Порт-Артур. Том 1
Шрифт:
– Путаница на карте – это еще полбеды, а в Управлении – это похуже! – заметил Науменко.
– Кто же в Артуре путает? – спросил Дмитриевский.
– Все начальники, до мере своих сил и возможностей, – отозвался Кондратенко. – Стессель отдает одни приказания, Смирнов другие, моряки третьи, я четвертые. Вполне естественно, что наши подчиненные ругают нас всех вместе.
– Поехали дальше! – приказал Стессель, появляясь в вагоне. – Что вы тут мудрите над картой, Роман Исидорович?
– Знакомлюсь с положением, дел на фронте и думаю
– Я не собираюсь зимовать здесь! – резко вставил Фок. – Через месяц отведу свои полки в Артур.
– Правый фланг занимают части моей дивизии, и я отнюдь не собираюсь уходить отсюда раньше времени.
– Это ваше дело и меня не касается! Я уйду, а вы как хотите!
– Подобная постановка вопроса совершенно недопустима. Прошу вас, Анатолий Михайлович, объяснить это генералу Фоку.
– Я не глупее вас и ни в каких объяснениях не нуждаюсь!
– Прошу без резкостей, господа! – вмешался Стессель. – Части отойдут в Артур тогда, когда я им прикажу. Пока же надо подумать об усилении обороноспособности позиций на перевалах.
Кондратенко замолчал, а Фок начал притворно зевать. В углу в кресле похрапывал Никитин. Начальники Штабов вполголоса переговаривались между собой. Звонарев смотрел в окно.
Было около одиннадцати часов утра, когда наконец поезд добрался до разъезда девятнадцатой версты, где решено было выходить из вагонов.
Стесселя встретили генерал Надеин, полковник Ирман, Сахаров и несколько командиров полков. Генеральская овита увеличилась. Кавалькада двинулась в путь вдоль железнодорожного полотна по направлению передовых позиций, до которых оставалось еще верст пятнадцать.
Вдали слышались редкие орудийные выстрелы.
– Стреляют у Юпилазы, – указал рукой в направлении выстрелов Фок. – Чего доброго, и на нее кинутся в атаку.
Стессель ехал впереди крупной рысью, «на ходу здороваясь со встречными командами. Вдруг неожиданно слева послышались ружейные залпы. Генерал резко остановил свою огромную раскормленную кобылу.
– Это что за стрельба? – спросил он у Фока.
– За сопками начинается уже линия передовых окопов. Верно, стрелки заметили движение у японцев.
– Почему же меня ранее не предупредили, что позиция уже, близко? Я со своей свитой вылетел бы вперед и послужил бы хорошей целью для японцев! – сердито крикнул Стессель и круто повернул лошадь назад. – Где здесь лучший кругозор? Я хочу осмотреть позиции на всем протяжении, – спросил он.
– Направо так называемая Большая Сопка, оттуда видно далеко во все стороны, – поспешил к генералу Дмитриевский.
– Ведите нас туда. Поезжайте вперед, а я за, вами, – распорядился Стессель.
Полковник свернул с дороги и по узенькой тропинке двинулся к указанной вершине. По тропинке
– Поедем вперед к позициям, – предложил Кондратенко своему начальнику штаба и Звонареву и тронулся на выстрелы. Через минуту все трое были уже на хребте, за которым шла линия русских окопов. С вершины горы открывался широкий вид во все стороны. Прямо виднелся расположенный вблизи Дальнего лагерь японцев, по дороге к городу двигались многочисленные обозы. Артиллерия бездействовала. Все говорило о малочисленности и слабости врага в этом районе, который больше готовился к обороне, чем к наступлению.
– Собрать бы кулак полка в два и ударить на Дальний, пока здесь почти пусто, а железная дорога, за отсутствием паровозов широкой колеи, еще не действует! – мечтал вслух Кондратенко. – Много шансов, что это предприятие увенчалось бы большим успехом, а особенно если с моря одновременно на Дальний ударит и флот.
– Едва ли Стессель на это согласится. Он все же считает, что против нас направлена вся японская армия, а на севере имеются лишь заслоны.
– Хороши заслоны, коль они разбили такой прекрасный корпус, как Первый Сибирский! – усмехнулся генерал. – Нам надо здесь рискнуть.
– Для этого необходимо быть смелым человеком, чего о Стесселе сказать нельзя.
– А Фок?
– Тот и еще хуже! Из упрямства будет против, раз идея наступления принадлежит вам, а не ему.
– Невесело! Но поедем дальше вдоль фронта, – решил Кондратенко.
Русские окопы шли не оплошной линией, а были расположены по возвышенностям. Промежутки между ними простреливались ружейным огнем. Батареи, в отличие от Цзинджоу, все стояли на закрытых позициях. Впереди находились лишь наблюдательные пункты. Вскоре Кондратенко подъехал к одному из них. Навстречу генералу вышел Алн-Ага Шахлинский.
– Много перед вами японцев, капитан? – спросил Кондратенко.
– Почти что вовсе нет. За неделю я видел не больше двух рот. Из артиллерии пока обнаружено только две горных пушки за тем хребтом, – доложил командир батареи.
– Как вы думаете, могло бы иметь успех наше наступление в этом районе? – спросил генерал.
– На этом участке – вполне! Мы вышли бы в тыл горы Хунисан и заставили бы японцев ее очистить, но генерал Фок будет против этого: он даже стрелять мне запрещает, считая это ненужной затеей, – жаловался капитан.
Кондратенко переглянулся со своим начальником штаба. Простившись с капитаном, он свернул в тыл и поехал по направлению видневшейся вдали группы Стесселя. По дороге, около довольно большого резервного лагеря, Звонарева окликнули. Задержав лошадь, прапорщик оглянулся и увидел Стаха Енджеевского.
– Каким ветром вас сюда занесло? – поздоровался он с Звонаревым.
В серо-зеленом костюме, в серых парусиновых сапогах, поручик почти совсем сливался с окружающей природой. Кондратенко тотчас обратил на это внимание.