Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
– Она давно за мной следит, – Санаду тяжко вздыхает. – Но активность начала проявлять недавно. Конечно, Мара и раньше иногда пыталась со мной связаться, но в этот раз она более настойчива.
– Расскажешь? – Ланабет подёргивает серёжку. – То, что можешь рассказать.
– Да, собственно, и рассказывать нечего, я же с Марой не встречался. И не исключено, что интерес Мары продиктован… ревностью.
– Ревностью? – Ланабет склоняет голову. – Неужели…
Двери с грохотом распахиваются. Проём перекрывает, сверкая золотыми одеждами,
– Я ядовитый, – сразу напоминает Санаду.
Император гневно раздувает ноздри.
– Как будто об этом кто-то может забыть, – произносит он и разворачивается к своей супруге. – Лана, ты обещала не покидать ИСБ!
– Не было такого, – качает головой Ланабет. – Ты сказал, что я не буду выходить из ИСБ, а я ничего не ответила.
Император вскидывает палец:
– Но под присмотром гвардейцев ты быть обещала точно.
– Так они за мной и присматривают.
– Они стоят в коридоре! – император указывает себе за спину. – А ты здесь, за закрытой дверью сидишь.
Санаду облокачивается на спинку дивана и с картинной печалью выдаёт:
– Хоть кто-то считает меня достаточно привлекательным мужчиной, способным соблазнить женщину.
Император и Ланабет поворачиваются к нему.
– Да вы продолжайте, – взмахивает рукой Санаду. – Не стесняйтесь. У меня время есть, я подожду.
На скулах императора на краткий миг проступают золотые чешуйки, он фыркает и резко захлопывает двери в коридор, отсекая тех самых гвардейцев.
– Что, представление отменяется? – почти жалостливо интересуется Санаду, но двигается, уступая императору половину дивана.
Под весом императора диван жалобно скрипит.
– Драконы, – изображает душевное страдание Санаду. – Даже сесть тихо не можете.
В ответ на грозный взгляд золотых глаз императора Санаду только хмыкает.
– Зачем вы здесь собрались? – спрашивает император.
– Ты не поверишь, – патетично полушепчет Санаду. – Спасать меня от преследования.
– Обсудить Неспящих, – добавляет Ланабет.
Санаду и бровью не ведёт, хотя ему интересно: она сразу Неспящих собиралась обсудить, или говорит так из-за упоминания Мары, относящейся к этим самым Неспящим?
Сердце Санаду словно сжимает холодная рука: он не смирился. До сих пор не смирился. Пусть всё кончено и возврату не подлежит, но ему до сих пор больно.
– И обсудить Неспящих, – насмешливо соглашается он и поворачивается к императору. – Присоединяйся, не стесняйся, чем больше народу – тем веселее.
Строгий взгляд императора ничуть Санаду не трогает – не после архивампиров.
А появление официанта вынуждает их сделать небольшую паузу. Санаду с грустной полуулыбкой наблюдает, как перед ними под дребезжание чашек о блюдца мертвенно-бледный официант расставляет чай и сладости, и с тоской вспоминает свою таверну «Вкусная закусь», где перед драконами так не трясутся, и обстановка уютнее, и вообще было бы душевнее.
Двери
– Санаду, – император вглядывается в его лицо. – Расскажи мне о менталистах.
Санаду задирает бровь, и император чуть отстраняется, смущённо отводит взгляд:
– Ну, ты же в менталистах разбираешься. И в менталистках тоже, через тебя же столько студенток прошло. Расскажи, какие вы… то есть они.
– Нежные, – трагично сообщает Санаду, – трепетные. С тонкой душевной организацией.
Император снова смотрит на него. А Санаду театрально изумляется:
– А ты разве не знал?
– Санаду, – на скулах императора вспыхивают золотистые контуры чешуек. – Я серьёзно спрашиваю.
– А я серьёзно думаю, что ты, если хочешь лучше узнать свою невестку, должен пообщаться с ней, а не выспрашивать у меня стереотипные представления о менталистах.
– Я не стереотипные представления спрашиваю, а практические знания, ты же со многими менталистами общаешься в процессе обучения!
– И что?
– Так расскажи, поделись впечатлениями, – предлагает император.
Но Санаду кладёт ладонь ему на плечо:
– Давай ты как-нибудь сам, а?
– Тебе жалко, что ли? – хмурится император.
– Я могу рассказать, – изображает вселенскую печаль Санаду. – Но, поверь, я совершенно, абсолютно не разбираюсь в женщинах. Не просто немного не разбираюсь, а совсем-совсем. Боюсь, мои советы сделают хуже.
– Самокритично, – признаёт Ланабет и притягивает к себе мисочку медовых орешков с солью.
– Но, в принципе, я не против поделиться знаниями, – Санаду небрежно пожимает плечом, – если моей проблемой в Нарнбурне займутся немедленно, со всем тщанием и рвением.
– Какой проблемой? – император переводит взгляд с него на Ланабет и обратно. – Что опять случилось?
Ланабет поднимает чашку:
– Пока – ничего.
– И если вы поторопитесь, – намекает Санаду, – то ничего и не случится.
– Да о чём вы? – в голосе императора прорезается раздражение.
Санаду делает нарочито глубокомысленный вид, чтобы подразнить его ещё немного, но Ланабет не даёт издеваться над своим супругом:
– За ним следят шпионы Мары.
– Опять Неспящие, – так страдальчески произносит император, словно это его преследуют.
***
Тихий шорох – и я открываю глаза. Сквозь окно комнату заливает свет фонарей, змеится по красному шёлку обоев золотистыми отблесками. Тёмными крыльями раскрыта надо мной тьма балдахина.
На макушку мягко давит тёпленькое тельце – Марк Аврелий. Он дёргает лапкой. Но разбудил меня не этот звук.
Словно в оцепенении лежу и жду… непонятно чего.
Шорох повторяется – едва уловимый шелест одежды. Ника? Скольжу взглядом по нашей комнате, по темноте в углах и под столами, по постели Ники.