Поражение Запада
Шрифт:
Последовательность такова: образовательное расслоение приводит к распаду протестантизма, освобождая тем самым чернокожих от принципа неравенства. Затем последовала борьба за гражданские права, позитивные действия, и, наконец, избрание в 2008 году Барака Обамы, первого чернокожего президента США. Единственным препятствием на пути к универсальному в Америке оставалась бы неуверенность в равенстве детей, а значит, людей, в абсолютной нуклеарной семье.
Однако эта последовательность имеет определенные последствия. Неравенство негров позволяло функционировать равенству белых, и одним из непредвиденных негативных последствий освобождения чернокожих стало разрушение американской демократии. Поскольку негры больше не воплощают принцип неравенства, равенство белых оказалось уничтоженным. Следовательно, демократическое чувство в Америке находится под еще большей угрозой, чем в других странах. Во всем развитом мире высшее образование подорвало демократические настроения. Но в Соединенных Штатах внезапное исчезновение белого равенства, основанного на неравенстве чернокожих,
Освобождение негров привело к новому противоречию. Оно действительно произошло, и это очень важно с точки зрения ценностей. Классический американский расизм мертв, и я склонен думать, что даже белые избиратели-республиканцы больше не считают, что чернокожие ниже их. Обама был избран президентом, нынешний министр обороны США Ллойд Остин – чернокожий. Но даже после освобождения негры все еще остаются в ловушке. Их освобождение произошло одновременно с образовательным расслоением, экономическим неравенством и снижением уровня образования и жизни. Сегодня социальная мобильность в Соединенных Штатах ниже, чем в Европе. Эмансипация чернокожих американцев происходит в то время, когда они, по статистике, находятся в самом низу социальной пирамиды, что значительно затрудняет их выход из объективного состояния. Все еще сосредоточенные в нижних слоях, они получили гражданские права в обществе, в котором исчез идеал равноправия между гражданами. Они становятся такими же индивидами, как и остальные, в тот момент, когда, лишившись поддержки общественных верований и навязанного ими идеала своего «Я», поле развития личности сжимается.
Falling from grace: тюрьмы, массовые расстрелы и ожирение
Если в Соединенных Штатах остались настоящие протестанты и если они посмотрят на свою страну, то им на ум сразу же приходит одно выражение, описывающее ее: falling from grace. Падение.
Помимо неравенства в богатстве, их рост привел к дезинтеграции средних классов. Как я уже говорил, в идеальной Америке 1950-х годов средний класс включал в себя рабочий класс, он даже составлял основную часть среднего класса. Поэтому ликвидация рабочего класса в результате глобализации привела к увяданию средних классов. Все, что осталось, – это верхний средний класс, возможно, 10 % населения, который цепляется за олигархию верхнего 0,1 % и стремится не упасть. Именно этот верхний средний класс выступает против возрождения прогрессивного налогообложения, причем в большей степени, чем высший класс, чей капитал в основном не облагается налогами [130] .
130
Я обязан полному пониманию этого фискального паралича дискуссии с Питером Тилем.
Неравномерный рост смертности в зависимости от уровня дохода, отмеченный Кейсом и Дитоном, дополняется другими элементами, рисующими картину разваливающейся страны. Это либеральное общество, защищающее демократию от российской автократии, имеет самый высокий в мире процент заключенных. В 2019 году количество заключенных на миллион жителей составило 531 человек, в то время как в России – 300, и я представляю, что ЧВК «Вагнер», набирая наемников в тюрьмах, вероятно, снизила данный показатель. В Великобритании их было 143, во Франции – 107, в Германии – 67 и в Японии – 34.
Соединенные Штаты также являются страной, в которой с 2010 года наблюдается тревожный рост числа массовых расстрелов [131] .
Наконец, США – родина ожирения. В период с 1990–2000 по 2017–2020 число жителей с избыточным весом выросло с 30,5 до 41,9 % [132] населения. Ожирение, определяемое индексом массы тела, равным или превышающим 30 кг/м 2 [вес/ (рост Х рост)], более чем на 40 % чаще встречается среди тех, кто имеет только среднее образование, хотя следует отметить, что среди американцев с высшим образованием в три раза больше людей с ожирением, чем среди французов.
131
См. Сойт The Violence Project: https://www.theviolenceproject.org.
132
Centers for Disease Control, Adult Obesity Facts: https://www.cdc.gov/obesity/data/adult.html.
