Пороки и наваждения
Шрифт:
О сектах, которые складываются среди пациентов, писали не раз; церковь их осуждает. В эти секты влечет и отроков, терзаемых хаосом их миров, и молодых людей, утомленных неразберихой со сверстниками, и стариков, уставших всю жизнь нести клеймо душевного расстройства. Они избегают общества простых смертных, встречаются с себе подобными в далеких пещерах и заброшенных криптах. Там они, преодолевая себя, с осторожностью открывают друг другу душу. И хотя поначалу такие попытки оборачиваются мучительной неудачей из-за случайной мысли, громкое эхо которой прокатывается по чертогам их разума, постепенно они приучаются контролировать поток эмоций. В минуты совершенной синхронии их созвучные друг другу сознания достигают вершин экстаза, превосходящего любые наслаждения здоровых.
Порой эти наслаждения самого примитивного телесного свойства и предосудительны уже одним своим бесстыдством. Однако некоторые
Glossolalia cryptica
Пораженные Glossolalia cryptica[30] с самого начала болезни теряют способность говорить на родном языке, вместо этого они произносят бессмысленные, случайные слоги. Однако декламации их не лишены ритма и модуляций, свойственных поучительным речам: нередко богословы утверждают, что больные получили дар Святого Духа. Криптографы, разбирая их слова, обнаруживают зашифрованные анекдоты, басни и назидательные рассказы. Но и басни представляют собой шифр. Проницательным истолкователям удается разгадать этот следующий уровень шифрования, отыскать глубокую диалектику в простых историях. Впрочем, недавно выяснилось, что и эти простые истории суть зашифрованные послания. Распутать их может лишь горстка криптографов.
Недавнее заявление Общества криптографов гласит, что их работа до сих пор лишь поверхностно затрагивала эти речи и под каждым новым истолкованием кроется более глубокий пласт откровений. Следующие шифры непроницаемы, как гранит. Криптографы рылись в рукописях и учебниках, обращались к трудам Альберти[31], Полибия[32], Тритемия[33] и аль-Кинди[34], надеясь найти подсказки, которые направят их на нужный путь, но пока что все их усилия не принесли результата. Заявление завершается предположением, что последний пласт, таящийся в самой глубине шифра, возможно, даст ответы на вечные вопросы о сущности Бога и принципах истины — ответы, поиски которых стоят затраченных усилий. Однако ученые умалчивают о своем, без сомнения, главном страхе: быть может, нет никакого окончательного откровения — скорее, бесконечная регрессия пластов, и каждый следующий туманнее предыдущего.
Остается неясным, сознают ли пациенты с Glossolalia cryptica важность своей болезни, поскольку не предпринимают попыток пояснить свои речи и перевести собственные слова на понятные языки. Недуг наделяет их странной безмятежностью. Они игнорируют потребности своего тела и мало-помалу чахнут.
Torpor morum
При тяжелом течении болезни паралич, поражающий жертв Torpor morum, не отличить от состояния, вызванного другими недугами. Однако более мягкие формы недуга диагностировать легко. Пациенты с Torpor morum, или моральным параличом, неспособны различать градации нравственного. Они ощущают пагубную обязанность тщательно раздумывать над плачевными последствиями своих поступков. Несчастные лица нищих или упомянутые мельком давние сражения, прежде вызывавшие у больных лишь равнодушие, теперь обретают абсурдные, омерзительные пропорции. Пациентам делаются нестерпимы малейшие намеки на жестокость, даже если дело касается животных. Мясо и шкуры внушают им отвращение, они даруют животным нелепое покровительство по законам их государств. С началом болезни даже безжалостные охотники закапывают арбалеты и копья, избавляются от коллекций чучел добытых зверей.
Одержимые Torpor morum стараются говорить правду, однако, не в
В кругах философов и моралистов признание этого недуга воскресило извечный спор о природе человеческой совести. Нет никого, кто отрицал бы, что совесть дана человеку от Бога, создавшего человека по Своему образу и подобию. Разногласия между моралистами заключаются в гипотезах, которые они выдвигают, дабы объяснить болезнь. Традиционалисты утверждают, что Torpor morum вызывает гипертрофия органа, в котором пребывает совесть, и как только этот орган удастся определить, чтобы раз и навсегда избавиться от болезни, достаточно будет хирургическим путем удалить избыточно разросшуюся ткань. Вольнодумцы же высмеивают этот подход и предлагают вместо него ужасную, нечестивую гипотезу. Они говорят, что в основе болезни лежит неразрешимый вопрос зла. Несправедливости, пронизывающие все сущее, наверняка тревожат и совесть Бога, и если Он действительно сотворил человека по Своему образу и подобию, то, несомненно, наделил его не только совестью, но и способностью при необходимости заглушать ее голос. Если бы Бог не мог заставить молчать Свою совесть, вся жизнь небесная и земная остановилась бы: следовательно, причина паралича Torpor morum заключается в неспособности больного заглушить голос своей смертной совести, единственного дара, который в первую очередь дал человеку власть над рыбами, птицами, скотом и землей.
Conceptus continuus
Полки Центральной библиотеки пока что не украшает ни один трактат о Conceptus continuus[35], но, вероятно, вскоре мы увидим его, поскольку приезжающие к нам из Индии ученые говорят, что в их краях растет заболеваемость этим недугом. Когда у женщин с Conceptus continuus вскоре после первого рождается второй, а следом и третий ребенок, они радуются своей исключительной плодовитости. Но следом на свет появляются четвертый, пятый, шестой, и у соседей возникают подозрения. Обычно такая болезнь вызывает пересуды о женщинах, чьи мужья на войне, и о вдовах.
Пациентке с Conceptus continuus достаточно зачать лишь раз, и дальше ее утроба обречена на постоянную беременность. Не успеет родиться один ребенок, как уже зреет второй, точная копия первого, — независимо от того, вступала больная в соитие или нет. Она превращается в средство вынашивания младенцев, лишается сил, тяготы беременности и родов приковывают ее к постели.
К мукам этой болезни прибавляется открытие, что все ее отпрыски неполноценны. У одних деформированы конечности, у других порок сердца, у третьих плохое зрение. Некоторые кажутся нормальными, пока не вырастут: тут-то и обнаруживаются пагубные дефекты умственного развития. Те, кому удалось познакомиться с семьями, пострадавшими от этого недуга, признаются, что это жуткое зрелище: они словно увидели одного и того же человека на разных стадиях физического развития, с разными заболеваниями — последовательность дефективных вариаций неизвестной темы.
В нашей научной среде эта болезнь изучена слабо, поскольку страдает ею лишь горстка несчастных в далеких краях. Те, кому довелось заниматься этой проблемой, утверждают, что болезнь возникает из-за того, что первый зародыш оказывается заложником ущербной утробы, а многочисленность потомства — следствие попыток пленника вырваться из лабиринта. Однако индийские ученые, приезжающие в Библиотеку, с этим мнением не согласны. Они полагают, что недуг символизирует процесс повторения, тщетные попытки природы создать совершенного человека. Большинство больных в конце концов не выдерживают физических тягот, вызываемых беспрестанным деторождением. Ученые предполагают, что если бы этим женщинам суждено было выжить и продолжать бесконечно размножаться, то в конце концов у них родился бы младенец без единого изъяна — достойный соперник любого ребенка, когда-либо появившегося на свет. Однако ученые воздерживаются от оценки, сколько раз этот процесс должен был бы повториться, каковы были бы природа или значение этого идеального младенца.