Попытки любви в быту и на природе
Шрифт:
— Бля… — прошептал мне в голову Илюха, но совсем нематерно у него получилось. (Настолько нематерно, что я с чистой совестью вставляю это обычно нелитературное слово в свой чуткий, осмотрительный, расчитанныи на нежные сердца текст.) — Я больше не хочу насиловать, — пробормотал он снова. — Я даже, наверное, не могу больше.
И я его понимал, потому что чувствовал то же самое никак не меньше его. Хотя мы свои чувства не сверяли.
— Ах вы засранцы маленькие, — раздался позади Илюхи грудной девичий голос. — Милицейского
«Чего? — не поняли мы с Илюхой, даже не пытаясь разогнуться. — Какого тела? Какой милиции?»
— Я вам покажу, сосунки, как на капитана милиции свои маленькие членики поднимать, — продолжал бушевать не на шутку рассерженный голос.
«Капитан милиции?!! — еще больше изумились мы с Илюхой. — Может ли такое быть? С нами ли? Явь ли это? Ведь в яви такого не бывает!!!»
— Насильничать надо мной решили, — горячилась отличница наверняка боевой и физической подготовки. — Я вас научу, как насильничать. Да я вас самих, как котят, выеб…
И тут она вообще стала использовать слова, которые хотя мы тоже знали, но вот я их даже в наш сценарий не вставил. Не говоря про страницы этой книги.
— А ну, на колени, раком встать и не шевелиться у меня. Кто рыпнется, тому хана, я стреляю без промаха.
Мы нехотя обернулись и с ужасом убедились, что у нее действительно есть из чего стрелять — она его в руках своих держала, прям на нас направленный. Ну а про «без промаха» — мы уже убедились. И мы послушно встали на коленки или, как называла позу офицер милиции, «раком».
Теперь Инфантова девушка (так, к сожалению, и не запомнил ее имени) стояла со стороны вздернутых наших задов. А недалеко от наших лиц сука Инфант дергал своим красным языком, слизывая остатки клюквенного сиропа.
— Мало того, что я вас на пятнадцать лет упеку, — громыхала над нашими задами вооруженная женщина, — так я вас сейчас сама перееб… — И она снова перешла на ненормативную лексику.
Мы с Илюхой переглянулись, и в наших расширенных от ужаса глазах застряла одна и та же мысль:
«То, что она вполне на такое способна, — это понятно. Но вот есть ли у нее чем? А вдруг есть?!!»
— Не волнуйтесь, — как бы услышала она нас, хотя и говорят, что телепатия наукой не доказана. Но ведь у каждой женщины интуиция не в меру развита, а у женщин-капитанов, видать, особенно. — Не боитесь, жопники, найду, чем воткнуть поглубже. Не впервой небось. Быстро снять штаны. Считаю до пяти, потом стреляю.
Мы с Илюхой снова переглянулись и поняли, что все так и произойдет — и про «воткнуть» и про «стреляю».
— Бежать надо, — посоветовал нам обоим Илюха. — Изнасилует, сука…
Я всем своим трепещущим телом согласился.
— Бежать, старикашка, — повторил мой товарищ. — Спасение от изнасилования — дело рук самих изнасилованных!
Но здесь я перебил его свистящий шепот.
— Куда бежать? — перебил
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! В смысле раком, — ответил мне Илюха еще одной гордой цитатой. — Я ей живой не дамся…
— Не переговариваться, — раздался властный голос сзади и немного сверху. — Снимать штаны, оголять жопы! Кому сказала?
— Я согласен бежать. Куда только? — спросил я, игнорируя на время указания властей.
Мы оглядели окрестность: похоже, бежать было некуда — вокруг был сплошной лес. А из людей — один лишь Инфант, который, насосавшись сиропа, начал выходить из коматозного своего состояния: глазенки приоткрыл, стал приподниматься на руках, подпер себя коленками. Он четко разыгрывал отведенную ему роль — постепенно, не спеша приходя в себя после избиения. Прям по сценарию. Который, кстати, уже давно не действовал.
И вот что сейчас меня интересует: как бы он, этот Инфант, повел себя, увидев свою девушку с наганом, направленным на наши устремленные к небу зады? Стал бы заступаться за нас? За девушку? Снова погрузился в бессознание? Много вопросов… Но ответы на них я так никогда и не узнаю.
— В толпу надо бежать, — сообразил Илюха. — В толпу она стрелять не решится.
— В какую толпу? — потребовал уточнения я.
— В Инфанта.
И мы напряглись для рывка из низкого старта. Так, по-моему, наша общая поза называется в легкой атлетике — в беге на спринтерские дистанции. Хотя в милицейской терминологии такая посадка называется, наверное, не «низкой», а «рачьей». В спринте, кстати, тоже присутствует пистолет, но он стартовый и, как правило, не упирается в зады спортсменам.
— Три, восемь. Рванули! — скомандовал Илюха, и мы рванули.
Чего там понял или не понял Инфант? Как бы он себя повел, за кого бы стал заступаться? — нас на тот момент это никак не волновало. Мы врезались прямо в него, закувыркав его поднимающееся тело, перепутав, смешав его с нашими. Мы все ждали выстрела, но выстрела все не было и не было. Может, на самом деле все это не с нами происходило?! А потом нас скрыли деревья.
Хотя мы еще долго не останавливались. Тяжело дыша, мы прочесали жалкий парк за предельно короткий срок, настолько короткий, насколько позволяли Илюхе его полевые кирзачи. Да еще и сильная резь внутри брюк галифе.
Глава 13
ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ ПОСЛЕ КУЛЬМИНАЦИИ
Машина дожидалась, где ей и было положено, но вот водителя мы в ней заметили не сразу. Жека лежала на заднем сиденье и рыдала. Мы сначала подумали, что от сочувствия к нам, а потом поняли — от счастья. Из мобильника, соединенного с магнитофоном, раздавались вполне различимые голоса.
Мы попытались привести ее в чувство, но слезы застилали ее восторженное лицо.
— Спаслись… — спросила она сквозь слезу, отбиваясь от нас.