Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
– Хорошо! – киваю я и возвращаюсь к «Этике менталистов».
С возможностями менталистов без этики никуда. Не знаю, что меня больше удивляет: то, что менталистов до сих пор не уничтожили или то, что они не правят миром. Впрочем, кто знает, может, при каждой коронованной особе сидит по тихому незаметному менталисту…
Откинув нездоровые попытки увидеть мировой заговор в обычном, по сути, философском трактате, я возвращаюсь к чтению.
А мимо ползут менталисты с редкими вкраплениями некромантов. И терзает меня подозрение, что концентрация на задании,
***
Перевязанная голубой ленточкой коробка с пирожными из лучшей кондитерской Лофтийского кантона навевает Санаду мысли о Клео…
А что она думает?
А что делает?
А не отправиться ли к ней…
Вздохнув, Санаду поднимает взгляд от коробки. Улыбающийся владелец кондитерской спешит предложить:
– Желаете что-нибудь ещё?
«Вроде, пирожные – это не только способ подкупа, но и ухаживание…» – задумывается Санаду, скользит взглядом по витрине с многочисленными пирожными, печеньями и тортами.
Смотрит на свою коробочку – предвестник очередных политических торгов. С каким удовольствием он смотался бы с этой коробочкой в Академию на чаепитие с Клео…
– Доставку на территорию империи осуществляете? – уточняет Санаду.
– Для вас, ваше величество, доставим куда угодно, – шире улыбается владелец кондитерской и чуть склоняет голову.
– Тогда… – Санаду снова окидывает взглядом длинную витрину, прикидывает аппетиты Ники. – Вот четверть этой витрины упакуйте и отправьте в Академию драконов. Студентке Клеопатре Крузенштерн.
– Да, конечно, – кивает владелец. – Желаете приложить записку? Добавить подарочную надпись?
В голове Санаду вспыхивают сразу несколько идей кремовых посланий – Нике. Всякие там «думай об этом пирожном, а не об ушастом» или «Ника, ты сделала домашнее задание?», «Поделись этим с ушастым, разрешаю». Но Клео… при мыслях о ней мозг отчаянно буксует и выдаёт варианты: сердечки, черепа в виде сердечек, белка, белка с сердечком, белка с сердечком и черепом…
– Нет, ничего не надо добавлять, – мрачно подытоживает Санаду. – Просто отправьте пирожные.
Он подхватывает коробочку за синюю ленту и выходит на улицу. Небрежно кивает нескольким раскланявшимся с ним подданным, торопливо поднимается на чёрный постамент для телепортации.
В рывке перемещения пирожные Санаду удерживает телекинезом.
Во Фрейнском кантоне его охватывает предгрозовая удушающая влажность. Тяжёлое серо-фиолетовое небо почти лежит на вершинах гор и жёлтых черепичных крышах. Без солнца их слюдяная поверхность не сверкает подобно золоту, но в покрытии уже зарождается тусклое свечение. Максимум яркости оно наберёт ночью.
Помедлив, Санаду хмыкает и запрыгивает на крышу ближайшего здания. Лёгкость охватывает его,
Конечно, система защиты не может проигнорировать такое угрожающее приближение, и вдоль позвоночника пробегают острые мурашки, отзываются лёгким зудом в знаках на спине.
С сожалением спрыгнув на мостовую, поправив коробочку, Санаду неспешно направляется к ажурным воротам.
По крышам скакать было веселее. А если бы ещё и с Клео… Но он здесь именно для того, чтобы можно было спокойно прыгать по крышам… вместе с Клео.
***
Объявление о своём визите Санаду ожидает, прислонившись к стене возле открытой двери. А едва сообщивший о его приходе Густав выходит из кабинета, Санаду просовывает в открытую дверь коробку с пирожными.
– Твои любимые, – он покачивает коробкой. – Только из кондитерской. М-м…
Но ответа нет.
Густав невозмутимо стоит рядом, и Санаду подмигивает ему:
– Чай неси.
– Я не ваш слуга, – с достоинством отзывается Густав и задирает подбородок над высоким воротником-стойкой.
– Ну что ты такой злопамятный? – цокает языком Санаду, не забывая покачивать коробочку.
– Густав, принеси чай, – сдаётся Сонли.
И Санаду проскальзывает в кабинет – просторное помещение с четырьмя окнами и двумя каминами, над которыми висят ростовые портреты Изрель, с многочисленными полками, двухметровым рабочим столом, зоной для переговоров с диванами и креслами возле одного из каминов.
В сравнении с рабочим столом и креслом с высокой резной спинкой Сонли кажется маленькой. Она взмахом руки освобождает пространство перед собой от документов – те складываются в папки и прячутся в ящиках стола – и откидывается на резную спинку, прямо под прекрасное лицо Нергала, выточенного из чёрного дерева. Санаду не понимает такой фанатичной религиозности.
Он подхватывает кресло для посетителей рукой и ставит ближе к столу. А на сам стол медленно опускает коробку с пирожными.
У Сонли едва уловимо дёргаются ноздри. Она нарочито небрежно взмахивает рукой, и опутывающая коробку лента рассыпается на обрезки.
– Это намёк на то, что ты не оценила мою последнюю шутку? – задирает бровь Санаду и устраивается в кресло.
– А, так твоё предложение отдать меня неведомому существу было шуткой?
– Ну конечно! Такой чисто дружеской. Сонли, ты же знаешь, что я тебя обожаю.
– Да-да, конечно, – фыркает Сонли, но мановением пальца отправляет крышку коробочки на край стола.
Оглядывает скученные у одной стенки, слипшиеся пирожные.
– Ну, слегка помялись, да, – признаёт Санаду. – Не рассчитал скорость. Но на вкус это не влияет!
Качая головой, Сонли отмахивается:
– Ладно, взятка принята, что ты хочешь?
Санаду смыкает губы, чтобы не пошутить о коварстве Сонли: мол, он к ней с пирожным, а она сразу к делу.
Сонли чуть склоняет голову набок: