Помощник ездового

Башибузук Александр

— Ну и не надо, — обиделся военлет, скрутился калачиком и затих.

На оборудование стрелковой ячейки много времени не потребовалось: сформировали бруствер из камней, уложили боезапас так, чтобы не пришлось тянуться, слегка замаскировали ячейку сухой травой, на этом и закончили. Жень устроился со своим Мадсеном рядом. Потянулось время. Дорога просматривалась как на ладошке, по расчетам Лешки басмачи должны были появиться в лучшем случае завтра к вечеру, но исключать ничего было нельзя.

Планировалось, что басмачей

будут выдавливать со всех сторон по этому направлению, но операция совершенно не просчитывалась по таймингу из-за большого количества переменных, а никакой связи с подразделениями не было. Лекса привык в прошлой жизни к четкому координированию, поэтому здорово нервничал. Мелькнула мысль попробовать еще ханки, но сразу благополучно прошла — спиртного он не переносил даже на дух.

Темнота наступила мгновенно, на угольно черном небе зажглись россыпи звезд. Очертания гор исчезли, казалось, что вокруг нет ничего кроме сплошного мрака.

Легкий ветерок неожиданно принес терпкий запах полыни, Алешка даже вздрогнул — полынью всегда пахли волосы Гули.

В голове прошелестел тихий голос:

— Любишь меня, азизим?

— Люблю… — неожиданно для себя признался Алексей. — И буду всегда любить.

— Хорошо, любимый… — словно серебряные колокольчики прозвенел голос. — Люби меня, азизим, люби…

— Командила? Слысыс, командира!.. — словно через плотную завесу пробился чужой голос.

Наваждение немедленно исчезло, от злой досады Лешка чуть не двинул китайца.

— Чего тебе?

— Сто будесь делать командила, когда леволюцию законсить? — зашептал Жень. — Сто потом?

— Чтоб тебя… — зло буркнул Лешка. — Учиться буду!

— Усисться холосо! — одобрительно закивал Жень. — Я тосе буду! Но потом, снасяла леволюцию дома делать, богатый весь лесать! Добло забилать — бедным давать!

— Всех резать? — машинально поинтересовался Лешка. — Всех богатых?

— Всех! — категорично рубанул рукой Жень. — Нет богатый холосый, все плохой.

— А средних? Ну… не сильно богатых?

— Э-эээ… — растерялся китаец. — Следний? Следний тосе забилать все, все долсен быть ловный. Убивать? Нет, не всех, половину!

— Хорошо, — быстро согласился Алексей. Дискутировать на тему революционных методов резко перехотелось. Он много думал на эту тему, но свою позицию так и не выбрал — согласившись только с тем, что революция была необходима.

Китаец немного поболтал и затих. Ночь прошла спокойно, правда внизу то и дело мелькали какие-то призрачные тени, но как Алексей не старался, ничего не разглядеть не смог. В призраков он не верил, к тому же так замерз под утро, что просто перестал обращать на это внимание.

Чтобы хоть как-нибудь согреется, с рассветом решили перекусить. Открыв банку тушенки, китаец толкнул Поповича ногой.

— Кусать будесь? Эй…

Военлет ничего не ответил, так и остался молча лежать,

скрутившись калачиком.

— Эй… — Жень толкнул его сильней. — Совсем кусать не хосесь? Эй, командила, она совсем молсить…

Алексей хотел уже сам разбудить Поповича, но тут увидел неожиданно появившихся на дороге всадников в косматых папахах и чапанах.

Всего пятерых, но они все были до зубов вооружены, активно крутили головами по сторонам и направлялись в сторону ущелья. И были больше всего похожи…

На передовой дозор.

— Тихо! — Алексей дернул за рукав китайца. — Тихо, чтоб тебя…

Доехав к месту засады, всадники разделились и разъехались по сторонам, один из них, понукая плеткой коня, взобрался по склону холма и, выставив козырьком ладонь, уставился прямо на Лешку.

Алексей застыл, он сразу понял, что всадники и есть передовой дозор банды. Несколько секунд протянулись словно час, от напряжения сердце едва не остановилось.

Наконец, басмач повернул коня и съехал на дорогу, всадники немного постояли и поехали дальше по дороге.

— Внимание, готовность — ноль! — прошептал Лешка, но потом сообразил, что привычной гарнитуры рации при нем нет, и мысленно обругал себя.

Опять потянулось время, Алексей до рези в глазах пытался разглядеть основную банду, но дорога оставалась пустынной.

Через час появился второй дозор. Эти не останавливались, просто неспешно проехали мимо засады.

Он нервного напряжения начало сводить ноги и руки, а когда, наконец, на дороге появилась большая группа басмачей, Алешка чуть не заорал от радости.

Басмачей оказалось гораздо больше, чем в дозорах, Алексей насчитал не меньше полутора сотен, но все-таки меньше чем ожидалось — по агентурным сведениям, банда Муэтдина-бека насчитывала около тысячи сабель.

Но когда он разглядел в середине группы всадника в роскошной белоснежной папахе, на белоснежном коне и в окружении плотного кольца до зубов вооруженных воинов, сразу понял, что цель перед глазами.

Жень нетерпеливо посмотрел на Лексу, в глазах китайца плеснулся азарт.

Лешка улыбнулся и кивнул. Все волнение сразу испарилось. Палец нежно провел по рубчатой поверхности спускового крючка, а через мгновение тишину хлестко разорвала первая очередь.

Сквозь грохот пулеметов прорвались бешеные вопли и дикое ржанье лошадей. Внизу все смешалось, часть всадников сбились в кучу, пытаясь совладать со взбесившимися лошадями, часть попыталась вырваться, но пули не щадили никого — классический огневой мешок работал и работал отлично.

Алексей даже не заметил, как трижды сменил магазины, но, когда, в очередной раз, затвор щелкнул в холостую — он, наконец, понял, что убивать больше некого.

На его практике случались идеальные засады, но против такого количества противника — никогда. Кто-то обязательно вырывался.