Это состояние – не просто проблема здравоохранения. Конечно, оно приводит к смертям: во время пандемии оно как фактор риска способствовало достаточно плохим показателям Америки. Фактически, это фактор риска даже без ковида. Но, помимо состояния организма, оно рассказывает нам поразительные вещи о психической структуре человека. В обществе, где, несмотря на неравенство, питание не является проблемой, ожирение свидетельствует о недостатке самодисциплины, тем более если речь идет о богатых людях, которые могут позволить себе покупать качественные продукты.
Конец меритократии: добро пожаловать в олигархию
Процветающая демократическая послевоенная Америка сделала тогда своим меритократический идеал. В общем контексте расширения высшего образования были сняты барьеры, установленные WASP для препятствования доступу к университетам других этноконфессиональных групп, в частности евреев. Мотивация элиты WASP была отчасти геополитической. Они должны были противостоять СССР во всех областях, как в научной, так и в идеологической. Сначала идеология: на моральном уровне эмансипация негров была необходима, чтобы противостоять коммунистическому универсализму. Затем была наука: запуск первого спутника в космос в 1957 году стал шоком для США. Возникли опасения, что СССР получил технологическое превосходство. Последнее сопротивление против меритократического принципа рухнуло: евреи вдруг стали нужны. Разве не им мы обязаны атомной бомбой, как напоминает нам фильм «Оппенгеймер»? Введенный в 1920-е годы numerus clausus, ограничивавший число евреев в самых престижных университетах, на практике был отменен; их стали принимать, причем в большом количестве, в Гарвард, Принстон и Йель – три самых престижных учебных заведения, члены Лиги плюща.
Джеймс Брайант Конант, президент Гарварда с 1933 по 1953 год, был химиком и одним из руководителей Манхэттенского проекта (в результате которого была создана атомная бомба). Он ввел Scholastic Aptitude Tests для учебы в Гарварде, но, руководствуясь прагматическими соображениями, негласно сохранил прямой путь поступления для детей богатых родителей, финансировавших университет [133] .
Но теперь начинается последняя стадия гниения американской демократии, конец меритократической системы, когда высшие классы замыкаются сами на себе – переход к олигархической стадии. Привилегированные устали от игры в меритократию, даже если они всегда занимали первые места. Самые богатые, как я только что сказал, независимо от интеллектуального уровня своих отпрысков, всегда были в состоянии купить им места в Гарварде, Йеле или Принстоне. С другой стороны, отпрыскам высших слоев среднего класса приходилось проходить, зачастую успешно, ритуал тестов SAT. Подготовка к этим высокоэффективным тестам стала в Соединенных Штатах такой огромной и процветающей индустрией, что они потеряли всякую достоверность как инструмент измерения интеллекта. Подобная подготовка предполагала, что родители и ученики столько вкладывали энергии, что это вызывало приступы тревоги у тех и других, – этот тест все хуже и хуже воспринимался. В последние годы произошел постепенный откат тестов SAT. Дезорганизовав эту процедуру поступления, ковид дал повод для ее отмены [134] .
133
Jerome Karabel, The Chosen. The Hidden History of Admission and Exclusion at Harvard, Yale and Princeton (Избранные. Скрытая история приема и исключения в Гарварде, Йеле и Принстоне), Boston, Houghton Mifflin Company, 2005.
134
Об этом свидетельствует книга Дэниела Марковица The Meritocracy Trap (Penguin Books, 2019) «Ловушка меритократии». Марковиц – профессор Йельской школы права, находящейся в самом сердце системы. Можно подумать, что он критикует меритократию просто по моральным и справедливым соображениям, в духе Майкла Янга. Но он ни в коем случае не ставит под сомнение тот факт, что отобранные студенты заслуживают этого, что сомнительно в свете последних практик. Он лишь предполагает, что данная система ведет к чувству отчуждения.
Отказ от меритократического принципа завершает демократический этап американской истории. Вершина социальной пирамиды стратифицирована и неравномерна, и мы, конечно, не можем приравнивать адвокатов, врачей и ученых, зарабатывающих от 400 до 500 тыс. долларов в год – доход, уменьшенный расходами на образование детей и медицинскую страховку, – к четыремстам богатейшим американцам, которых определяет список журнала Forbes. Но все эти люди составляют вершину олигархического общества, в нем сами олигархи живут в окружении своих иждивенцев, а те также являются привилегированными. Вместе они высмеивают трудности, с какими сталкиваются 90 % их сограждан.
Именно эта нигилистическая либеральная олигархия, а не либеральная демократия, возглавляет борьбу Запада с авторитарной российской демократией.
В истории были олигархии-завоеватели – в позднем республиканском Риме или Карфагене, – но они правили весьма эффективными обществами. Трагедия американской олигархии заключается в том, что она правит разлагающейся и в значительной степени фиктивной экономикой, как мы сейчас увидим.
Глава IX
Спад экономики США