Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
– И без шуток обойдёшься? – она тянется вперёд и облокачивается на стол одной рукой, а второй вытаскивает из ящика серебряную ложку. – Похоже, дело серьёзное.
Ложку Сонли вонзает в кремовый цветок и сковыривает лиловые лепестки. Неторопливо. И Санаду признаётся:
– Я к тебе по поводу установок Мары для слежки за мной.
Сонли отправляет в рот сладкие лепестки и смотрит на Санаду в ожидании продолжения.
– Твоя помощь в их снятии, как я понимаю, дорого мне обойдётся, но, возможно, мы сможем
Густав вплывает в кабинет с подносом. Золотые узоры мерцают на чашках и чайничке, сверкают пуговицы на форме Густава.
С самым мрачным видом он ставит поднос на край стола и расставляет всё для чая.
Санаду ждёт: всё же он не за прогнозом погоды пришёл, а за информацией, которая в применении к нему имеет политическое значение.
Сонли самозабвенно уминает пирожные. Густав, закончив с розливом чая, неспешно направляется к выходу.
Дверь за ним закрывается.
Сонли продолжает есть пирожные.
Санаду ложечкой размешивает чай и скользит взглядом по кабинету. По окнам с видом на дворцовый сад. Сад, в отличие от кабинета, с его службы здесь не изменился…
– Навевает воспоминания?
Вопрос Сонли выдёргивает Санаду из неосознанной задумчивости. Он неопределённо улыбается и отпивает чай.
– Хороший ремонт, – Санаду покачивает чашкой. – Признаю, у тебя есть вкус.
Секундная пауза – и Сонли смеётся. Довольно сдержанно, но всё же смеётся, отводит взгляд.
– Что ж, запоздалый комплимент всё равно остаётся комплиментом. – Она вскрывает ложкой следующее пирожное.
Санаду искоса оценивает содержимое коробки: осталась треть, значит, скоро и до делового разговора дойдёт.
– У тебя тоже хороший вкус, – Сонли покачивает на ложечке пропитанный кремом кусочек. – Честно говоря, твой вариант этого кабинета мне нравился больше, намного больше, чем этот, но новый сенешаль меняет обстановку после предыдущего, это…
– Традиция, – усмехается Санаду. – Но к чему этот разговор? Не поверю, что ты сожалеешь о моём уходе с этой должности.
Наконец, Сонли тоже берёт чашку, хитро прищуривается:
– О твоём уходе я, конечно, не сожалею, и рада, что ты передал мне все документы, всё объяснил, а не как это обычно бывает, – она отводит взгляд: возможно, и её когда-нибудь, как большинство сенешалей, в месяц смерти вызовут на дуэль, чтобы попытаться освободить высочайшую должность.
– Что ты хочешь в обмен на информацию? – прямо спрашивает Санаду.
– Твою квоту на обращение. Да, я знаю, что сейчас у тебя её нет, но потом у тебя будет возможность обратить любое существо. И я хочу, чтобы ты обратил того, кого я попрошу. В старшего вампира.
Санаду вскидывает брови:
– Что, не хочешь складывать все яйца в одну корзину? Или
Сонли одаривает его неопределённой, очень политической улыбкой. Санаду понижает голос:
– Не боишься, что я посажу твоего вампира на поводок крови?
На этот раз улыбка Сонли менее выражена, но в едва приподнятых уголках её губ скользит почти презрительная насмешка:
– Ты этого не сделаешь. Ты слишком благороден.
Санаду опускает взгляд на чашку.
До обновления его квоты шестьдесят восемь лет… и после этого до новой квоты придётся ждать ещё сотню. Итого – сто шестьдесят восемь лет без возможности кого-либо обратить.
В обмен на помощь с поиском жителей, невольно следящих за ним для Мары.
А если у него будет семья, если появится ребёнок… не факт, что удастся выторговать себе чужую квоту на его обращение или суметь провести его в общей очереди на обращение.
«Надо же, – изумляется Санаду. – О чём я начал думать, хотя пока ответных чувств Клео не видел и вампиризацию ей не обеспечил».
– Нет, – он качает головой. – Это слишком высокая цена даже в случае, если бы ты лично пошла проверять всех жителей Нарнбурна и вычищать установки Мары. Я и сам могу этим заняться. Возможно, у тебя есть более приемлемые предложения?
– А, так это я обращаюсь к тебе с предложением помочь тебе со слежкой Мары? – хмыкает Сонли.
Санаду придвигает коробку с остатками пирожных к ней поближе, улыбается:
– Давай ты поешь хорошо для хорошего настроения, и мы обсудим наше дело.
Несколько мгновений Сонли молчит, затем тяжко вздыхает:
– Если бы не эти дивные пирожные, я бы и говорить с тобой не стала.
– Пирожные ты любишь больше, чем меня? – картинно ужасается Санаду. – Ты просто разбиваешь мне сердце!
– О, Санаду, не думаю, что я имею хоть какое-то отношение к твоему сердцу, – качает головой Сонли.
***
Ника планирует потратить весь вечер на решение проблемы рыжины любимого Валечки, так что стук в дверь нашей комнаты немного удивляет: у меня здесь друзей нет, чтобы в гости ходили. Очередное послание от кого-нибудь?
Лежащий на моих коленях Марк Аврелий недовольно фырчит, и я улыбаюсь:
– Прости, – продолжаю чесать его пузико пальцем, а свободной рукой взмахиваю.
Створка открывается.
И нет, это не посланец с очередным букетом (часть их девушкам раздать, что ли? А то заполонили всё).
Нет, это делегация менталисток. В количестве, кажется, трёх штук.
– Ники здесь нет, – предупреждаю я.
Бэксил сцепляет пальцы на животе:
– А мы к тебе.