Пора, мой друг, пора
Шрифт:
Таня танцевала без устали, танцевала со всеми подряд. Она была хмельная, растрепанная и очень красивая. Везде ее узнавали, везде шептались: «Вон Таня Калиновская идет». А потом уж кое-кто стал кричать: «Таня, иди к нам!» Она подходила и садилась, а потом шла танцевать с кем-нибудь из той компании, но тогда подходил Олег, крепко брал наглеца за руку, и тот уже больше не отваживался покрикивать: «Таня, иди к нам!»
Они облепили стойку в кафе «Гном». Нонка повизгивала – с двух сторон за бока ее держали
– Выпей, Витька! Ну что ты сидишь и сопишь? Тоже мне Чайльд Гарольд с хроническим насморком. Посмотри, как пьет мой маленький мальчик, Олег! Как он прекрасен, взгляни только.
Посмотри, как он расплачивается, какой он богач! Подумаешь, я тоже богачка, я зарплату получила!
Она вытащила из сумочки и бросила на стойку несколько красных бумажек.
– Пожалуйста! Кяну, хочешь денег?
Кянукук выпил.
– Не нужны мне твои деньги. Вот приеду весной в Москву, тогда увидишь, что такое настоящие деньги.
Олег схватил Таню и стал целовать ее в шею. Заметив это, Эдуард и Миша взялись за Нонку.
– Перестаньте безобразничать! – крикнула буфетчица.
– Тише, мать, – сказал Эдуард.
– Синьоры, сюда пришли дружинники, – предупредил Коля-Марио-Чинечетти.
– Спокойно! – скомандовал Олег. – Выходим на улицу. Марно, без эксцессов.
На улице было свежо. Над ратушей, над корабликом флюгера, висела полная луна.
– Поехали дальше! – крикнула Таня и прыгнула в коляску мотоцикла. – Поехали, я знаю одну улицу, вы там наверняка не были. О-о-о-очень ин-те-рес-ная улица!
Тронулись, набившись в «Волгу» и оседлав мотоцикл. Таня командовала. Долго плутали среди сумрачных, слабо освещенных домов, и, наконец, мотоцикл нырнул в черную щель между древним амбаром и крепостной стеной. «Волга» остановилась возле щели, проехать дальше она не могла. Все с шумом, гвалтом вывалились из машины и притихли.
Это была улица Лабораториум. Ни единого огонька не светилось в черном коридорчике, только тусклые звезды – прямо над головой. Четыре простые и суровые башни мрачно рисовались на фоне неба. Где-то в глубине улицы в кромешной тьме заглох мотор мотоцикла и послышался гулкий голос Тани:
– Что, страшно?
Олег, стуча каблуками по булыжнику, пошел на голос и сразу пропал.
– Ой, страшно! – взвизгивала Нонка.
Послышалась возня, потом сдавленный смех Нонки, хохот Эдуарда.
– Зачем эти башни? Кому они нужны? С чем их можно кушать? – с одесским акцентом закричал Миша.
Кянукук, облазивший ранее весь этот северный город и знавший здесь уже все, был удивлен, как это он миновал эту улицу, удивительную, волшебную улицу, память о которой должна сохраниться навсегда?
Из-за башни показалась луна, тихий ее свет лег на полосу булыжника. Все общество сбилось в кучу,
– Нонка, полезешь со мной в эту башню? – спросил Миша и, не дожидаясь ответа, потащил девицу к стене.
– Идите, идите! – крикнула Таня. – Это очень хорошая башня.
– Стой! – крикнул Эдуард и одним прыжком настиг Мишу. – Ну-ка брось девчонку.
Нонка прижалась к стене и притихла. Она любила, когда из-за нее ссорились молодые люди.
Эдуард и Миша сбросили пиджаки. Миша ударил первым и отскочил. Эдуард сделал обманное движение и закатил Мише апперкот в живот. Тот согнулся. Тогда Эдуард дал ему хуком по голове. Миша кое-как выпрямился и яростно налетел на Эдуарда.
Они вошли в клинч, потом опять отскочили друг от друга. Бою их не было конца.
Марио продолжал петь, иногда прикладываясь к бутылке. Нонка тихо сидела на камушке. Олег и Таня забрались на стенку и стояли там, обнявшись.
«Черт с ними, пусть лупят друг друга», – подумал Кянукук, взял из рук Марио бутылку и хлебнул.
Никогда он не пил столько, сколько сегодня, но пьяным не был, а только становился каким-то злым, каким-то упорным – ему хотелось взять арбалет и стрелой снять Олега со стены, а Таня чтобы там осталась и стояла одна, чтобы за спиной у нее была луна и только.
«Ах ты, гад! – подумал он, глядя на удивительно красивый силуэт Олега. – Откуда ты взялся, красавец? Кто ты такой, чтобы Вальку Марвича бить? И еще стоять на стене с его женой! Подлец, проваливай с этой улицы! Проваливайте с этой улицы вы все!»
Эдуард и Миша, сцепившись, покатились по земле. Тут уже Эдуард был королем: ногой он зажал Мишино горло и взял его руку на болевой прием. Миша завизжал. Эдуард не отпускал его.
– Эй вы, психи, кончайте! – крикнул Олег, спрыгнул со стены и растащил дерущихся.
Миша плакал.
– Гадина, – стонал он. – Кто тебя просил переходить на кетч?
– Молчал бы лучше! – гаркнул Эдуард, подтягивая штаны.
– Ну и общество, – заметила со стены Таня. – Есть шампанское? – крикнула она.
– Надо съездить, – сказал Олег. – Междоусобицы отменяются.
Будем веселиться тихо, как дети. Надо съездить за шампанским, Эдик!
– Не поеду, – буркнул Эдуард. – Мало ли чего она захочет!
– Кто съездит, того поцелую, – распевала Таня на стене. – Поцелуй знаменитой артистки. Знойный поцелуй за бутылку шампанского. Серьезно, ребята, хочу шампанского!
– Я съезжу! – крикнул Кянукук и побежал к мотоциклу.
– Не смей! – перепугалась Таня и побежала по стене.
– Не смей, Витька, ты же не умеешь!