Полвека с небом
Шрифт:
— «Опель-адмирал» действительно был, — растерялся я. — А про генерала впервые от вас слышу.
Когда связь закончилась, присутствовавший при разговоре начальник штаба корпуса полковник Кац спросил:
— Писать боевое донесение будем?
— Не нужно. Вы же слышали, обо всем доложил командующему устно.
А на другой день поступило распоряжение начальника штаба армии генерала А. С. Пронина, чтобы оба вылета оформить как положено, и если есть фотоснимки, приложить их к боевым донесениям. Оказалось, что в штабе армии допрашивали пленного немецкого летчика, и тот показал на допросе, что их командование в последнее время стало требовать, чтобы автоперевозки осуществлялись в основном в ночное время либо под прикрытием истребителей. Конечно, наивно было бы связывать это лишь с результатами наших с Самойловым двух вылетов.
Но свободная охота, несмотря на ее результативность, являлась все же только подспорьем в боевой работе корпуса. Основным в ней было прикрытие, а также поддержка наземных войск, борьба за удержание господства в воздухе. Особенно тяжелые бои разгорелись в те дни над переправами на реке Березина. Немцы стянули туда много авиации, стремясь во что бы то ни стало разбомбить их и тем самым замедлить темп наступления наших войск. «Юнкерсы» рвались к переправам под сильным прикрытием, и иной раз нашим истребителям приходилось принимать неравный бой. Заместитель командира эскадрильи капитан В. Мельников со своей шестеркой «яков» вступил в схватку с двадцатью пятью вражескими самолетами. Два «яка» связали боем четверку «мессершмиттов» прикрытия, а остальные, уничтожив пять «юнкерсов», буквально разогнали строй вражеских бомбардировщиков, заставив их в конце концов отказаться от выполнения боевой задачи. Во всяком случае, прицельного бомбометания по переправам они осуществить так и не смогли.
Довелось и мне участвовать над Березиной в таком бою, когда все преимущества, казалось бы, были на стороне противника. И дело даже не только в том, что против нашей пары «яков» в небе оказалось четыре «Фокке-Вульфа-190». У нас было на исходе горючее, а немцы попались упорные, цепкие и дрались, надо сказать, мастерски. Правда, нам здорово помогло то, что у одного из «фоккеров» то ли отказали пушки, то ли немецкий летчик где-то еще до нас успел израсходовать большую часть боезапаса. Так или иначе, но после двух-трех коротких очередей стрельбу он прекратил. И когда мы с ведомым подожгли другой «Фокке-Вульф-190», немцы, не догадываясь, что у нас в баках почти не осталось горючего, вышли из боя и повернули на запад. Мне дотянуть до аэродрома кое-как удалось, а ведомому пришлось садиться в поле на вынужденную.
И все же немецкая авиация была уже далеко не та, какой показала себя в сражениях над Кубанью или хотя бы во время Крымской операции. Резко сбавила и числом, и умением. Самоуверенных, набравших мастерства в воздушных схватках асов у немцев становилось все меньше, а пришедшим на смену, наспех подготовленным летчикам явно не хватало опыта.
2 июля танковые соединения 3-го Белорусского фронта, быстро продвигавшиеся в глубь трещавшей по швам вражеской обороны, овладели важными узлами дорог Вилейка и Красное, отрезав тем самым противнику путь отступления на Вильнюс. 3 июля был освобожден Минск. В центре германского фронта образовалась гигантская четырехсоткилометровая брешь, которую противнику нечем было заполнить [10] . Войска 1-го Прибалтийского, 3-го и 1-го Белорусских фронтов при поддержке прочно удерживавшей господство в воздухе авиации продолжали наступление на даугавпилсском, молодечненском и барановичском направлениях. Немецкая группа армий «Центр», измотанная и обескровленная в сражениях, с каждым днем все больше утрачивала способность сдерживать натиск наступающих советских войск.
10
См.: БСЭ. Т. 3. С. 127.
Начинался второй этап Белорусской операции. Ставка ВГК поставила перед участвовавшими в операции четырьмя фронтами новые задачи на дальнейшее развитие наступления. Большая часть территории Белоруссии была освобождена; впереди — Литва и Латвия.
