Попытки любви в быту и на природе
Шрифт:
— Бог с ней, с кровью, — повторил голос. — Так, наверное, должно быть. Давай продолжим, иди ко мне, сладенький мой. Ты разве не хочешь? Ты же так трудился тяжело все это время. Я хочу, чтобы теперь хорошо было тебе.
Тут ноги, схороненные под моей мягкой плотью, снова мелко, беззвучно затряслись — что означало возобновление Жекиного припадка.
— Хочу, конечно, — согласился Инфант, но очень неуверенно согласился. — Чего-то только крови слишком много, так и хлещет.
— Да везде написано, что так и должно быть, — утешала Инфанта
— Да нет, — не поддавался Инфант на женские уговоры. — Уж слишком хлещет обильно. Я, конечно, не знаю точно, но не уверен, что так полагается.
— Ну ладно, — согласилась женщина, все более и более расслабленным голосом. Похоже, даже болезненно расслабленным. — Давай, я в ванную схожу, остановлю ее и вернусь. И все будет очень хорошо…
Голос ее совсем засыпал, и даже нам в комнате такой перепад голоса не понравился.
— Лапуля, Б.Б., — тут же раздалась Инфантова скороговорка. — Вы здесь? Вы здесь? Але, пожалуйста, отзовитесь! — Скороговорка была наполнена мольбой, а еще и испугом, а еще и бессилием.
— Чего тебе? — тут же отозвался Илюха, он просто сидел ближе всего к телефону.
— Она сознание теряет, уже, по-моему, потеряла. Наталья, Наталья, — раздались шлепки ладоней по щекам.
Ах, да, вспомнил я, ее именно так и зовут, Наталья. Теперь-то я не забуду.
— Что делать, а вдруг она умрет? — задребезжал испуганный Инфантов голос.
Ну, дефлоратор хренов, что же ты воткнул в нее с такой силой, мудила? — пришла в себя неожиданно Жека, оказавшись самой смекалистой из всех, кто находился в комнате. Хотя, в конечном счете, кому, как не ей, в вопросе разбираться?
— Да все как полагается, — стал оправдываться Инфант. — Ты бы сама попробовала — там у нее, как черепаший панцирь. Как броня. Как Т-34-ка. Как броненосец «Потемкин».
— Ну да, мне только еще за тебя пробовать не хватало, — огрызнулась Жека. — Срочно «Скорую» вызывай.
— А что, так опасно? — еще пуще задребезжал Инфантов голос. — Может умереть, да?
— Вызывай, срочно вызывай. Слышишь! Не теряй времени! — прокричала Жека еще напористей и не сдержалась все же, и растянула увесисто, по слогам: — Му-ди-ла!!!
— Хорошо, я сейчас вызову, а то она бледнеет вся. А потом вам перезвоню.
И связь оборвалась и долго потом не восстанавливалась. Так что у нас было время осмыслить, обмозговать, обсудить.
— Ну, Инфант, молоток! Надо же, как выдал! — выразил я общую с Илюхой мысль.
— Да, не слабо! — выразил общую со мной мысль Илюха.
— Дураки вы, — сбила наше восхищение Жека, — она действительно умереть может от потери крови.
Мы аж засмеялись от глупой угрозы.
— Да ладно тебе, разве от такого возможно умереть? Просто устала девушка, нервное напряжение, волнение, вот и потеряла
— А я вам говорю, что опасно. У нее же ситуация была патологическая, и последствия могут быть патологические. Бывает такое, я сама слышала.
И мы не стали больше спорить — а вдруг Жека права? Мы только покачали головами.
— Думаешь, он сам? Собственными природными силами? Без подсобных средств? — спросил Илюха мое экспертное мнение, потому что из них из всех я в Инфанте разбирался лучше всего. Хотя Жека — лучше в дефлорации.
— Уверен, — подтвердил я. — Инфант, он вообще парень упорный, когда надо, и мало что его остановить может. А еще он прямой и честный и окольными путями не пойдет, в смысле, вспомогательными предметами пользоваться не станет.
— Ну да, — согласился Илюха. Помолчал. Потом спросил снова: — Думаешь, это все действительно через голову, думаешь он расслабил ее просто?
— Наверное, сочетание разных факторов, — предположил я, вспомнив Зигмунда Фрейда, о котором упоминал выше. — Но психологический фактор уж точно не последним оказался.
Мы снова помолчали, и снова Илюха прервал наше молчание:
— А я вот не уверен, удалось бы мне, выдюжил бы? — вдруг засомневался в себе Илюха. — Хватило бы мне мужества? Не знаю! Особенно если Инфантову девушку вспомнить с парабеллумом в руках.
— Вообще, — согласился я, — на таком экстриме настоящий характер и выковывается. В принципе каждому мужчине надо бы через такое пройти, чтобы узнать себя лучше. Чтобы понятно было, готов ли, например, в разведку или повременить пока.
— Дураки вы, — подвела итог разговору Жека, которая уже давно не смеялась. — При чем тут разведка?!
И мы разговор скомкали, потому что в эту самую секунду раздался мобильный телефонный звонок и мы нажали на кнопку приема.
— Ее «Скорая» забрала, — проговорил возбужденный голос. — Сказали, опасно дома оставлять. Я сейчас за ними еду. Поймал «жигуль» и еду. Приезжайте в больницу, а? Мне одному неспокойно.
— Сумел дефлорировать, сумей и расхлебывать теперь, — не пожалела в трубку Жека взволнованного Инфанта.
Чего именно расхлебывать? Там что, еще хлебать надо чего-то? — пуще прежнего взволновался он. И как только мы его представили, одинокого, взволнованного, взъерошенного, — так тут же и пожалели.
— Какая больница? — поинтересовались мы, и Инфант назвал район и номер.
Мы, недолго думая, допили бутылку одним несильным ударом и тихонечко, чтобы не разбудить Инфантовых соседей, вышли на улицу, поеживаясь.
Чтобы поймать машину, пришлось перейти с Тверской-Ямской на главную Тверскую, без Ямской.
Сначала мы все же подъехали в Сокольники и поменяли машину и водителя. А именно — нанятого и платного в захудалом отечественном тарантасе — на бесплатного Илюху и на его вполне вместимый современный аппарат, оставленный, как помнит незабывчивый читатель, именно у парка Сокольники.