Поместья Корифона. Серый принц
Шрифт:
Перед ними открылась обширная поляна, поросшая лиловым седумом. Посреди поляны бросалось в глаза шестиугольное сооружение из белого камня, высотой примерно в два человеческих роста, открытое со всех сторон легкому лесному ветерку. Перед сооружением их неприветливо ожидал тщедушный жрец в короткой белой рясе.
«Мир вам, пришлые! — произнес он. — Вы прибыли издалека. Чего вы ищете в Аллубанском лесу?»
«И то правда, мы проделали неблизкий путь, — согласился Джерд Джемаз. — А ищем мы, как тебе известно, человека по имени Полиамед. Ты знаешь, где его найти?»
«Знаю, как
Время от времени поднимая глаза, Джемаз замечал скелеты в кронах многих деревьев. Жрец опять остановился и заунывно провозгласил: «Здесь все уставшие и удрученные находят упокоение в объятьях Ахариссейо. Их тленная плоть погребена, их кости украшают деревья. Дух умершего вмещается лесом, очищается и возносится в благословенный воздух Пальги, радостно витая среди озаренных солнцем облаков».
«Но где же Полиамед?»
Жрец указал пальцем наверх: «Вот он сидит, Полиамед».
Некоторое время Джемаз и Кургеч молча разглядывали скелет. Потом Джемаз поинтересовался: «Как он умер?»
«Полиамед погрузился в самоанализ — столь глубокий и серьезный, что он стал пренебрегать едой и питьем, и через некоторое время стало непонятно, жив он или мертв. Теперь ошибки, вызванные его вульгарным жизнелюбием, забыты — мятежный дух его преобразился в дыхание листвы».
Джемаз неприязненно спросил: «Моффамед предупредил тебя о нашем прибытии?»
«Говори правду!» — проникновенным низким голосом добавил Кургеч.
Жрец ответил: «Моффамед разъяснил обстоятельства — такова его обязанность».
«Моффамед обвел нас вокруг пальца, — возмутился Джемаз. — Он безответственный лжец, и дорого поплатится за свои ухищрения!»
«Не судите опрометчиво, дети мои! Проявите воздержанность и снисхождение. Возвращайтесь в земли пришлых со смирением в сердце — бессмысленно гневаться на неизбежность».
«Не раньше, чем мы рассчитаемся с Моффамедом».
«У вас нет никаких оснований для недовольства, — заявил жрец. — Вы требовали встречи с Полиамедом — вот он, перед вами! Ваше желание удовлетворено».
«Что же получается? Неделю мы ехали по степи, положившись на бесполезные прошлогодние отвороты, только для того, чтобы полюбоваться на груду костей? Моффамед вдоволь посмеялся над нами — мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним!»
Старик в короткой белой рясе назидательно поднял палец: «Не давайте волю раздражению, это неразумно. Моффамед оказал вам поистине неоценимую услугу. Задумайтесь над смыслом происшедшего. Он предоставил вам возможность убедиться собственными глазами в плачевности последствий непристойного любопытства. А что может быть полезнее осознания своей ошибки? Полиамед, например, настолько поступился приличиями, что позволил пришлому подкупить себя. И к чему это привело?
«Думаю, что ты преувеличиваешь благотворное влияние предательства, — отозвался Джерд Джемаз. — Уверяю тебя, мы основательно проучим Моффамеда. Так, что ему больше в голову не придет обманывать доверчивых чужеземцев».
«Пальга необозрима», — пробормотал жрец.
«Тем не менее, Моффамеду она покажется тесной, — возразил Джемаз. — Где бы он ни прятался, степь будет гореть у него под ногами — от синей магии не уйти. Довольно об этом. Мы провели достаточно времени в обществе Полиамеда, пора и честь знать».
Не говоря ни слова, жрец повернулся и повел их лесной тропой обратно к Гексагону. Взойдя на паперть из белого камня, он повернулся лицом к приезжим, безмятежно улыбаясь. Кургеч встал прямо перед ним, глядя жрецу в глаза. Мало-помалу, медленно, Кургеч поднял правую руку. Глаза жреца проследили за этим движением. Кургеч поднял левую руку. Улыбка священнослужителя стала напряженной. Казалось, он смотрел на обе руки одновременно, правым глазом на правую, левым — на левую. Из левой ладони старого ульдры внезапно вырвалась ослепительная белая молния. В тот же момент Кургеч произнес глубоким спокойным голосом: «Говори: что у тебя на уме?»
С языка жреца, явно против его воли, сорвались слова: «Глупцы! Никогда вы не вернетесь живыми из Пальги!»
«Кто нас убьет?»
Но к жрецу уже вернулось самообладание. «Вы видели Полиамеда, — сухо сказал он. — Ступайте своей дорогой».
Джемаз и Кургеч вернулись по почти неразличимой в сумерках тропе на окраину Аллубанского леса.
Эльво Глиссам, одинокий и беспокойный, стоял, прислонившись к корме йола. Заметив возвращение Джемаза и старого ульдры, он с явным облегчением направился им навстречу: «Вас не было так долго, что я уже воображал всевозможные ужасы».
«Мы нашли Полиамеда, — ответил Джемаз. — Большой палец его ноги стал частью Великой Кости. Другими словами, от него остался только скелет».
Эльво с возмущением воззрился на темную чащу леса: «Зачем же Моффамед нас сюда отправил?»
«Надо полагать, с его точки зрения Аллубанский лес — самое подходящее место для того, чтобы выставить наши кости на всеобщее обозрение».
Эльво Глиссам с замешательством посмотрел на Джемаза, будто сомневаясь в его способности шутить, после чего снова вгляделся в мрачные глубины леса: «Что он выигрывает?»
«Время. Насколько я понимаю, ветроходы намерены препятствовать любому расследованию торговли эрджинами. В частности, они не приветствуют наблюдателей из числа «Борцов за эмансипацию эрджинов»».
Эльво невесело усмехнулся: в устах Джемаза это был своего рода комплимент. Джерд Джемаз приподнял ладонь, чтобы проверить силу прохладного ветерка, едва долетавшего с севера: «На этом далеко не уедешь».
«Здесь оставаться нельзя, — предупредил Кургеч. — Место недоброе».
Джемаз и Эльво Глиссам подняли паруса. Йол вздрогнул и неохотно покатился вдоль края леса. Но даже слабый ветерок сразу улетучился — паруса бессильно поникли, и йол остановился в какой-нибудь полусотне метров от начала тропы.