Основной задачей нашего корпуса по-прежнему оставалось прикрытие, а также поддержка с воздуха частей 5-й армии генерала Н. И. Крылова и 3-го гвардейского механизированного корпуса генерала В. Т. Обухова. По-прежнему остро стоял и вопрос с поиском новых полевых аэродромов — танковые части далеко отрывались
В одном из таких разведывательных вылетов наша с лейтенантом Пивоваровым пара напоролась на группу из двенадцати «Фокке-Вульф-190». Произошло это восточнее Вильнюса, где танковые соединения генерала Обухова вели бои в глубоком отрыве от пехотных частей. Немцы свалились на нас столь внезапно, что уклониться от боя было уже нельзя. Пришлось вступить в неравную схватку. Бой завязался на малой высоте, когда мы с Пивоваровым кружили почти над самой землей, стараясь отыскать пригодную для посадки истребителей площадку. Обнаружившие нас немецкие летчики стремительно спикировали на пару «яков», посчитав ее легкой добычей. Однако они быстро разобрались в том, что ошиблись. Истребители Як-7б, на которых мы в тот раз вели разведку, гораздо легче и маневреннее, чем «Фокке-Вульф-190». Именно это нас и выручило. И хотя машина Пивоварова получила восемнадцать пробоин, а я привез на аэродром две здоровенные дыры в крыле и перебитые снарядами лонжероны, из-за чего самолет длительное время простоял в капонире, пока на транспортном Ли-2 не привезли с завода запасные крылья, все же расправиться с нами немцам не удалось. Больше того, им самим крепко попало. Воспользовавшись преимуществом в маневрировании, я срезал одного «фоккера», летчик которого, выпрыгнув с парашютом, попал в плен к танкистам генерала Обухова. А прикрывавший мою атаку лейтенант Пивоваров умудрился на выходе из нее всадить очередь в другой вражеский истребитель, который, задымив, вышел из боя и ушел на запад.
В общем, выкрутились. Хотя площадку подыскать так и не удалось. А она нам в тех местах была тогда просто необходима. Помогли сами же танкисты: отбили у немцев аэродром возле села Парубанок, расположенного недалеко от Вильнюса. Заминировать его немцы не успели. Зато огонь из дальнобойной артиллерии по нему вели. Об этом мне доложил мой заместитель майор Новиков, прилетевший туда с одной из первых групп истребителей. Он же сообщил, что на аэродром приходили несколько литовских женщин из соседнего села и предлагали от имени местного населения помощь.
— Чем же они нам могут помочь? — удивился я.
— Говорят, сделают все, что потребуется, — отозвался Новиков. — Видать, крепко им здесь фашисты насолили.
— А кому от них сладко было?
На том бы наш с Новиковым разговор и кончился, если бы не очередной орудийный обстрел аэродрома. Снаряды рвались на летном поле.
— И часто так? — спросил я Новикова.
— Да не так чтобы очень. В общем, летать, думаю, можно.
Тут я и вспомнил о предложении литовских женщин. С их помощью можно было попытаться соорудить для укрытия самолетов земляные капониры и отрыть щели для личного состава. Нельзя было допустить, чтобы противник, обстреливая аэродром, помешал нам его использовать.
Послали в село. Приходившие прежде на аэродром женщины привели с собой пожилого литовца — единственного, как выяснилось, мужчину, оставшегося на селе. Но ни лопат, ни кирок, ни носилок у них не оказалось. Не голыми же руками землю копать…
— Да вы не беспокойтесь. Где-нибудь разыщем, — пообещал мужчина, с трудом говоривший на русском языке. — Вы только нарисуйте на бумажке, как выглядят ваши капониры, и размеры их укажите. А все остальное мы сделаем.
Оставив Новикова на аэродроме, я вернулся в штаб корпуса и связался с командармом Хрюкиным. Выслушав мой доклад, он сказал:
— То, что обстреливают аэродром, конечно, плохо. Но выхода у нас нет. Нужно не просто посадить там хотя бы один истребительный авиаполк, но и создать подвижной командный пункт для управления действиями авиации. Хорошо сделали, что связались с местным населением.
Разговор с командующим изменил мои планы. Захватив с собой командира 278 иад полковника Орлова, я в тот же день вернулся на аэродром Парубанок. Там мы заново осмотрели летное поле, взлетно-посадочную полосу, кое-какие постройки, оставшиеся после немцев, и пришли к единодушному выводу, что с аэродромом этим нам здорово повезло. Все было в полном порядке. И если бы не артобстрел, хоть сейчас сажай на него полк, а то и всю дивизию.