Попробуй меня разлюбить
Шрифт:
— Нет, — отвечаю четко и громко.
Кайсаров вздыхает. И бесит этим меня еще больше. Чувствую себя капризной дурой после этого.
— Катя, пожалуйста, — чуть тише. — Я не понимаю, что происходит.
Мне кажется, он в этот момент даже руками разводит.
Как же злит. Резко усевшись на постели, бросаю взгляд в окно. Ничего кроме серого неба и крыши дома напротив не вижу, конечно.
— Вот и не понимай, — чеканю. — Я учу. Некогда мне.
Скидываю звонок и реву еще громче. Захлебываюсь
Злюсь на него и не объясняю, за что. Хочу, чтобы он тоже мучился, но при этом слишком сильно желаю прямо сейчас увидеть его. Выбежать на улицу.
Минут десять сижу у кровати, обнимая коленки, а потом срываюсь с места.
Теряя тапки, сбегаю по лестнице и вылетаю на улицу босиком. На мне джинсы, футболка и белые носки.
Дан не уехал, конечно. Стоит у машины и озадаченно разглядывает телефон
Он еще раза три мне звонить пытался, пока я его там ненавидела.
Вылетаю за пределы дома и замираю. Слезы до сих пор по щекам катятся.
Дан тут же меняется в лице. Делает шаг навстречу, быстро сокращая расстояние, что нас разделяет.
В недоумении смотрит на мои ноги без обуви. Его брови ползут вверх.
— Что случилось?
Касается моей руки, а потом обнимает. Так крепко прижимает к себе, что все мои обиды улетучиваются.
Я захлебываюсь эмоциями. Их слишком много. Злость. Обида. Любовь. Трепет, который сокрушает. Почти на колени перед ним ставит.
— Я… мне… — цепляюсь за его плечи и реву. Так громко, что наши охранники косо посматривают даже.
— Кать?! — отрывает от себя, упираясь ладонями мне в плечи. — Объясни, что происходит.
— Это глупости. Просто глупости.
Как, ну вот как я ему признаюсь, что ревную?
Один раз я уже пыталась сказать, что люблю, не вышло. Надеялась, что Кайсаров сам как-то эту тему затронет, но он кремень.
Сложно же не догадаться, что я хотела сказать, но он не догадался. Точнее, наверное, просто проигнорировал. Получается, ему мое признание не нужно. А я как дура…
Теперь еще и ревную. Так сильно, что дышать не могу. И спать, и есть. Мне плохо. Слишком плохо.
Мы с мамой это обсуждали. Она сказала, что для выражения недовольства есть язык, но он у меня не поворачивается и сейчас вот снова к небу прилип.
Что ж такое-то?!
Я ведь никаких прав не имею ему что-то запрещать. Что с тем клубом, куда его Тим на новогодних праздниках вытянул, тем, что со стриптизом, что теперь.
Ну вот что мне с этим делать?
— Катюнь? Ну ты чего?
— Я… Это все экзамены. Волнуюсь.
— Ты сдашь
Дан успокаивает меня как маленькую и относится, кажется, так же.
Мы друзья. Просто друзья!
Вытираю слезы и запрокидываю голову. Все хорошо. Мир не
— Прости, — хлюпаю носом, — у меня просто, просто передоз эмоциями.
— В гости позовешь? — интересуется аккуратно, сжимая мою руку в своей ладони.
Я киваю. Ну как я его не позову, ну вот как?
— Тогда пошли. Ты в носках.
— А, это?! Плевать, — отмахиваюсь и не делаю никакой попытки ускориться.
Кайсаров медлит. Всего какие-то секунды, которые в сложившейся ситуации кажутся мне вечностью, а потом подхватывает меня на руки.
Я этого явно не ожидаю, поэтому взвизгиваю. Злость сменяется истеричным хохотом.
Смеюсь, но больше не плачу.
Дома мы оказываемся одни. Данис все еще держит меня на руках и не ставит на пол, хотя у него для этого были все шансы.
— Тут уже не асфальт, — как бы намекаю, чтобы вернул меня на землю.
Дан чертыхается, но выпускает меня из рук.
Как только ступни соприкасаются с полом, мне снова хочется сбежать. Я прячу лицо. Отворачиваюсь, разглядываю мамины коллекционные картины, отчетливо ощущая присутствие Кайсарова за спиной.
— Ты меня игнорируешь, — выдает севшим голосом.
И вот тут меня срывает. Так, что я сама не понимаю, когда начинаю орать. Громко, еще и не скупясь на мат.
Ору о том, чтоб он катился к этой рыжей швабре из параллели, с которой так мило болтал. Чтобы больше ко мне не подходил. О том, что он идиот, который ничего не замечает. О том, что я перед ним душу открыла почти, а он наплевательски проигнорировал.
— Разве можно было не догадаться, что я тебя люблю?! — тычу пальцем ему в грудь.
Эмоции на его лице меняются с невероятной скоростью, от полного офигевания до гадкой непроницаемой маски. Как я ее ненавижу, эту маску!
— Я же говорила, точнее, — сама себя обрываю и выдыхаю. — Почти сказала, а ты даже не уточнил. Потому что бесчувственный. Гадкий, ненавижу!
Топаю ногой и, оттолкнув его, резко разворачиваюсь и бегу к себе.
Дверь чуть не слетает с петель. Слышу громкий хлопок и зажимаю уши ладонями. Жмурюсь, пытаясь обуздать свой гнев и отчаяние. Я перешла черту. Назад пути не будет.
Трогаю свое лицо и понимаю, что больше не плачу. Слезинки не проронила, пока орала. Только щеки горят, будто я вот-вот плавиться начну.
Главное — дышать и не думать. Ни о чем не думать.
Шаги по ступеням слышу не сразу, а когда понимаю, что это может быть Дан, точнее, что это он и есть, пулей срываюсь к двери. Щелкаю замком и прижимаюсь к деревянной поверхности лбом.
Ручка пару раз дергается.
Закусываю губы и оседаю на пол.
— Кать, открой.
— У-хо-ди, — выталкиваю по слогам, запрокидывая лицо к потолку. — Не хочу тебя сегодня видеть.