Попаданка в академии драконов 4

Свадьбина Любовь

Каблуки звонко цокают по каменной дорожке. Пора бы и мне научиться при желании ходить бесшумно. Вот Арен может: когда хочет — крадётся, как кошка, а если надо — чеканными шагами пробирает до костей.

За живой изгородью в форме шаров что-то разбивается. Меня тут же накрывают щитами, двое гвардейцев бросаются проверить, что там.

— Кто я? — раздаётся тягучий голос дедули. — Я — Максим… Марджемир Флос!

— Всё в порядке, это мой дедушка.

Сбежал от драконов или сами отпустили?

Подхватив подол, ступаю на влажную

траву. Она приятно пружинит под стопами.

Дедуля сидит на ажурной скамейке в кругу печати от насекомых и созерцает тускло мерцающие осколки бутылки. Алая магия струится по его венам, придавая внешности немного демонический вид. Но это мой дедушка.

Сажусь рядом, в ареол крепкого алкогольного запаха. Но и яичницей с беконом тоже уютно пахнет.

— Что-то случилось, дедуль?

— А… — скривившись, он приглаживает седые волосы. Тяжело облокачивается на колени. — Я трус, Леруся.

— Но… — накрываю его плечо рукой. — Почему? Ты же такой… ты всегда… Ты просто не можешь быть трусом, ты же всегда борешься за своё, всегда… такой сильный. Даже последние годы, когда начала сдавать память, в тебе был стержень, внутренняя уверенность, которой я так стремилась подражать. Я же… да… дедуль, ты у меня замечательный, я старалась походить на тебя.

— Лера-Лера, — он вздыхает. Нервно потирает ладони друг о друга. — Ты не понимаешь… Сегодня распорядитель дворца подошёл ко мне и… Он спросил, кого из моей семьи известить о моём возвращении первым, привезти их сюда или организовать мою поездку в родовой замок.

— Это же замечательно, — напряжённо произношу я, а в голове стучит: «Мне надо рассказать ему об Элиде. Надо как-то рассказать об Элиде», и спина покрывается холодным потом.

— Я отказался, — шепчет дедушка и ниже склоняет голову. Я даже не сразу понимаю смысл его слов. — Сказал, что мне надо подумать, что не надо пока никому говорить. Я просто не знаю, как посмотреть им в глаза.

— Но ты не виноват в том, что случилось.

— Сильвана просила меня не ходить в этот поход, потому что у неё дурное предчувствие. Она умоляла. Она валялась в моих ногах. Но для меня важнее было подтвердить теорию. Я понимал, что даже в случае удачных исследований, семья окажется в стеснённых средствах. Я осознавал все риски и поступил по-своему, а теперь моя семья на грани разорения. И я не знаю, как после этого смотреть им в глаза.

Не представляю, что на это сказать. У меня своя причина не смотреть ему в лицо и трусливо молчать. Боюсь, известие о том, что другую его внучку на преступление могла подтолкнуть нищета… Дедуля-дедуля, как же тяжело тебе будет.

— Только теперь, прожив все эти годы обычной жизнью без прежних увлечений и цели, я понимаю всю жестокость своего поступка. Я был плохим человеком, Лерусь, и походить на меня совсем не надо.

— А как же твоя наука о борьбе за свои цели?

Горько усмехнувшись, дедушка качает головой:

— Именно из-за этой науки я сейчас и не могу заглянуть

в глаза семье.

Так горько становится за него. Но я не знаю, что на это сказать. Погладив его плечо, прижимаюсь к нему. Даже сквозь резко алкогольный проступает его запах, привычно успокаивающий меня с детства.

— Так получилось, дедуль.

Мне больше нечего сказать. Я ещё не допускала таких фатальных ошибок. И если очень повезёт — не допущу.

Рядом с дедушкой тепло. Мысли о роковых ошибках смазываются, плывут, и голова тяжёлая-тяжёлая. Склеиваются веки. Выпрямившись, я потряхиваю головой.

— Иди спать, Лерусь, вставать уже скоро.

— А ты?

— Вернусь к Видару с Ранжером. Они наверняка меня заждались.

Сил спорить нет, я позволяю довести себя до дорожки к башне Арена, где поджидает неожиданно тактичная Пушинка.

— Ложись скорее, — просит дедуля и остаётся на месте, смотрит мне вслед.

Караульные стоят у дверей в гордом одиночестве. Голых девиц не наблюдается. Поймав себя на том, что принюхиваюсь, качаю головой: что за звериные повадки?

Сопровождавшие меня гвардейцы тоже встают на караул.

Открыв дверь, шагаю в мягкий свет холла и оторопело застываю. На меня обращена пара огромных тёмных глаз. Конских.

В холле башни стоит белый скакун.

— Охни-нахни, — Пушинка скептически оглядывает «гостя».

Утомлённый разум не сразу вспоминает, что это дар одного из королей. Ну что могу сказать: он однозначно напомнил мне об обещании проверить государственные аппараты иных стран.

Похоже, император не оценил того, что дары мне унесли в его палатку.

Ответ на вопрос, как конь ничего не испортил, находится быстро: он и пол под ним покрыты незнакомыми печатями.

Коня мне только не хватало для полного счастья!

Зевнув, снова выхожу на крыльцо, оглядываю готовых последовать за мной гвардейцев.

— Подскажите, что мне делать с дарёным конём?

— Обычно дары убирают в сокровищницу, — бодро рапортует один из медведеоборотней.

М-да. В сокровищницу Арена к его цветам? Боюсь, он не оценит.

— …но можно и в зверинец, — продолжает гвардеец.

— Можете его забрать? Я отосплюсь и решу, что с ним делать.

— Да, конечно, леди Валерия, — всё тот же медведеоборотень кивком отправляет двух моих сопровождающих в башню.

Они выводят роскошного жеребца. Всхрапнув, конь радостно цокает копытами по дорожке. Цветные фонарики раскрашивают его в красный, зелёный, голубой…

Еле сдержав зевок, возвращаюсь в башню. На журнальном столике — три шкатулки: с браслетом, с бриллиантовым кольцом и с жемчужно-коралловым ожерельем. Моя личная сокровищница пополняется. Потом их уберу.

Позёвывая, поднимаюсь по лестнице. Надеюсь, на сегодня приключения и открытия закончились. Ноги кажутся невыносимо тяжёлыми. Раскинув крылья, захватываю воздух в плен своей магии и заставляю поднять меня выше.