Поля доброй охоты
Шрифт:
Забыть, что Таня Зорина была его первым увлечением, можно даже сказать – первой детской любовью, наивной и безнадежной, оказалось не так просто. Где-то в глубине души искорки былого чувства, редкие и почти холодные, все еще продолжали тлеть.
– Олежка, я тебя старше на пять лет. Ну какой ужин? – покачала головой девушка.
– Это было раньше…
– Ну да, полгода назад. А теперь тебе сразу стало тридцать, – рассмеялась она. – Иди, городской чародей, добывай свой жир. Спасибо за цветы.
– Подожди… – Середин полез в карман. – Я хочу сделать тебе подарок. Вот, примерь…
Он
– Ух ты, красота какая! Китайская?
– Почему китайская? – Олега больно резануло обидой. – Я сам сделал. Это защитный амулет. Он будет оберегать тебя от любых опасностей и позволит нам помогать друг другу, если понадобится. Примерь.
– Спасибо, мне нравится, – кивнула девушка. – У тебя золотые руки. Ты бы моего братика младшего так же воспитал. Друзья вы или нет?
– Надень, раз нравится. – Олег протянул ей амулет.
– Посмотри на меня. Куда мне сейчас украшения примерять? Положи пока на стол возле моего телефона. Я потом полюбуюсь, когда при параде буду.
– Тебе долго снять халат и перчатки?
– Олег, у нас подозрение на токсоплазмоз. Сейчас ротатор пробы откатает, и я опять работать сяду. Халат и перчатки после такого не снимать, а сжигать полагается. И тебе здесь находиться, кстати, нельзя. Эта штука заразная и для человека тоже опасна.
– В смысле ты меня прогоняешь?
– Ты чего, обиделся? – Таня вздохнула. – Зря. Это моя работа. Звери, они такие. То не едят, то поносят, то зубы у них, то голуби, твари пакостные, со своим пситтакозом.
– Нет, не обиделся, – повел плечом Середин.
– Я же вижу, обиделся… Хорошо, замри. Не шевелись, слышишь?
Девушка подошла, разведя руки, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Тут же отступила.
– Я правда рада тебя видеть, Олежка. Мне нравится, когда ты заходишь. Просто день сегодня неудачный, прости. Я бы, может, и поужинать с тобой согласилась. Но только не на этой неделе. Спасибо тебе за цветы. И за змейку спасибо, мне очень понравилась. Теперь иди. Мне нужно работать.
Олег кивнул, стрельнул взглядом в амулет, но говорить ничего не стал. В конце концов, для завершения обряда хватит просто попасть с ним на солнце, ничего наговаривать или рисовать не нужно. Привлекать же лишнее внимание тоже, наверное, ни к чему.
– Ну ладно, тогда пока… – Он взялся за ручку двери.
– Олежка! – окликнула его девушка.
– Чего? – оглянулся он.
– Ты это… Щеку, когда выйдешь, лучше с мылом помой. А потом протри спиртом. И неплохо было бы и йодом закрасить.
– Ладно, – невольно засмеялся от такой рекомендации Середин. – Хорошо, что отрезать и сжечь не советуешь.
– Зачем? Лучше через недельку для осмотра приходи.
– Постараюсь, – кивнул молодой человек и вышел за дверь.
Таня Зорина постояла у стола, разглядывая украшение, пожала плечами в ответ на свои мысли. Направилась к давно остановившемуся ротатору, сняла первую из пробирок, пипеткой капнула на предметное стекло пробу жидкости, поставила на столик, прильнула к окулярам. Через несколько минут облегченно
В конце рабочего дня дверь лаборатории снова распахнулась, и туда заскочила плоская тощая девчонка лет шестнадцати с копной мелко вьющихся рыжих волос. На ней были лосины, длинная полосатая футболка и накинутая на плечи куцая замшевая курточка. Крутанувшись, она оперлась руками на стол, качнулась, уселась на него.
– Привет, Тань! Как в моем гадючнике?
– Не путай меня, Оля. «Гадючником» у нас зовут серпентарий. А ты работаешь в обезьяннике.
– У одного Бобо яду больше, чем во всем серпентарии. Сегодня банановой кожурой в посетителей кидался, вчера мусорное ведро на меня опрокинуть попытался, позавчера стырил туфлю у посетительницы и кончик отгрыз, – весело парировала девчонка. – Только не спрашивай меня, как он дотянулся до посетителей. Они и сами обезьяны еще те. Так чего, изоляция будет?
– Чисто.
– Класс! Ты помнишь, о чем мы сегодня договаривались?
– На этой неделе не получится, – покачала головой Таня, вставляя под микроскоп очередную пластину. – Ты же не хочешь, чтобы нас на карантин закрыли? Мне нужно полный отчет по пробам представить, с актами и анализами. Так что мой ночной клуб будет здесь.
– У тебя каждую неделю что-нибудь случается!
– Оленька, я ведь не сама заражение устраиваю и инспекции присылаю.
– Да мне-то что! Ты в старых девах останешься, а не я. – Девчонка соскользнула со стола и увидела букет. – А-а-а… откуда розы?
– Знакомый заходил, – не отрываясь от окуляров, ответила Зорина, с трудом сдерживая довольную улыбку. – Цветы принес, кулон подарил.
– Ух ты, блин, красивый! – Гостья сцапала змейку. – Красное золото? Не, кулон из него хреновый. Брошкой смотрелся бы лучше.
Она приложила амулет к левой стороне груди, покрутилась перед шкафчиком, но отражение в матовом стекле было бледным, и она подскочила к зеркалу над раковиной. Еще раз примерила украшение, покачала головой, отдернула оконную занавеску и повернулась к зеркалу. Вновь приложила змейку к груди и тут же вскрикнула от боли:
– Ой, блин, колется!
– Что колется? – оторвалась от микроскопа Зорина.
– Да нет, ничего… – Оля провела пальцем по обратной стороне амулета, положила его на край раковины, оттянула футболку, заглянула под нее. – Такое ощущение, будто пчела укусила. Хотя следов никаких.
– Йодом прижги.
– А, фигня, ничего нет. Наверно, волосинка к ткани прицепилась. Или просто показалось… Ладно, Танюш, если ты остаешься, тогда я побежала. Пока!
Олег проезжал перекресток, когда вдруг ощутил, как его дыхание словно стянуло в резиновый шарик и рвануло вперед из груди. Резко накренившись, он влетел «носом» между двумя припаркованными машинами и резко, до юза, зажал оба тормоза. Взвизгнула, дымя, резина, мотоцикл уперся передним колесом в поребрик и остановился. Середин сорвал шлем, жадно ухватил ртом воздух, закрыл глаза, переводя дух.