топает и видел ли он меня?
— Как он был одет?
— В тренировочные брюки и белую футболку.
— Вали дальше, — подбодрил Вятковский.
— Смотрю, комендант идет прямо по улице Акаций. Я уже хотел дать деру, но Квасковяк прошел Березовую и свернул туда, где растут толстые сосны. Спрятался за одну из них и стоит. С улицы его заслонял толстый ствол, а я-то хорошо видел его белую рубашку. Думаю: хочешь поглядеть, куда иду, а я тебя пережду. Так мы и стояли: я за забором, а он метрах в двухстах от меня за сосной. Минут десять прошло, а комендант все стоит. Тут я усек: не на меня охота. Он бы уже понял, что я его раскрыл. Хотел было рвануть, но любопытство одолело.
— На улице было пусто? — спросил Неваровный.
— Ни души. Так мы стояли с час. Уже люди начали появляться. Кто в магазин за хлебом, кто на электричку. Несколько машин проехало…
— Помните, кто шел или ехал?
— Пани Ковальская со своей кухаркой — видно, в магазин за свежими булочками — «Марысенька» открывается в семь. Адамчик шел к станции. Инженер Белковский проехал на машине в Варшаву. Пани Розмарович перед домом мыла свою машину. К инженеру Кравецкому пришли несколько рабочих.
— А старший сержант?
— Все стоял за деревом, а потом вдруг вышел на улицу и пошел домой.
— Вы уверены?
— Точно. Шел по Акаций в сторону 15-го Декабря и свернул налево. А в ту сторону, где я стоял, даже не глянул. Потом я видел, как он свернул на Резедовую. А там его дом.
— Объясните мне, — Неваровный еще не успел разобраться в топографии поселка, — где растут те большие сосны?
— На месте того дома, что гитлеровцы спалили во время войны. Там жила еврейская семья. Остались лишь фундамент и кусок стены. Рядом старый забор. А сразу за ним — четыре сосны, самые большие во всей Подлешной.
— Чьи дома стоят напротив и рядом?
— Сразу слева — новая вилла пани Розмарович, у нее еще магазин в Варшаве. Напротив дом доктора Воркуцкого. Дальше, к улице 15-го Декабря, стоит дом Савицких, потом инженера Белковского. Следующая халупа Адамкевичей, а рядом пустая площадка, где и стоял Размазня. За домом доктора Воркуцкого, в сторону Березовой, еще две виллы: аптекаря Хрустиска и Марии Ковальской. Дальше уже Березовая. Сад пани Ковальской выходит сразу на три улицы: Березовую, Акаций и Розовую. Хотя вход в кафе с Розовой, на Акаций тоже есть калитка. — Вятковский выкладывал все это, как будто перед ним лежал план поселка.
— Больше ничего не заметили? — обратился майор к Размазне.
— Ничего. За кем тогда следил Квасковяк, не знаю. Стоял, стоял, а потом вдруг пошел.
— Это ценная информация. Большое вам спасибо. Мне пора. Еще раз ваше здоровье. — На этот раз майор выпил до дна. — Но помните, такие дружеские встречи — одно дело, а случись встретиться с вами по службе — совсем другое. Не рассчитывайте тогда на наше знакомство и поблажку. Закон есть закон. До свидания. — Неваровный пожал руку каждому из присутствовавших и направился к двери.
— Я провожу пана коменданта до станции. — Черный Ромек сорвался с места, — чтобы, не дай бог, не случилось чего.
— Не бойтесь за меня.
— Как же иначе! Вы ведь мой гость.
Неваровный уступил. Шли молча, в такой темноте приходилось внимательно следить, чтобы не наступить в грязь или не споткнуться о камень. Только у самой станции они вышли на улицу, освещенную фонарями.
— Спасибо. Дальше я дойду сам.
— И вам спасибо. Если что, всегда можете на меня рассчитывать. И на моих парней тоже. Дайте только знать Черному Ромеку.
Но советы и предостережения Неваровного не очень-то помогли. Два дня спустя, часа в четыре, в отделение прибежала женщина, крича, что хулиганы устроили драку у газетного киоска. В отделении в то время были все три местных милиционера. Вместе с майором они побежали на место происшествия. В ход пошли милицейские дубинки и через несколько минут порядок был восстановлен. Шестеро пылких молодых людей оказались в отделении. И Неваровный совершенно не удивился, узнав среди задержанных трех участников недавней встречи у Вятковского. Не было только Черного Ромека и Размазни.