Помещицы из будущего
Шрифт:
В жизни каждая ситуация разрешается в свое время, ни раньше ни позже. Переживать о каком либо исходе, не имеет смысла. Нужно просто научиться своевременно реагировать на сложившиеся ситуации.... Ведь обладая холодным рассудком, можно контролировать их и обращать себе на пользу. Все зависит от понимания себя, а еще от умения использовать жизненный опыт на практике...
После завтрака я отправила Захара за врачом, чтобы он дал хоть какое-то разъяснение по поводу состояния Сашка. Остальные же мужчины отправились с цыганами на сгоревшую
Мы с Таней поднялись наверх, захватив с собой кружку молока и кусок пирога, чтобы старая цыганка хоть что-то поела. Она все так же сидела на полу и, казалось, дремала. Но стоило нам переступить порог, как старуха резко выпрямилась.
– А-а-а… Это вы… - она посмотрела на внука покрасневшими глазами, словно желая убедиться, что с ним все в порядке. – Рома где?
– Они ушли копать могилы, - тихо сказала я, и цыганка кивнула, но больше не проронила и слезинки. Видимо, она уже все выплакала. – Скоро приедет доктор. Он осмотрит Сашко и назначит лечение.
– Была у нас в таборе одна цыганка, которая могла любую хворь излечить, так в прошлом годе ее конь затоптал… - равнодушно произнесла старуха. – Теперь некому рома лечить…
Таня поставила поднос с едой на столик и подошла к Сашко.
– Я посмотрю на его голову, хорошо?
Его бабка ничего не ответила, и подруга присела рядом с парнем. Она осторожно ощупала его голову, приподняла веки, после чего повернулась к старухе.
– Вы даете ему что-то, ведь так?
– Даю. Настойку, чтобы он спал, - ответила цыганка. – Сон ведь лечит…
– Ну, в чем-то она права, - сказала мне подруга, поправляя на Сашко одеяло. – У него закрытая черепно-мозговая, скорее всего не особо тяжелая. Поэтому сейчас седативные, обезболивающие, снотворные препараты самое то. Его рвет?
Она снова посмотрела на старуху.
– Сейчас нет. Говорю же тебе, травяной настой даю, - цыганка внимательно наблюдала за Таней. Наверное, ее заинтересовали незнакомые слова, которые та произносила. – Настои у меня с собой.
Старуха порылась за пазухой и извлекла оттуда два больших пузырька с темной жидкостью.
– Что в них? – Таня взяла один, открыла и поднесла к носу. – На водке?
– А то… - хмыкнула цыганка. – Оно с водкой получше-то будет, чем отвар… В этом мята, мелисса, ноготки, душица, лист березовый, полынь, крапива, хвощ, кора крушины, сальвия, сердечник, малина да терн. Чтоб нутря не выворачивало.
– Пока не давайте ему сонные травки. Сашко в себя прийти нужно. Поесть что-нибудь, – Таня вернула ей пузырек. – Скажу Евдокии, чтобы она бульон сварила.
– Странные вы, барышни… - цыганка так смотрела на нас своим черными, глубокими глазами, что у меня по позвонку пробегали мурашки. – Никто бы и не подумал с рома носиться… А вы как блаженные… Чужие этому миру.
Она была права, и от ее проницательного взгляда становилось не по себе. А может, спросить у нее о том, что не дает мне покоя?
Но
– Тебе чего? – я сердито посмотрела на нее. – Чего замерла?
Глашка растерянно моргнула, а потом затараторила:
– Там Петр Дмитриевич прибыли! Вас желают видеть! Волнуется. Видать, что-то сурьезное! А я говорю: «Ваша милость, вам обеих барышень звать?» А он так грозно: «Елизавету Алексевну позови!», а я…
– Все, достаточно, я поняла! – прервала я этот неиссякаемый поток, льющийся из ее рта. – Сейчас спущусь.
Оставив Таню со старухой и Сашко я вышла из комнаты, недоумевая, что понадобилось рыжему Петру и почему он взволнован. Неужели еще что-то приключилось? Мало того, что есть…
Петр Дмитриевич стоял у окна в гостиной, и когда я вошла туда, быстро направился ко мне.
– Елизавета Алексеевна! Я все знаю!
О Господи… что он знает?
Я застыла в напряженном ожидании.
– Но что с вами? – молодой человек нахмурился, глядя на мой фингал. – Откуда это?!
Я вздохнула и принялась снова рассказывать историю о неудачной уборке. Петр слушал меня, хмурясь все больше, а потом сказал:
– Вы очень неосторожны, Елизавета Алексеевна… Для этого есть слуги. Зачем же заниматься такими вещами самим?
– Вы хотели мне что-то сказать? – мне не терпелось узнать, что он все-таки знает. Что заставило его примчаться в усадьбу?
– Да. Конечно! Потоцкая хочет взять над вами опеку и отправить в монастырь на год! – выпалил он, сжимая кулаки. – Вы представляете?!
– Что-о-о? – удивленно протянула я. – Как это в монастырь???
– На год, чтобы вы пожили там, трудились во имя Господа, учились у монахинь шитью да терпению, - процедил Петр сквозь зубы. – И ведь отец поддержал ее!
– Ваш отец? – я ничего не понимала. Какое отношение ко всему этому имеет отношение отец Петра?
– Да! Он ведь член совета! – воскликнул молодой человек. Он был возбужден, бледен и явно вся эта история вызывала в нем целую гамму негативных эмоций. – Все, кто состоит в нем, уже выслушали планы Дарьи Николаевны и остались довольны! Они считают, что Потоцкая все делает правильно!
Петр закатил глаза, оттопырил мизинцы и точно скопировал интонацию барыни:
– «Я озабочусь делами усадьбы, дабы приумножить капиталы сирот Засецких, а они тем временем станут набираться умений и покорности в Божьем месте. Это, несомненно, пригодится девицам в будущем, особенно когда они выйдут замуж за достойных людей».
Несмотря на неприятные новости, я не смогла удержаться от смеха. Это было действительно смешно.
– Но почему вы решили рассказать об этом только мне? Разве Софья не должна знать об этом? – перестав смеяться, спросила я. – Ведь ее это тоже касается.