Полынь - трава горькая

Вересов Иван

Слезы подступили, брызнули из глаз, Рома заплакал, уткнувшись в плечо Сергея. Так они и сидели, пока не подъехал Степан.

— Что долго так? — Сергей помог Ромке встать.

— Да пока в конторе порешал. Они сразу до места довезут. А я за ними, только вас дома выкину и за батюшкой заеду, договорился уже. А Ромке не надо туда, я сам справлюсь — Сергей кивнул.

— Мы назад сядем. — и повел Романа к машине

— Добро, — Степан подхватил со скамейки узелок, — я Клавдии позвонил, она дома все организует. Как справлюсь на кладбище, вернусь — посидим помянем.

***

Ехали

молча, при Романе говорить ни о чем не стали, за дорогу он немного успокоился, трястись перестал, но снова ушел в себя, сидел безучастный. Сергей опасался нового приступа, обморока, истерики, но это было гораздо хуже. Он держал Рому за руку, тот не сопротивлялся, руки не отнимал и при этом отдалился недостижимо, закрылся, поставил между собой и миром стену. Нельзя оставить его там, эта мысль настойчиво перекрывала все другие, даже беспокойство о Нине. Нельзя оставить… отпустить. Но как вернуть к общению?

У Сергея не было жизненного опыта на предмет похорон, последние дни так измотали человеческим равнодушием к смерти, целые организации работали в отлаженном механизме технического устранения её последствий для живых, соборованием, утилизацией, удалением останков за кладбищенские заборы.

И все было настолько регламентировано, отлажено, равнодушно, что на сострадание места не оставалось. Не было этой графы в списке ритуальных услуг. Видимость была, а за ней единственное желание — заработать.

Самыми человечными из вереницы людей, с которыми Сергею пришлось столкнуться в процессе оформления эксгумации и перезахоронения, были могильщики. Несмотря на их странные шутки, на жаргон и обыденность, с которой они раскапывали трупы, эти двое мужиков, приведенные жизнью до той самой черты, где она переставала быть, остались людьми. На Рому смотрели с участием, за это Сергей был им благодарен.

Во дворе слонялись отдыхающие, следили за приготовлениями. Клавдия и с ней еще женщины носили в дом стулья, посуду, были возбуждены, на ходу обсуждали, где устроить стол. Спорили — во дворе, или в доме.

— Места же больше, вон в беседке и на дорожке прямо поставим, и все свободно рассядутся, — доказывала одна

— А мухи замучают, так и роятся, куска в рот не положишь, лучше потеснее, но в доме, — возражала другая.

— В доме, — прекратила их спор Клавдия, — нечего народ тревожить, люди отдыхать приехали, а не на поминки смотреть, а мы тут будем… — увидела Сергея с Ромой, осеклась на пол слове, — Вернулись! Быстро вы, у нас еще ничего не готово.

— Это только мы с Ромой, а Степан поехал… он… сам там, — при Ромке не стал объяснять, Клавдия поняла.

— В дом его веди, пусть отдохнет. Я сейчас подойду.

Когда проходили по коридору мимо комнаты Раисы, из-за приоткрытой двери послышался шорох, бормотание и шаркающие шаги. Что-то упало и покатилось. Глаза Романа округлились от ужаса, он вцепился в руку Сергея.

— Мама…

— Да что ты, — Сергей вида не подал, но под ложечкой неприятно засосало. — Постой, я посмотрю, — толкнул дверь и облегченно выдохнул.

Казалось бы, нельзя было устроить

большего беспорядка, чем царил там раньше, но у Ромкиного отца получилось, он стоял посреди комнаты и ковырялся в куче вещей, беспорядочно вывернутых из шкафа прямо на пол. Шкаф зиял пустыми полками, кровать отодвинута от стены, покрывало с зеркала сдернуто, ящики вынуты, подзеркальник пустой.

Дмитрий Николаевич был почти трезв и что-то судорожно искал. Он нелепо выглядел посреди разгрома в выходном костюме и шляпе.

— Пап, ты чего тут?

В ответ бормотание.

— Да вот я… Прибрать же надо, сезон, комнате зачем пустовать, сдадим. Я сдам… да… А ты где ходишь? Уборку утром не сделал! Я, что ли, должен? — голос визгливо повысился, глаза забегали, но Дмитрий продолжал. — теперь тут все по-моему будет…

— Не будет, — оборвал его Сергей

— А ты что знаешь? — мужчина опешил, но удивление тут же сменилось злобой, пьяным ехидством. — Раскомандовался заезжий, за девкой бы своей досматривал лучше…

Роман дернулся вперед, на отца, но Сергей не пустил

— Стой, не начинай сейчас, не время, — а Дмитрию бросил коротко. — Вот хозяин!

Глава 36. Скандал на поминках

Нина не участвовала в приготовлениях к поминкам. После ухода Сергея на нее навалился крепкий сон. Утренняя дурнота отступила, Нина выпила чаю, прилегла, думала на минутку, а на самом деле неизвестно на сколько.

Спала бы и дальше, но разбудила ее Клавдия. Мягко тронула за плечо. Нина открыла глаза и не сразу поняла, где находится, почему соседка тут? Еще раз огляделась — лежит она на большом диване, прикрытая легкой простыней. Большая комната, стол, комод, занавешенное цветастой шторой окно, иконы на стене…

— Ну что? Полегчало? Я в чай тебе травок добавила, вот и помогли. Скажу как заваривать, с собой мешочек сбора дам, как домой соберетесь, ты про токсикоз и думать забудешь. Ранний у тебя, он через месяц проходит.

— Домой? Да… А Сережа? — Нина отбросила простыню, села, стала поправлять волосы.

— Вернулись они с Ромкой, уж часа полтора тому.

— А я все сплю! — хотела встать, бежать к Сергею, но Клавдия удержала.

— Ты постой, еще тут побудь у меня, они там сами по-мужски. А мы по хозяйству с соседками, уже почти все сладили, с божьей помощью, — женщина поправила на плечах темный платок и перекрестилась на иконы. — Батюшку дожидаем, после похорон обещал сразу быть, тогда и начнем.

Только тут Нина обратила внимание, что Клавдия переоделась, и платье на ней было синее, почти черное.

— Это все сегодня? Сережа мне ничего не сказал…

— Они и сами не знали, наверное, получится ли, в Приморский поехали, оттуда мне Степан позвонил. Потом Сергей Рому привез, а Степа с… — она запнулась, посмотрела на Нину виновато, — ни к чему тебе сейчас все это, а что поделать, жизнь. Бог дал, бог взял. Степан с Раисой на наше кладбище поехал, туда же и батюшка, святой человек! Отпоет, потом мы посидим, помянем, вот и будет ей облегчение.